– Петр Семенович может иногда узнать, как я себя чувствую, если неважно выгляжу. – Неважно – это как? – Всякое бывает. Простуда, например. – С насморком нужно продолжать работу? – аккуратно поинтересовалась я. – Нет, Петр Семенович сразу отправляет отлежаться. У нас хорошие отношения, правда. Меня не обижают. Работаю много, но и платят мне прилично. – А с Ольгой Сергеевной как ладите? – Неплохо. Она, как хозяйка дома, конечно, может мне указать на недочеты в уборке, в разной форме… Но не выходит за рамки приличия. – Она о самочувствии вас не спрашивает? – Нет. – Ладно, спасибо. Не буду отвлекать от обязанностей, – я легонько коснулась ее локтя в знак молчаливой поддержки. – Сабина, скажи только, а в комнате, которую ты занимаешь, есть сейф? – Это еще зачем? Вряд ли кто-то позарится на мои вещи, – удивилась она. – Просто любопытно, – не стала я ничего объяснять. Я вошла в гостиную, громко откашлявшись. Владан о чем-то увлеченно болтал с хозяйкой. Та придвинулась заметно ближе к креслу, в котором он сидел. Я подошла и выразительно посмотрела на него, намекая, что нам пора ехать. – Кстати, шикарный костюм. Очень вам идет, – бросил Марич Ольге напоследок. Я схватила его под локоть и поспешила покинуть дом. Очень хотелось обменяться впечатлениями. Выйдя с крыльца, я подняла голову вверх. Небо тут было усеяно звездами. В городе такого не увидишь. Заметив, что я притормозила, Владан было потянул меня за собой, но, проследив мой взгляд, тоже остановился. Мы постояли так пару минут, расцепили руки и сели в машину. Меня разбудил ранний звонок телефона Владана. Он вышел из комнаты, чтобы не будить меня разговором, но заснуть у меня больше не вышло. Я поднялась и выглянула в коридор. Марич уже оделся. Возможно, успел бы и обуться, имей он привычку аккуратно ставить свою обувь. Одну кроссовку он благополучно нашел, а вот вторую отыскать ему пока не удавалось. – Кто звонил? – Гена, – ответил Владан и наконец вытащил вторую кроссовку из-под комода. Я прекрасно знала, что Гена работает в Следственном комитете. Знакома с ним не была, хоть и наблюдала их с Владаном встречи со стороны несколько раз. Оттого лишних вопросов задавать не стала, понадеявшись лишь, что встреча будет касаться нашего расследования. Спустя полчаса и я направилась прочь из дома, решив наведаться на станцию переливания крови. Она находилась не так далеко от Ямы, поэтому за руль садиться я не стала и пошла пешком. Местную шпану я давно не боялась, да и она поглядывала на меня с уважением и осторожностью. Поэтому я шла по району без особых опасений за свою жизнь, здоровье и имущество, полностью предоставленная своим мыслям. Крутились они, само собой, вокруг погибшей девушки. Я пыталась предположить, что сообщат сегодня Владану и сможем ли мы опередить следствие. Вполне может случиться так, что в этом уже не будет никакого смысла. Как бы то ни было, пока ни о каких найденных уликах, способных пролить свет на гибель Алины, не известно, стоит продолжать. Увлекшись размышлениями, я не заметила, как подошла к станции переливания крови. На секунду зажмурилась и представила на своем месте молодую красивую здоровую девушку, которая ходит сюда как на работу. Что ей давало донорство? Возможность помочь другим? Залечить какие-то свои былые травмы? Или просто дополнительные финансовые потоки? Если верить Сабине и Ольге, помощницы по хозяйству в доме Нефедовых получали достойное жалованье. Другой вопрос, что человек так устроен, что ему всегда хочется большего. И от зарплаты, и от начальника, да и от жизни в целом. Я дернула калитку рядом с железными воротами, и она легко поддалась. Прошла по дороге ко входу в здание. Это была двухэтажная постройка голубого цвета. Штукатурка кое-где осыпалась, но в целом строение выглядело снаружи довольно прилично. Я дернула тяжелую деревянную дверь, но она не поддалась. Толкнула ее внутрь – с тем же результатом. Проделав те же манипуляции со второй створкой, я окончательно убедилась, что дверь заперта. Я спустилась со ступенек и обратила внимание на тропинку, протоптанную на газоне. Она уходила за дальний угол здания. Недолго думая, я направилась по ней, и вскоре она привела меня ко входу. Он находился с торца здания и вел на цокольный этаж. В светлом небольшом помещении охранник бодро направил меня в регистратуру. Через гардероб, разумеется. Я сдала куртку, надела бахилы и, вертя в руке номерок, рассказала девушке, скучающей за стеклом над ворохом бумажной писанины, зачем пожаловала. Она направила меня в двадцатый кабинет. Я поднялась по лестнице и оказалась в длинном коридоре. На кушетках сидели немногочисленные посетители. Около нужной мне двери никого не оказалось. Я постучала, услышав короткое «можно», потянула ручку и просунула голову в кабинет. – Не бойтесь, не съем. – Только крови попьете? – Я улыбнулась в ответ молодому светловолосому мужчине в медицинском костюме голубого цвета. Он сидел за столом и что-то печатал на клавиатуре, поглядывая в монитор. Наконец развернулся на своем стуле и, скрестив руки на груди, уставился на меня. – Прошу, – он кивнул на стул рядом. – Паспорт с собой? – Ага, но, честно говоря, хотела для начала узнать, что к чему. Меня подруга немного ввела в курс дела, конечно… – Она уже сдавала кровь? – Да, много раз. Почетный донор, между прочим. Алина Хасанова, помните такую? – Нет, – нахмурился мужчина и покачал головой. – Ну вот же. – Я достала телефон и протянула ему фото Алины. – На память не жалуюсь, но не могу вспомнить эту прекрасную молодую особу. Сдается мне, что она выдала желаемое за действительное. – В смысле? – не поняла я. – Сколько ей лет? – Двадцать четыре, – ответила я. – И давно она почетный донор? – Год точно, – уверенно произнесла я, так как значок пролежал с Алиной на дне именно столько времени. – Знаете, сколько донаций необходимо, чтобы получить это звание? – Сорок… – вспомнила я информацию из Интернета, мой голос звучал уже менее уверенно. – Вот именно, – улыбнулся мужчина, а видя мое замешательство, продолжил: – Максимум пять донаций в год, и это при самом лучшем стечении обстоятельств: без ОРВИ, беременностей и прочих временных ограничений. – То есть, – я нахмурилась, – чтобы к двадцати трем годам стать почетным донором, ей нужно было прийти к вам лет в пятнадцать и не болеть все последующие годы? – Только никто бы кровь у ребенка брать не стал. Ни у нас, ни в другом официальном учреждении. Донором можно стать строго после наступления совершеннолетия. – Но я видела у нее значок… – Его можно купить с рук на блошином рынке, например, – пожал он плечами. – Кроме того, почетным донором может быть кто-то из ее семьи. Я задала еще несколько дежурных вопросов о том, как мне стать донором, какие документы необходимо собрать и как готовиться. Пообещав, что скоро вернусь к ним на станцию, поспешила покинуть кабинет. Около гардероба я заметила распечатанную на цветном принтере таблицу. На ней были обозначены группы крови и резус факторы, в которых область особенно нуждалась. На всякий случай я сделала фото на телефон и вышла из здания станции. Прогуляться пешком в обратном направлении не получилось – на улице начался дождь, а зонта у меня с собой не было. Я вызвала такси и отправилась в Яму, к нашей конторе, где рассчитывала застать Марича. По пути очень хотелось осмыслить услышанное на станции, но таксист всю дорогу причитал, как ему не хочется соваться в этот криминальный район. Когда я пообещала оставить хорошие чаевые, его причитания сменились догадками, что могло понадобиться такой приличной девушке вроде меня в этом неблагополучном месте. Когда я ответила, что еду на работу, он ненадолго замолчал, опешив. Видимо, прикидывая, кем в Яме можно работать. Марич сидел, закинув ноги на стол, и что-то напевал себе под нос. Я отметила, что давно не видела его в таком приподнятом настроении. Связала я это с тем, что ему мог поведать Гена относительно дела, которым мы занимались. Мои новости вряд ли способны особенно Владана порадовать, поэтому я предпочла, чтобы первым выступил он. Итак, специалисты сошлись на том, что девушка пролежала в пруду от полугода до полутора лет. Возраст на момент смерти приблизительно двадцать пять лет с погрешностью в три-четыре года в любую сторону. В легких ее было много воды – она отчаянно пыталась вдохнуть. Вокруг пруда или на дне спустя такое большое количество времени ничего значимого обнаружить не удалось. Тело девушки было придавлено камнем, кроме того, одежда зацепилась за корягу. Именно поэтому тело не всплывало на поверхность все это время. Держала на дне его в большей степени одежда, запутавшаяся в извилистых корнях, и в меньшей – камень. Он был не таким уж тяжелым. Оказался он на теле сразу после смерти или попал в пруд потом, можно только гадать. Опознать погибшую пока было некому, да и сложно. Все-таки тело слишком долго пробыло в воде. Запрос в Татарстан уже отправили, чтобы доподлинно установить личность погибшей и передать родным, если таковые найдутся, для захоронения. Я внимательно выслушала всю информацию от Владана, но все-таки у меня осталось много вопросов, которые я поспешила задать. – А Нефедовой или Сидоровых для опознания не достаточно? – Думаешь, они знали ее особые приметы вроде родимых пятен или зубных коронок? Ну а джинсы и футболки носят слишком много молодых девушек, чтобы всерьез опираться на них при опознании. Украшений на погибшей не было. – Ясно, – кивнула я. – Оно и понятно, вряд ли Алине разрешалось их на работе носить. Я представила Сабину в ее скромном форменном платье, с гладкой прической и без макияжа. Ни одного украшения на девушке я вспомнить не смогла. Да и неудобно делать уборку в доме в кольцах или цепочках, которые легко за все цепляются. – Думаю, что смерть спишут на несчастный случай, – подытожил Владан. – Хотя утонуть в таком неглубоком пруду она могла, только будучи в тотальном забытьи и совсем не умея плавать. Тем более что на алкоголь и наркотики проверили – чисто. – Если верить Ольге, пруд выглядел очень неприглядно, сомневаюсь, что в середине сентября он настолько прельстил Алину, что она решила в нем искупаться. – В одежде, – напомнил Владан и развел руками. – В общем-то, в кои-то веки нежелание власть имущих действовать нам только на руку. Есть шанс разобраться, что на самом деле произошло с Алиной. – Если вдруг не всплывут новые факты после того, как нашим ответят на запрос. – Выходит, утонуть ей помогли? – протянула я. – По крайней мере способ убийства объясняет, почему труп не увезли куда подальше.