— Ты… Погибнуть хочешь? — холодея, спрашиваю я, вглядываясь в неё. Она смеётся и качает головой: — Раньше надо было погибнуть. Теперь я вынесла слишком многое, чтобы умирать… Теперь я хочу жить. Только сделай, как я сказала, тогда все спасёмся, слышишь? Я касаюсь ранки на её губе, на которой появилась кровь, когда губы растянулись в улыбке. Я всё понял. Я не могу представить, что она чувствует сейчас, я только чувствую, что, несмотря на свой измученный вид, она полна сил и решимости как никогда. Я должен поверить и уйти. Я не должен подвести её… Глава 7. Ложь Я не знал наслаждений. Я всю жизнь думал, что наслаждаюсь, на деле оказывается, я не приближался к этому. Стоило десять лет идти, чтобы, теперь, наконец, получить то, что я получил. То, чего я не мог понять. Что влекло меня и ускользало, пока я пытался насильно заставить Сигню быть со мной, теперь стало моим вполне. Я не знал и не думал, что женщины способны наслаждаются тем, что мне всегда представлялось горячим и грубым мужским удовольствием. Теперь всё стало иначе. Теперь она спит со мной, а не я с ней. Я не думаю больше. Я растворился в ней. В её теле, её улыбке, её смехе, её руках и губах, прикосновениями которых она превращает моё тело, мою душу в мягкий воск, в текучий мёд. Сигню не притворяется, ни разу не сказала, что любит меня. Я знаю, что не любит. Но я и не верил никогда в любовь. В вожделение я верю, и она желает меня, и я могу подарить ей экстаз, никогда не знал этого, а теперь ощущаю всем моим телом. Слова могут лгать, лгать могут даже глаза, но тело не лжёт и я знаю, что она правдива со мной. С ней я узнал о женщинах то, чего не знал до сих пор… «Жить по-хорошему»… Сигурд, ты слишком хорошо жил столько лет. Что ж ты удивляешься, что нашёлся кто-то, кто захотел твоего счастья… Я понял всё, когда неожиданно вернулись четверо пленников, в том числе мой новорожденный сын. У меня тряслись руки, когда я взял его. Я не смог даже разглядеть его. Не от волнения. От ужаса, что Сигню осталась с Ньордом… Сигню бросила меня. Оставила, чтобы быть с Ньордом. Сигню выбрала Ньорда. Чем он её прельстил? Чем он стал желанен ей? Почему он оказался для неё лучше меня?.. В записке, что Ньорд прислал вместе с освобождёнными заложниками, он писал: «Не огорчайся, дорогой племянник, то, что произошло закономерно. Вы с Сигню жили в незаконном союзе, теперь она вступит в настоящий. Не грусти слишком. Она не была безупречной женой. Её связь со скальдом доказана соглядатаями, которые следили за ними в Грёнаварском форте, где мы их нашли. Ты полагал, с тобой рядом чистый и безупречный ангел, ты ошибался в этом, как и во многом другом. Ты слишком чист для неё. Она для таких как я. Уходи в Брандстан к матери, теперь Рангхильда будет счастлива, принять тебя, когда с тобой нет Сигню. Думаю, даже станет помогать свалить меня с трона Свеи. Удачи не желаю, но здоровья пожелать могу. Конунг Свеи Ньорд Болли». Я не мог говорить. Я молчал несколько дней. Я слушал всё, что говорили мне, но не слышал. Я не мог произнести ни слова. Мне казалось душу мою раздробила, упавшая скала. Я не понимал, как я ещё жив. Но был ли я жив на самом деле? Столько месяцев, с той зимы, а уже подходит новая, я искал Сигню, я верил, чувствовал, что она жива, но нашёл… не её? Кто ты, Сигню, если ты выбрала Ньорда?.. Где моя Сигню? Или её не существовало никогда? Я поэтому всё время чувствовал, что ты ускользаешь? Что я не могу удержать тебя?… Сигню… Сколько дней прошло, прежде чем я проснулся среди ночи с тяжело бьющимся сердцем… Я увидел во сне ЕЁ, в то последнее мирное утро, когда мы втроём с Эйнаром были в наших покоях, когда наш сын смеялся, лёжа на моём животе, а она опиралась плечом на мои поднятые колени. Как мы смеялись, когда Эйнар обмочил меня… Как целовались потом… А Эйнар лежал рядом и колотил меня ножками в бок. От этого блаженного воспоминания мне так больно… Так больно мне не было никогда… Я задыхаюсь… Задыхаюсь… И вдруг… Через эту ли боль, рвавшую мне грудь, или это сновидение-воспоминание заставило открыться глаза моей души, ослеплённой тоской и ревностью. Наверное, если бы мы не были разлучены столько времени, я понял бы сразу. Я бы сразу почувствовал, как всегда чувствовал её. А столько месяцев неизвестности, неизбежных ревнивых мыслей и подозрений, которым я был подвержен и в самые лучшие наши времена затуманили мой ум… Конечно, я ослеп и не увидел того, что очевидно теперь. А Сигню, думаю, очень рассчитывала, что я пойму. На кого ещё ей было рассчитывать?! На что? Только на нашу близость, на то, что я и на расстоянии прочту её мысли… Наутро я сказал алаям, чтобы готовили войско, что в ближайшее время от Ньорда придёт вызов на переговоры или что-нибудь в этом роде, это и станет сигналом к атаке на его лагерь. — А как же дроттнинг Сигню? — воскликнул Гуннар, краснея, до сих пор краснеет при упоминании её имени. При любой мысли о ней… Мне скоро начнёт казаться, что все хотят мою жену. — Дроттнинг Сигню остаётся дроттнинг Сигню, что бы мы все вокруг неё не делали, — ответил я. — Сигурд, — подал голос Ярни, привыкший уже блюсти законы. — Объяви бенемнинг младшего сына. — Младшего? — я усмехнулся. — Стоян не младший сын, а только второй. Вот через час и собирайте людей у этого шатра, я дам сыну имя. И я назвал нашего второго мальчика Годрик Навой (Новый воин царской крови), Стоян Годрик Навой. Его брату Эйнару посчастливилось родиться в лучшие времена, поэтому и имя ему досталось прекраснее и легче. — Что это? — спросила я. Я вижу, как свиток с печатями Сигурда Ньорд положил на стол. — Твой братец снова прислал вызов. Всё не верит. Когда мы объявим всем, что ты моя дроттнинг? — усмехнулся Ньорд и посмотрел на меня. — Я считаю, мы должны объявить об этом сначала ему, Сигурду, — сказала я, глядя Ньорду в глаза. Я давно приготовилась к этому разговору и продумала каждое своё слово. — Иначе он не поверит. Объявить ему, решить, как будет существовать в будущем Свея. Согласится ли он уйти в Брандстан и остаться конунгом там… — Конунгом? Мне ты не хотела позволить остаться конунгом, — усмехается Ньорд. — Но Сигурд позволил. Нельзя предложить Великому Сигурду фёрвальтерство. Я слушал её и понимал, что она права, это всё равно, что дёрнуть за нос. Я отбил его дроттнинг, я забираю его трон, его страну, но я должен тогда или оставить ему относительно достойное существование или убить его. Сигню прочла мои мысли. — Ты не убьёшь Сигурда, — сказала она, спокойно глядя мне в лицо. — Но ведь это было бы самым правильным и разумным. Она спокойно покачала головой: — И ты, и я любим его. Достаточно того, что уже сделано. И ещё: Сигурд не убил тебя. Я усмехнулся, подошёл к ней, желая закончить разговор: — А ты на его месте, убила бы? — Да. Это было бы правильно. Её прямота и искренность покоряют меня всякий раз. Я подхожу к ней со спины, тяну руки к её талии, она такая тонкая. Где там мог помещаться ребёнок, не понимаю… — Погоди, Ньорд. Я устала сидеть в твоём шатре. Мне нужно заниматься чем-то. — Разве мы мало занимаемся ЭТИМ? — усмехаюсь я. — Делом. Книг у тебя почти нет. Позволь мне врачевать, иначе я сойду с ума тут от безделья. — Врачевать… Так ты всё моё войско сделаешь своим, нет уж… — Если я твоя дроттнинг, твоё войско должно быть моим. Я развернул её к себе лицом: — Вот выйдешь за меня, объявим всей Свее, тогда позволю тебе делать всё, что захочешь. А пока побудь моей наложницей, моей пленницей… Как я стал твоим пленником… — я целую её, сразу переставая размышлять… На встречу с Сигурдом, я надела лучшие украшения, что были в сундуках Ньорда — так ему хотелось. А сундуков было немало, правда, большую часть награбленного, в том числе и в нашем захваченном им обозе, он давно отправил в Асбин, но оставил самые лучшие, самые изящные украшения и настаивал, чтобы я почаще надевала их, как и красивые шёлковые платья. Ему приятно забавляться моей красотой. О, да! Я упиваюсь её небесной красой. Теперь только я понял и прочувствовал её красоту в полной мере, и любоваться ею в обрамлении посвёркивающих драгоценностей и шелков доставляло мне удовольствие. И я хочу, чтобы Сигурд видел, что она рада быть со мной, что со мной она стала прекраснее, чем когда была его женой. Сейчас Сигню, Свана Сигню — это корона Свеи на моей голове. И ты, Кай, не должен усомниться в этом. Тогда поверит и вся Свея. Пасмурным холодным утром мы скачем к палатке, установленной на полпути между нашими лагерями. Мы с Ньордом и одним из его алаев, которые у него вовсе не были настоящими алаями, как наши, а больше похожи на псов на дворе. Сигурд с Исольфом. Молодец, правильно выбрал, самого хладнокровного и зоркого сердцем алая.