– Прошу прощения, – мелодично сказала она, проходя вперед и жестом руки закрывая за собой двери. За мраморным столом возникла минутная пауза, спорщики замолчали и медленно вернулись на свои места. – Кто вы? – спросила Рубина. Ее голос прозвучал неожиданно громко в тишине. – По своему происхождению, положению и протекции одного из правителей с сегодняшнего дня я считаюсь полноправным членом Верховного Ковена, – проговорила Мия традиционную речь и извлекла из-под своего пальто папку с документами. Она дошла до магистра и аккуратно положила папку перед ней. – Здесь вся информация обо мне, вы можете ознакомиться с ней. Мое имя – Юфемия Лайз. Я светлая волшебница и я очень рада присутствовать здесь сегодня. Куда я могу сеть? Рубина, явно ошарашенная появлением еще одного светлого в Ковене, молча указала ей на свободное место. – По чьей протекции?.. – только и выговорила она, явно не зная, что еще сказать. – Джорджианы Ларивьер, – ответила Мия, садясь на предложенное ей кресло. Леди Джорджи быстро кивнула, подтверждая ее слова, и принялась рассматривать свои ногти. Кеннет Лителтон злобно расхохотался. – Я так понимаю, светлые решили открыто выступить против нас и собрать в Ковене свою коалицию? – сказал он сквозь смех, затем тяжело отдышался и воззрился на Рубину. – Опять молчите, магистр Вэлфорд? – Госпожа Лайз, господин Лителтон, – мертвенно-спокойно проговорила Рубина. – Никто не будет против прервать собрание на перерыв? * * * Рубина умчалась куда-то, стоило ей только задать вопрос. Деметра отметила, что вместе с ней исчезли не только все три папки с документами, но и Дрейк. Она попросила лакея подать ей кофе. «С сестрой и Дрейком отныне ты можешь попрощаться», – вспомнила Деми слова Дориана. Жестокие и до ужаса правдивые слова. Она не хотела даже думать о том, что Руби и Дрейк могли обидеться на нее бессрочно. В данный момент они, наверное, сидели в каком-нибудь пустом кабинете и придумывали план, как они делали это раньше все вместе. И сейчас могли бы, если бы Деметра не стала скрывать от них правду так долго. Друзей у нее, очевидно, не осталось. Если не навсегда, то на время. Деми украдкой наблюдала за Мией и думала о том, что в Ковене теперь собралось трое светлых против пяти темных. За время перерыва Юфемия Лайз успела разговориться с Шерлом и Кеннетом, ведя себя, по обыкновению, тактично и очаровательно. Рицци пила чай и уже с не подозрением, а с любопытством поглядывала на главу Ордена. Леди Джорджи продолжала молчать. Собрание возобновилось через двадцать минут. Магистр, хоть и выглядела рассерженной, сразу взяла обсуждение в свои руки, всем видом напоминая, что она здесь главная и потому больше не потерпит никаких склок. Рубина вновь продемонстрировала результаты исследований магов-ученых и заверила всех, что работа над возвращением сил светлым идет полным ходом. Значит, и необходимости в войне пока нет. – Поглядим в течение оставшихся девяти дней, магистр, – согласился с ней Шерл Прамнион и казался при этом удовлетворенным ее рассказом. Дальше слово взял Дориан Далгарт и тоже, вооружившись какими-то бумажками, со скукой в голосе зачитал отчет Штаба о нападении Ворона. Никто не смог выяснить, откуда он взялся, кому принадлежал и по чьему приказу действовал. Во время его речи Деметра специально смотрела на каждого члена Ковена, но не смогла заметить ничего подозрительного. И даже если организатор теракта находился среди них, так просто выявить его не получилось бы. Джорджиана, которая числилась заместителем главы Волшебно-магической Канцелярии, с не меньшей скукой сообщила всем, что количество заявлений, прошений и даже судебных исков от жителей Нью-Авалона за последние дни сильно возросло. Кеннет, как глава этой самой Канцелярии, категорично заявил, что настроения горожан близки к бунту. – Отсутствие светлой крови для лечения, нестабильность Штаба, какие-то непонятные мирные договоры со светлыми, землетрясения, теракты – терпение людей на грани, магистр, – сказал он. – Наводить порядок нужно прямо сейчас. Потом уже будет поздно. – Как же я могу помочь работе Канцелярии, мистер Лителтон? – терпеливо поинтересовалась Рубина. – Возможно, для начала добавите нам людей? – надменно предложила Джорджиана. – Служащие не справляются. – Меня интересует, почему Волшебно-магической Канцелярией до сих пор управляют исключительно темные? – спросил Шерл Прамнион. – И у Деметры Лоренс, насколько я знаю, до сих пор не было своей должности? Деми бросила на него короткий взгляд – она не могла понять, отчего глава Ордена снова заговорил о ней. Другой работы, за исключением присутствия в Ковене и поиска кандидатов, у нее действительно не имелось. Рубина объясняла это тем, что хотела дать ей больше времени освоиться. – Своей должности нет и у меня, – немного обиженно заметила Рицци. – Хотя до этого я несколько лет работала секретарем в Штабе. – Вас, дорогая моя, вообще не стоит допускать до настоящей работы, – сварливо отозвался Кеннет. – Секретарское дело – это то, что подходит вам идеально. – Что вы имеете в виду под этим двусмысленным выражением, уважаемый Кеннет? – уточнила Рицци, прищурив глаза. – Поясните, пожалуйста. – Я о вашей неполноценности, дорогуша, – как-то брезгливо отозвался старик. – Женщина, не являющаяся женщиной в полном смысле этого слова, не может считаться даже человеком. Не говоря уже обо всем остальном. – Мистер Лителтон, я хотела бы напомнить вам о приличиях, – сказала Рубина. – Давайте вернемся к обсуждению более важных дел. – Ах, что же может быть важнее обсуждения моего «венца безбрачия»? – неприятно рассмеялась Рицци. – Давайте, Кеннет, ужальте меня еще какой-нибудь своей колкостью. Очевидно, моя милая проблема сильно задевает вас за живое. – О Абатис и Монтера, – пробурчал Кеннет, устремляя свой взор в потолок, – дайте мне сил наставить этих детей на путь истинный. – Кеннет, ваше поведение уже переходит за все рамки дозволенного, – повысила голос Рубина. – Проявите хоть немного уважения к соправителям! – К кому, вы сказали? – переспросил Кеннет. – К маленькой девочке на троне, к мальчишке-охотнику, к наивной глупышке-светляку, к алкоголичке-баронессе, к уродке-секретарше? К новоприбывшим светлякам? К кому я должен проявить уважение? – С меня хватит, – со злостью и слезами в голосе воскликнула Рицци, вновь отчего-то взглянула на Шерла и резко отодвинула кресло от стола. – Сообщите, пожалуйста, когда и этот старик умрет. Она вышла из зала, громко хлопнув дверью. – С меня тоже, – высказалась Рубина и поднялась. – Вы без конца твердите нам, что дети никогда не правили на Нью-Авалоне! Но вспомните – Антуанетте Вайерд было восемнадцать, когда она стала магистром, Винсенту Ларивьеру – девятнадцать! Где же эта ваша преемственность власти среди старых и мудрых? Может быть, это просто вы слишком уж постарели… и слишком многое забыли? – Королеве Виктории, если уж на то пошло, тоже было восемнадцать, – добавил Кеннет, все с тем же высокомерным выражением. – Но премьер-министр и парламент никогда не давали ей править в одиночку! Только с их помощью она продержалась у власти шестьдесят три года, а страна пережила новый Золотой век! – Не считаете ли вы себя новым лордом Мельбурном, Кеннет? – насмешливо проговорил Дориан. – Уж простите, но он был явно умнее и дальновиднее вас. Деметра тоже не смогла молчать – так надоел ей этот старик, выслушивать брюзжание которого приходилось на каждом собрании. – Я согласна с сестрой, – сказала она. – Довести Рицци до слез – гениальный ход! Что будет дальше, раздадите нам дневники и начнете бить указками по пальцам? Или, может, попробуете поделиться вашей хваленой мудростью и работать с нами вместе? – Я буду работать только с теми, кто этого хочет, – упрямо возразил Лителтон. – Это мы с Деметрой привели вас в Ковен, Кеннет! – воскликнула Рубина. – До этого вы сидели на своей ферме в Норт-Йоркшире, разводили овец, или кого там еще, и даже не подозревали, что являетесь одним из кандидатов! – А сегодня на площади на меня напали точно так же, как на вас и на Этана Брамса, – вставила Деми. – Мы все пытаемся заниматься здесь одним и тем же и все рискуем! – Хочу напомнить, что вас здесь никто не держит, милочка, – проговорил старик, не желая даже попробовать осмыслить аргументы. – Вы вправе сложить с себя полномочия и уйти, в любой момент, как сами этого пожелаете. – Знаете что? Мне и вправду пора, – раздраженно сказала Деми и точно так же, как Рицци, отодвинула кресло. – Если вы так сильно не хотите общаться с «детьми», что превращаете каждое собрание в балаган, то обратите внимание – у нас прибавилось двое взрослых! И только выйдя из зала, она осознала, что смогла высказаться впервые за все время пребывания в Ковене. До этого Деметра только и делала, что молча выслушивала нападки или ждала, пока за нее кто-нибудь заступится. Сегодня изменилось и это. Ей вдруг стало тревожно за Рицци. Хоть коллега ее и порядком раздражала, Кеннет прошелся по ней слишком сурово. И снова появилось чувство, будто бы все, кроме Деми, поняли, о чем он говорил. Деметра не знала о Патриции Альфано ничего, кроме того, что та была подругой Дрейка, к которой Рубина его безумно ревновала. Но после позапрошлого августа парень совсем перестал с ней общаться. И еще Дориан, кажется, упоминал о том, что «никто не воспринимает ее как девушку». Сама не понимая почему, она решила найти Рицци и попробовать поговорить. Этажи Канцелярии уже опустели – закончились рабочие часы, – но присутствие здесь толп людей еще несколькими минутами ранее ощущалось отчетливо. На лавках, расставленных для удобства у стен, оставались лежать забытые кем-то бумаги, зонтики, перчатки. На паркете валялись ручки и карандаши, разорванные клочки каких-то документов. Кеннет был прав – горожане злились. А вместо того, чтобы наладить работу правительства, члены Верховного Ковена только и делали, что ругались! Сильный магистр мог бы заставить всех подчиниться своему авторитету. Но Руби пока была лишь маленькой Викторией, без лорда Мельбурна и парламента. Деметре стало совестно – каждый из них требовал от нее слишком многого. Хотелось бы ей все исправить. Деми направилась вниз и там случайно наткнулась на Рицци. Та сидела на широком подоконнике, возле стенной ниши с мраморной статуей, смотрела на темный вечерний город и украдкой вытирала слезы. А еще крутила в руке свой кулон-амулет. Кулон был крупным, с золотисто-прозрачным камнем, вставленным в серебряный овал. В свете свечей камень казался каким-то странным, совсем непохожим на обычную драгоценность. – Что это? – спросила Деметра, подходя. – Мой амулет, разве не очевидно? – фыркнула Рицци, тут же пряча его под платье. – Я имею в виду… Что в нем? Внутри камня как будто бы что-то есть, – предприняла еще одну попытку Деми. – Тебе какое дело, светлая? – поморщилась Рицци. – Зачем ты здесь? Что вам всем от меня нужно? – На собрании с тобой обошлись несправедливо, – пожала плечами Деметра. – Я просто хотела узнать, как ты. – А-а-а, пожалеть несчастную, значит, – истерично предположила Рицци. – Себя лучше пожалей. Мне только от тебя подачек не хватало. – Что Кеннет имел в виду, когда говорил про твою «неполноценность»? – спросила Деметра, старательно не обращая внимания на ее тон. – Еще и любопытно стало? – процедила Рицци, спрыгивая с подоконника на пол. – Катись отсюда, слабачка, пока я тебя не прибила. – Эта «слабачка» в одиночку прикончила магистра Ларивьера, – послышался голос Дориана.