— Ты часто видишься с Марком? Сисели стало чуть легче, потому что она смогла немного выплеснуть злость. — А почему бы и нет? — И вправду — отчего бы нет. Он пишет смешные песенки, ты играешь на органе — у вас общие интересы. Он услышал, как у Сисели перехватило дух. — Какие же гадости ты говоришь, Грант! — Констатирую общеизвестный факт. — Марк пишет неплохие вещи — для тех, кому они нравятся. — Хорошо-хорошо — они мне не очень нравятся, вот и все. — На самом деле, мне они вообще не нравятся. — Но тебе нравится Марк. Может, ты пытаешься мне сказать, что любишь его таким, какой он есть, как человека? Грант подначивал ее, и Сисели это понимала. Если она возмутится, то Грант с удовольствием запишет себе очередной выигранный раунд. Сисели ответила с заслуживающим похвалы спокойствием: — Да хотя бы и так — это не твое дело. — Ну не то чтобы совсем не мое, поскольку, видишь ли, ты не сможешь выйти замуж, пока не получишь от меня развода. А развестись со мной ты не сумеешь, если только я не предоставлю тебе такой возможности. Наступила жуткая, тягучая пауза. Затем Сисели спросила: — А ты мне ее предоставишь? — Нет. — Тогда мне просто придется ждать три года. — Душа моя, какие три года? — Через три года можно получить развод. Так объяснил мистер Уотерсон. — Он сказал, что через три года я смогу получить развод из-за пренебрежения супружескими обязанностями. Понимаешь, супружескими обязанностями пренебрегаешь ты, а не я, а если я предпочту смириться с подобным положением вещей, то ты ничего не сумеешь сделать. Сисели повернулась к нему, пылая от злости: — Но ты дашь… дашь мне развод… ты должен мне его дать! — С чего бы вдруг? Уж не думаешь ли ты, что я снова захочу жениться — после такого во всех отношениях неприятного опыта? — Не во всех! Слова эти вырвались у Сисели совершенно машинально, и она услышала смешок Гранта. — Не во всех? И не всегда? Ну, это хоть кое-что! Невеста — жениху: «Спасибо за воспоминания», и все такое! Они приблизились к перекрестку. Сисели сделала резкий вдох и бросилась бегом по Мэйн-стрит. В ушах гулко бухало, сердце выпрыгивало из груди. Ее тошнило от унижения, досады и злости. А Грант будет знать, он поймет, что она убежала потому, что ей стало невыносимо находиться рядом с ним. Сисели даже не смогла ускорить бег, чтобы попасть домой до того, как он ее догонит. Она пыталась открыть садовую калитку, но руки у нее тряслись так, что она не сумела справиться со щеколдой. Ладонь Гранта легла ей на плечо. Щеколда лязгнула, калитка распахнулась. И тут, едва Сисели успела сделать шаг вперед, Грант левой рукой обнял ее за плечи и на мгновение прижался щекой к ее щеке. — Спасибо за ссору, дорогая, — со смехом произнес он, чуть подтолкнул Сисели вперед и ушел прочь. Глава 11 Фрэнк Эббот приехал довольно поздно: целый день он провел в Доме лесника и обнаружил там отпечатки пальцев. Почти все они были из комнаты с заколоченным окном и придвинутой к очагу скамейкой. Отпечатки принадлежали двум людям, мужчине и женщине. Некоторые из них обнаружили в коридоре, а почти все остальные — в комнате с закрывающейся дверью. Наверху никаких отпечатков не нашли — на густом слое пыли не было следов ног. — Совершенно очевидно, что в той комнате встречались два человека. Входили они так же, как и мы, в остальные помещения дома даже не заглядывали. Отпечатков ног других людей не обнаружено, похоже, что убийства или не было вообще, или же его совершили за пределами дома. Я рассматривал мотив ревности: любовный треугольник «мужчина — две женщины». Что вы об этом скажете? Предположим, у Луизы Роджерс был давний роман с неким мужчиной, и она расстроила ему рандеву — это одно из французских слов, которые наш шеф терпеть не может, — а он мог ее прикончить, чтобы Мэри ничего не узнала. Или же сама Мэри могла убить ее из ревности. Вот только если Луиза там побывала, как ей удалось не оставить там ни одного пальчика? Полагаю, она постоянно была в перчатках. Фрэнк стоял у камина и смотрел на сидевшую на невысоком стуле мисс Сильвер. За полчаса до ужина они были совершенно одни в малой гостиной. Мисс Сильвер подняла голову от вязания. — Если ее убили в доме, наверняка остались бы пятна крови или следы того, что их замывали. Фрэнк облокотился о каминную полку. — Знаю, все знаю. Но коридор подмели — в кухне обнаружили веник. Смит забрал его с собой, чтобы проверить, нет ли на нем каких-либо следов. На каменных плитах пола признаков мытья нет — Смит готов поклясться, что их не мыли. — А мешки у самого очага? — Никаких следов крови. — Фрэнк замялся. — Есть одна деталь, впрочем, незначительная… — Было бы интересно узнать, какая именно, — заметила мисс Сильвер. — Представьте проход между кухней и главным входом. Справа — каменная стена, а слева — деревянная секция лестницы. Так вот, довольно высоко на этой секции есть одно темное пятно, возможно, от крови. Оно свежее и пропитавшее дерево. Смит сделал соскоб, завтра мы узнаем о нем больше, а затем нам предстоит выяснить, принадлежат ли женские отпечатки Мэри Стоукс. Мисс Сильвер быстро постукивала спицами. — Вы нашли другие отпечатки ее ног? Фрэнк нагнулся и подбросил в камин небольшое полено. — Да, еще несколько. Она наверняка мчалась через лес сломя голову — в этом нет никаких сомнений. И знаете, мне кажется, что так быстро Мэри бежала не для собственного удовольствия. Молодая, симпатичная и неглупая женщина, встречающаяся с мужчиной в не совсем подходящем для свиданий месте вроде Дома лесника, из-за пустяка до смерти не перепугается. Она там с кем-то встречалась не раз и не два, поскольку для одного свидания оставила слишком много пальчиков. Они везде: на двери, которой заколочено окно, рядом с очагом и дымовой трубой, как будто Мэри разводила огонь, по обе стороны двери, ведущей в комнатку. Наверное, случилось нечто необычное, иначе бы она оттуда не сбежала со всех ног. Однако где же Луиза Роджерс? — И пропавшая сережка, Фрэнк, — напомнила мисс Сильвер. Он взглянул на нее с еле сдерживаемым раздражением: — Вообще-то пропали обе сережки. Вместе с их владелицей. Сегодня ровно неделя с того дня, как Луиза Роджерс покинула комнату, которую снимала у миссис Хоппер, и бесследно исчезла. На следующий день была суббота, и Мэри Стоукс доставила яйца и масло в три дома, чьи задние калитки выходили на Мэйн-стрит. Поскольку она не водила машину и не ездила на велосипеде, ей приходилось разносить товар пешком, к тому же доктор Уингфилд рекомендовал ей прогулки на свежем воздухе. Миссис Стоукс без колебаний возложила на нее эти обязанности, а Мэри их выполняла. Миссис Стоукс не совсем понимала, почему у Мэри на разнос товара уходит так много времени. Однако она была женщиной незлобивой и считала, что девушке скучно на ферме и что та болтает со служанками, вероятно, заходя к кому-нибудь на утренний чай. В хозяйстве миссис Эббот под началом у кухарки миссис Мэйхью состояли две славные девушки-сестры из Лентона. А около гаража рядом с большим амбаром, мимо которого проходишь по Мэйн-стрит, обязательно повстречается миссис Кэддл. Она, конечно, не ровня Мэри, к тому же теперь постоянно ходит как в воду опущенная, но, возможно, пара слов с девушкой немного и подбодрит миссис Кэддл — как знать. А в поместье мистера Харлоу всегда можно поболтать с миссис Грин и ее дочерью, которые служили еще у дяди нового владельца. Обе они милые и добропорядочные женщины, но, разумеется, слишком старые для Мэри: миссис Грин уже за шестьдесят, а Лиззи — за сорок. Жаль, что в деревне мало ровесниц Мэри, с которыми она могла бы подружиться, однако с ее самомнением и высокомерием по отношению к другим не так-то просто даже знакомство завести. Мысленно продолжая двигаться по Мэйн-стрит, миссис Стоукс добралась до Дипсайда. Миссис Бартон, тамошняя экономка, была ее подругой и милейшей женщиной. Она прослужила там тридцать лет и до последнего дня ухаживала за прежним престарелым хозяином. Мистеру Гранту Хатауэю повезло, что его хозяйством управляет такой надежный человек, тем более после того, как Сисели внезапно сбежала обратно домой. Будем надеяться, что все у них сложится, — люди они молодые, у них вся жизнь впереди. Миссис Бартон, естественно, об этом не распространялась, однако все видели, как она переживает. Эта девушка, Агнес Рипли, горничная, тоже не ровня Мэри. Подумать только, ей никто не ровня! Работает Агнес прекрасно, миссис Бартон никогда на нее не жаловалась. Она из тех унылых и хмурых девушек, если ее можно назвать девушкой в тридцать с лишним лет, и к тому же простушка. И не якшается с другими девицами из прислуги, которые раскрашивают себе лица. Но к этому привыкаешь, поскольку от новых нравов не скроешься, а девицы от этого и впрямь хорошеют. У Агнес хорошая фигура и прекрасные волосы — если вам нравятся прямые, как лошадиный хвост. Но желтоватая кожа и темные глаза, прямо впивающиеся в тебя… Ну, это дело миссис Бартон, как она уживается с Агнес. В десять раз труднее мириться с Мэри, с ее выпендрежем и раздражительностью. Фрэнк Эббот выехал из Лентона ранним поездом. «Дела», — вот и все, что он ответил на вопросы Моники Эббот. С мисс Сильвер он был гораздо разговорчивее. — Мне нужно узнать, не удалось ли раскопать чего-то еще о Луизе Роджерс, еще надо побеседовать с водителем. Здесь пока ничего разузнать не удалось. Если Луиза приехала в Лентон поездом, то там ее никто не видел. На вокзале там всегда много народу, и она, конечно, могла затеряться в толпе, особенно если дело было к вечеру. Но как Луиза добралась до Дипинга? Это шесть километров. Вы можете представить, что она прошла их пешком, да еще в темноте? — Луиза на это не решилась бы. — Откуда ей знать дорогу? Нет, это исключается. Автобусом она точно сюда не добиралась. Теперь весь Дипинг знает историю Мэри: ко мне наперегонки бы бежали, если бы кто-то приехал из Лентона тем же автобусом, что и таинственная незнакомка с бриллиантовыми серьгами. Нет, если она вообще сюда добралась, то наверняка на машине. И где эта машина? Понимаете, с какой стороны ни посмотри, везде сплошной туман. Сегодня утром я подал объявления в газету графства и в лентонский муниципальный листок. Больше я здесь ничего сделать не смогу, пока не получу результаты экспертиз от Смита. Я убежден, что женские пальчики принадлежат Мэри, однако я хочу переправить результаты экспертизы в Скотленд-Ярд и спросить: «Что делать дальше?» Все очень непросто. В Скотленд-Ярде нет дела до морального облика Мэри, и как прикажете мне на нее давить в связи с ее показаниями? Нет никаких улик, связывающих ее с Луизой Роджерс. Я много над этим размышлял и собираюсь изложить свои версии шефу. Мэри в страхе выбежала из Дома лесника, но мы не знаем, чего именно она испугалась. Она из тех девиц, которым нравится изводить мужчин, — такое чуть ли не каждый день случается. Потом Мэри пугается и бежит со всех ног. Когда ей приходится объяснять свое поведение, она не может сказать, что произошло, и сочиняет какую-то сказочку. Единственное звено, связывающее ее с Луизой, — эта проклятая сережка. И знаете, тут все можно легко объяснить. Неизвестно, куда Луиза отправилась в прошлую пятницу. Не исключено, что Мэри видела ее и запомнила сережки. Через Лентон проезжает масса народу. Мэри могла увидеть там Луизу когда угодно. Если серьги ей понравились, она их наверняка запомнила. Когда ей срочно понадобилось придумать историю, причем захватывающую, разве нельзя предположить, что она могла приплести туда серьги? В общем, я собираюсь изложить все это шефу, а там послушаем, что он скажет. А вы чем будете заниматься? Мисс Сильвер негромко ответила: — Прогуляюсь по деревне и загляну к мисс Грэй. Она обещала дать мне почитать интересную книгу. Глава 12 Фрэнк вернулся в Дипинг довольно поздно — субботний день уже клонился к вечеру. Он заехал в Лентон и поговорил с инспектором Смитом. Обнаруженные в Доме лесника отпечатки пальцев, как и ожидалось, принадлежали Мэри Стоукс и неизвестному мужчине. Инспектор Смит съездил на велосипеде на ферму Томлинс, рассчитывая что-нибудь разузнать. Когда он добрался туда к двум часам дня, ему сообщили, что Мэри Стоукс отправилась в Лентон. — Пообедать с подругой, — сказала ему миссис Стоукс, — а потом сходить в кино… Нет, неизвестно, когда она вернется, инспектор. Девушки обычно не спешат домой из таких увеселительных поездок, что уж поделать. Я волнуюсь, когда Мэри возвращается домой уже затемно, там пустынная дорога, но она встречается с Джозефом Тернберри, чтобы вечером выпить чаю, и он обещал доставить ее в целости и сохранности. Я еще чем-нибудь могу вам помочь? Чем Мэри обычно занимается? Ну, не знаю. Вот журнал «Пикчер пост», она листала его вчера вечером, и с того времени его никто не трогал. Конечно, можете взять, хотя не знаю, какой вам от него толк. К тому времени, когда Фрэнк прибыл в Лентон, его уже ждало заключение экспертизы о принадлежности отпечатков Мэри Стоукс. Они во множестве присутствовали на страницах журнала и полностью совпадали с пальчиками из Дома лесника. — Вот только один из них совсем не похож на остальные. — Смит вытащил фото крупного и размытого отпечатка. — Видите? Отпечаток руки — правой руки — вот часть ладони, мизинец и безымянный палец. Все сильно смазано, так что толку немного. Его сняли с филенки в коридоре Дома лесника, метр шестьдесят от пола и как раз над тем пятном, что мы сочли следом крови, и кровь там подтвердилась. Похоже, что его смазали рукавом пальто. Фрэнк кивнул. — Ну, сегодня вечером мы больше ничего сделать не сможем. Скотленд-Ярд вроде бы разыскал мужчину, который, как говорят, был приятелем Луизы Роджерс. Если там что-то прояснится, то нам это поможет. А я тем временем предъявлю Мэри Стоукс ее пальчики и постараюсь выяснить, что и как. Может, мы нащупаем какую-нибудь ниточку. Думаю, нам нужно тщательно пройтись по всей прогалине, исследовать каждый листик. Да, вот это работенка! Но если Луизу убили именно там, то должны остаться следы.