Забелин действительно знал меня слишком хорошо – я не могла выбросить из головы девушку из пруда с тремя комплектами документов. Здесь за стойкой регистрации я увидела сразу двух сотрудниц – крашеных блондинок с почти одинаковыми каре. Молодые девицы болтали друг с другом настолько увлеченно, что не сразу заметили мое появление. – Добрый день, чем могу помочь? – обратилась ко мне та, что повыше. На ее бейдже я увидела имя Алена. – Вера Егоровна, должно быть, предупреждала о моем интересе. – А, да-да, чем могу помочь? – В прошлом году некая Фатима Алмазова снимала комнату у вас в мотеле. – Лен, проверь, – обратилась девушка ко второй сотруднице, которая была увлечена чем-то на своем смартфоне, скролля ленту пальцем с длиннющим ногтем ярко-салатового цвета. Я отметила, что и имена у девушек похожи. Лена переспросила и живо устроилась у монитора. – Да, она останавливалась у нас в прошлом году. Трижды, – отозвалась она. – Можете посмотреть, кто работал в те даты? – В смысле, кто из сотрудников ее размещал? – вмешалась Алена. – Да, и вообще был на службе во время ее проживания. – Она оставалась на четыре, три и шесть дней. Мы работаем два через два, соответственно, все сотрудники могли ее видеть. Сейчас проверим. Лен. – Она присоединилась к коллеге, устроившись за монитором. Я обратила внимание, что Алена, хоть и не могла похвастать той же длиной ногтей, что у коллеги, в экспрессии Лене не уступала. Ее маникюр был сделан в желтых тонах. Причем не цвета листвы, что в эту пору оставалась кое-где на деревьях, а невероятного, яркого кислотного оттенка. – Я ее заселяла, – проговорила девушка, уставившись в монитор. – Она ночью приехала. – На чем? – насторожилась я. – Да разве я вспомню? – Почему же говорите, что именно приехала? – Ну не пришла же она по шоссе, – выпучила глаза Лена. – Хорошо, – согласилась я. – Что-то можете вспомнить о ней? – Она очень торопилась попасть в номер, – почесав затылок салатовым ногтем, сказала девушка. – Жаловалась, что не спала двое суток. Помню, у нас как раз был свободен двадцатый номер, он выходит в поле, там тихо. Туда я ее и заселила. – Да, – подхватила Алена, не сводя глаз с монитора. – Все три раза она в нем и останавливалась. – А вы помните ее? – Признаться, нет, но вижу по графику дежурств, что во второй раз я работала два дня из тех, что она здесь проживала. Но, боюсь, ничего не могу о ней вспомнить. – Скажите, у вас в системе осталась копия ее документа? – Паспорт? Секунду. – Девушка нахмурилась и уставилась в монитор. – Да, есть. Распечатать? – Не нужно. Вы узнаете девушку на фото? – В смысле? – Девушки переглянулись. – Фото в паспорте совпадает с внешностью гостьи? – Столько времени прошло, – удивилась Лена. – Если бы вы тогда пришли, можно было бы сравнить, но сейчас… – Нереально, – подхватила ее коллега, отчаянно замотав головой так, что прическа ее будто ожила, заиграв мелкими прядками. – Не припомните, не было ли на ней традиционного мусульманского одеяния? – Я не помню, – повернулась Лена к напарнице. – Я тоже… Девушки растерянно переглянулись, явно желая мне как-то помочь. – Может, номер хотите посмотреть? – предложила Лена, глядя в монитор. – Он свободен сегодня. – Нет, спасибо, – улыбнулась я. Вряд ли в номере сохранилось хоть что-то, что помогло бы мне пролить свет на обстоятельства годичной давности. Я еще раз поблагодарила девушек и уточнила, есть ли при мотеле кафе. Тут оно располагалось не в зоне главного входа, а в конце коридора. Окна выходили прямо на ангар. Сначала такое решение показалось мне спорным, но потом я поняла, что, учитывая специфику контингента, это было интересной находкой. Можно было наблюдать за ходом работ за чашкой кофе или тарелкой плова. Я взяла с собой латте в бумажном стаканчике и хотела купить круассан, но милая женщина за стойкой убедила меня попробовать булочку с маком. Выйдя на улицу, я направилась к торцу здания. Окна мотеля сюда не выходили – оно и понято: вид на контейнеры с мусором и сваленные в кучу автомобильные покрышки был малопривлекателен. Рядом с моей машиной сейчас был припаркован старенький бордовый «Опель». Возле него молча курили двое мужчин в спортивных костюмах. Я медленно шла по направлению к своему «Мерседесу», прикидывая, каково жилось молодой девушке в таких мотелях. Выводы меня не порадовали. Я приблизилась к водительской двери своего авто, и замки на ней автоматически щелкнули. Потянув за ручку, я увидела боковым зрением, что в этот момент фигуры отделились от «Опеля» и молниеносно метнулись в мою сторону. Я вовремя это заметила и среагировала в долю секунды – быстро запрыгнула на водительское сиденье и потянула дверь на себя, одновременно включая зажигание. Я уже было выдохнула с облегчением, когда почувствовала, что дверь закрылась неплотно. Опустила глаза вниз и поняла, что один из парней успел просунуть ногу, прежде чем я успела закрыться в машине. Я медленно подняла взгляд и увидела его насмешливую физиономию. Он с силой дернул дверь на себя, а я даже не успела закричать – его лоб пришелся мне четко в переносицу. Сначала его лицо расплылось, теряя человеческие черты, а потом вокруг и вовсе потемнело. Все, о чем я успела подумать, прежде чем окончательно отключилась, было то, что, если меня не убьют эти двое, Владан сделает это за них. В себя я пришла на заднем сиденье автомобиля, вероятно, бордового «Опеля», который успела заметить возле своей машины, прежде чем на меня напали. Рот был заклеен, я сумела провести языком по зубам и убедиться, что все они целы. Нос же был, вероятно, разбит, оттого во рту ощущался характерный металлический привкус крови. Руки, крепко связанные за спиной, свело настолько, что я их почти не чувствовала. Попыталась было дернуть ногами, но поняла, что затея эта безнадежна – конечности мои были крепко связаны. От безысходности я постаралась закричать, но получилось лишь слабо и неубедительно завыть. На это ушли последние силы, и вскоре я вновь провалилась в забытье на неопределенное время. Когда я вновь пришла в себя, осторожно осмотрелась. В машине, кроме меня, никого не было. Снаружи темнота. Сперва показалось, что уже наступила ночь, но, присмотревшись, я поняла, что автомобиль просто загнали в какое-то помещение. Первыми пришли на ум ангары Нефедова, что располагались вплотную к мотелю. Я старательно всматривалась в темноту, но ничего толком разглядеть не смогла. Тогда я попыталась вспомнить, где мой мобильный телефон. Вывод мне не понравился – похоже, что после разговора с Забелиным я оставила его в своей машине. Меня так и тянуло чертыхнуться и плюнуть, но ни того, ни другого в связи со своим новым бедственным положением я сделать не смогла. Тут я услышала что-то похожее на слабый скрип и предпочла закрыть глаза. Сквозь опущенные веки я увидела, что помещение залил свет. За скрипом послышались шаги, дверь автомобиля возле моей головы открылась, и я стиснула зубы. В следующий момент я почувствовала чьи-то холодные липкие пальцы на своей шее. Я задержала дыхание. Однако, к моему удивлению, далее ничего не последовало. Вероятно, целью было лишь проверить наличие у меня пульса. Шаги удалились, вновь раздался скрип и – темнота, а за ней и полная тишина. Я попыталась пошевелить руками, но оковы были слишком крепкими. Тогда я сделала пару движений всем телом, чтобы подобраться поближе к двери автомобиля, которую недавний гость, судя по звукам, оставил закрытой не плотно. Спустя какое-то время мне это удалось, я толкнула ее затылком, и в итоге голова моя оказалась снаружи автомобиля. Однако это мало мне помогло. Вокруг было настолько темно, что я даже не смогла увидеть цвет машины. Метрах в двух от меня я заметила слабый свет, который, похоже, пробивался под воротами или стеной впереди. Кроме очертаний створок дверей и каких-то баков рядом, я не смогла ничего разглядеть, как ни старалась. Однако кое-какая польза от моей вылазки была – я убедилась, что вряд ли нахожусь в ангаре. Щель, из которой пробивался свет, казалась слишком маленькой для дверей ангара, да и характерного для таких помещений эха не было. Однако я услышала нечто другое. Откуда-то снаружи доносились мужские голоса. Слов разобрать я не смогла: то ли голова отказывалась соображать, то ли говорили они на непонятном мне языке. Наконец они замолчали, и я смогла немного расслабиться. Но ненадолго: вскоре послышался скрип открывающейся двери. Я успела чуть продвинуться внутрь салона, но прекрасно понимала, что распахнутая дверь вряд ли окажется незамеченной. Шаги, звук открывающихся ящиков или створок где-то в той стороне, откуда пробивался свет. Я замерла и боялась сделать вдох. Наконец я услышала звуки, которые вряд ли можно было спутать с чем-то другим: кто-то заряжал пистолет в паре метров от меня. Обрывки молитв зазвенели у меня в ушах многоголосием. Передо мной отчетливо возник образ высокого мужчины, стоящего в ярком потоке света. Он стремительно приближался, будто паря над землей. Я могла различить его белые одежды и длинные волосы, тоже белые. «Это конец», – подумала я и хотела было открыть глаза, чтобы увидеть, от кого мне предстоит принять смерть, но в ту же секунду дверь автомобиля с силой захлопнулась, снова угодив мне в затылок, который я не смогла полностью вернуть на сиденье после своей попытки вылезти и осмотреться. Я то ли заснула, то ли снова отключилась. Пришла в себя я от того, что в нескольких метрах от меня, прямо за дверью кто-то глухо стонал. Я смогла различить звуки ударов, которые следовали один за другим. Затем – топот ног бегущих людей, по ощущениям, пяти человек, не меньше. Крики, снова удары и звуки, как будто кто-то заваливается на асфальт. В следующее мгновение я отчетливо различила выстрел, затем – еще один. Сильно оттолкнувшись связанными ногами от спинки переднего сиденья, я смогла убедиться, что моя многострадальная голова помешала дверце захлопнуться плотно. Уже знакомым мне способом я осторожно отталкивалась, пока не высунулась из машины по грудь. Снова толчок, и я стала заваливаться на пол. Еще одного удара за один день моя голова выдержать не смогла. Сразу после того, как я поняла, что оказалась снаружи, стукнулась затылком о бетонный пол, все вокруг предательски заплясало и закружилось, а спустя пару мгновений сознание вновь покинуло меня. Владан нес меня на руках – мне даже не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это именно он. Его запах, его тепло, его руки я способна узнать из тысячи, да что там, миллиона других. «Я в раю», – промелькнула мысль, которая отчего-то не вызвала ни капли тревоги. Напротив, я блаженно улыбнулась и решила, что вполне себе готова провести в этих руках вечность. – Полина улыбается, – услышала я голос Бада совсем рядом и поняла, что в моей картине рая для него места нет. – Ты что здесь делаешь? – возмутилась я, все еще не в силах открыть глаза. – Горячка, – досадливо произнес Бад. – Сгинь, – ответила я и попыталась махнуть рукой для пущей убедительности, но поняла, что запястья по-прежнему связаны у меня за спиной. Кажется, для рая еще все-таки рановато. Я сделала усилие над собой и приоткрыла глаза. Картина, которую увидела первой, оказалась настолько хороша, что я не прочь была бы созерцать такую же и последней в своей жизни. Волевой подбородок Владана, его белые волосы, развивающиеся на фоне темного неба. Он действительно нес меня на руках. Откуда тогда голос Бада? Я завертела головой и увидела Басаргина, идущего справа от Марича и не сводящего с меня взгляда. – А этот что здесь делает? – обратилась я к Владану, не скрывая возмущения. – Спасает твою непутевую голову, – ответил Марич. В ту же секунду он остановился. Бад открыл дверь машины, и Владан аккуратно опустил меня на сиденье. Достал из кармана нож и разрезал веревки на моих руках и ногах. – Ты сердишься? – жалостливо протянула я, обращаясь к Сербу. – Негодую, – коротко ответил он. – Может, выпьем? – нерешительно предложила я. – У меня коньяк есть, – с готовностью откликнулся Бад. Этому не нужно было предлагать дважды. – Дома? – И дома тоже, а еще в багажнике… – Поехали.