– Выдумал? Эй, ты, капитан фон Трапп, хочешь знать подробности? Какая она в постели? Как течет вся, как сука, как она кончает – хочешь, расскажу? – Заткнись, – Лебедев сошел по ступенькам террасы. – Убирайся отсюда. – Я здесь работаю. И разговариваю со своей невестой. А ты… нет, хочешь расскажу, что она кричит, когда… Герман Лебедев шагнул к нему. – О, да у нас клинок. Сабля. – Иван Титов криво усмехнулся. – Но мы тоже не дураки. Не голыми же руками учить таких, как ты. – И он выхватил нож! – воскликнула Нелли. – Я видела это своими глазами. У него в руках вдруг нож оказался! Финка! А Герман… Герман Лебедев отшвырнул фехтовальную саблю в сторону. И бросился на Титова так стремительно, что… Анаис закричала. Нелли на скамейке закричала тоже, призывая охрану. Иван Титов выставил вперед нож и неумело, но с дикой яростью полоснул Лебедева по груди. Нож пропорол ткань и подкладку. Он ударил еще раз и достал. Появилась кровь. И в этот момент Лебедев ударом в челюсть сшиб его с ног. Накрыл собой, выкручивая руку, выбивая нож. Вырвал, отшвырнул нож в кусты. А самого Титова рывком поднял с земли на ноги, заламывая ему руку в болевом приеме так, что тот сначала замычал от боли, а потом заорал истошно. – Тут прибежали охранники. И все смешалось в доме Облонских, – продолжила Нелли. – Охрана хотела вызвать полицию, сдать Ваню за хулиганство. И потом, он ведь Лебедева ранил – пусть и легко. Но Лебедев глянул на Анаис. Она прям в ступор впала. Такой класс, как в кино! И он же джжжжентльмен, этот наш Герман. Он сказал охране – никакой полиции не надо. Выкиньте этого молодого дурака за ворота. И больше никогда не пускайте. А потом он повернулся к Анаис. И сказал – больше он вас не побеспокоит. Я за этим прослежу. А она лишь пялилась на него. И совсем, совсем поплыла. Такая любовь… Тут у нее лифчик лопнул и топик сполз. И охранники на ее сиськи уставились. А он… Лебедев расстегнул на себе свой колет фехтовальщика, сдернул его и укрыл ее. Ну, чтобы голяк не светил всем, – Нелли покачала головой. – Я сама в этот момент в него чуть не влюбилась. Такой мужик. А колет его на Анаис не сошелся – слишком толстая. Тогда он просто набросил его ей на грудь. Взял ее за руку и повел в лобби. Чтобы она там пришла в себя немножко. Катя слушала этот рассказ о событиях двухмесячной давности. Трагикомедия… В изложении этой девицы – трагикомедия. А в результате три трупа в доме. – Где можно найти этого Германа Лебедева? – спросил Гущин. Музыка вальса в этот миг смолкла. – А вон он, – Нелли обернулась и указала на террасу. – Он тоже уже все знает, как и все мы. Он напился. Никогда себе раньше такого не позволял. А тут тоже поплыл. Такой пьяный. От него, как из бочки, разит. Катя увидела на террасе высокого широкоплечего мужчину в черно-белой форме фехтовальщика, совершенно не выглядящей спортивной, больше похожей на доспехи. Он стоял у столба, опершись на него одной рукой и держа в другой фехтовальный шлем. И тут шлем упал на траву. А мужчина выпрямился, словно понял, что они говорят о нем. Катя, уже подогретая рассказом Нелли, ожидала чего-то особенного. И она не ошиблась. Мужчине было чуть за сорок, и выглядел он на свой возраст. Шатен с идеальным косым пробором яппи в обычной жизни, но сейчас волосы растрепались, что придавало ему отчаянный вид. Крупный римский нос, лицо словно с медальона, точеные черты. И самые прекрасные серые глаза, которые только можно себе вообразить. Он был очень похож на Кристофера Пламмера времен «Звуков музыки». Великолепная спортивная фигура. И эти доспехи, и белый колет, что облегал его, как перчатка. Катя представила рыженькую толстую Анаис рядом с этим красавцем. Полковник Гущин, видимо, подумал о том же. Пагубны, печальны такие союзы… Вальс… Вот о ком она грезила, когда постила этот клип Питера Гандри. Полковник Гущин двинулся к террасе с намерением поговорить с Германом Лебедевым. Катя поблагодарила Нелли и поспешила за ним. И в этот миг… Кто сказал, что реальность и природа вещей не терпят повтора? Все повторяется. Герман Лебедев спустился с террасы – Нелли крикнула ему: – Это к вам! Хотят поговорить с вами! Он пошел им навстречу. И в этот миг из-за кустов, одетых в осенний багрянец, выскочил, преградив ему путь, кто-то тощий и сутулый. Кате в первый миг показалось – это тоже какой-то пьяный. Он что-то заорал, потрясая кулаками, изрыгая чудовищный мат. Хриплый ломкий молодой голос, в котором слезы и ярость, и… – Титов! – взвизгнула Нелли за спиной Кати. – Это же Титов! Сюда заявился! Наверняка опять с ножом! Охрана! Охрана!! – Титов, стойте на месте, это полиция! – загремел Гущин. Он как-то растерялся от неожиданности. Все произошло уж слишком быстро. Как в кино, по меткому выражению Нелли. И Гущин тоже слегка «поплыл». Парень обернулся на его крик. Невзрачное лицо в прыщах. Катя с трудом узнала в этом человеке того – с фотографий. Он словно постарел на десять лет. Пару секунд он глядел на них. Потом развернулся и ломанул через кусты. – Стой! – закричал ему полковник Гущин. – На месте стоять! Полиция! Куда там… Катя сорвалась с места – побежала, побежала, побежала… Прибавила скорость, но Титов ломился через этот ухоженный лесопарк, как лось сквозь чащу. Гущин безнадежно отстал. Катя мчалась изо всех сил. Задыхалась от бега. Это вам не утренний моцион в Нескучном саду у дома. Это погоня. Забор кирпичный не аршинный, но метра два с половиной все же… Титов подпрыгнул, подтянулся – и вот он уже на заборе. Перемахнул. Катя подскочила к забору. Замерла. Нет… надо со второй попытки. Когда же это мы лазили в последний раз по заборам-то? Никогда. Мы всегда этого чурались. Она подпрыгнула, ухватилась. Вцепилась. Впилась. Повисела как сарделька минуту, тихонько визжа, потом начала подтягиваться. Ой-ей-ей… Животом вползла на этот чертов забор. И увидела Титова, бегущего по бетонной дорожке. У дуба был прислонен мопед. Он развернул его, сел и… Рев мотора… Катя сидела на заборе, смотрела, как он удаляется прочь. Визг тормозов. Гущинский джип. Он остановился на бетонке. Полковник вместо кросса по пересеченной местности прикинул примерные пути отхода фигуранта с территории клуба – и не ошибся. – Куда он делся? – Гущин выскочил из джипа. – Туда, – Катя на заборе указала направление. – У него мопед был здесь. – Прыгай. Я тебя поймаю. Катя смерила расстояние – вроде забор казался не очень высоким, а прыгать высоко, боязно. Полковник Гущин растопырился внизу, как Жихарка, раскинув руки. Катя неловко повернулась на своем насесте, пытаясь сползти с забора. – Прыгай! Времени нет. Он скроется. Катя закрыла глаза и прыгнула. Гущин поймал ее, стиснув так, что у нее перехватило дыхание. И какой-то миг держал на весу в объятиях. Не отпускал. Видно, сам не верил, что поймал и что они на землю не повалились. В следующую секунду они уже садились в машину. – Пристегнись, – велел Гущин. Сзади показалась оперативная машина – та, что приехала вместе с ними и осталась у ворот клуба. Полицейские включили сирену. Гущин нажал на газ. Все же джип есть джип, это не мопед. Минут через пять они на бешеной скорости догнали Титова на его мопеде, хотя он и успел оторваться прилично. Узкое шоссе вело к Рублевке. Парк клуба давно закончился, потянулись участки, предназначенные для застройки и продажи. Титов на своем мопеде почувствовал погоню – он вилял из стороны в сторону на дороге, боясь, что его обгонят полицейские машины. А оперативная машина, нагонявшая джип сзади, именно это и намеревалась сделать. Опера включили снова сирену – вылетели на встречку, пытаясь обойти и Гущина на джипе. В этот миг, отчаянно сигналя, показался рейсовый автобус, и оперативная машина метнулась назад. – Сейчас догоним, не уйдет, – Гущин выглядел спокойным и сосредоточенным, прибавляя скорость до ста двадцати. Мопед впереди вилял то вправо, то влево, стараясь из последних сил держать скорость. Вот они почти нагнали его. Катя испугалась, что Гущин ударит хлипкий мопед бампером, сталкивая его в кювет. Но Гущин лишь оглушительно сигналил, требуя остановиться. Титов оглянулся через плечо. Он был без шлема. Его темные волосы трепал ветер. Он прибавил газу, сам вылетая на встречную полосу, затем шарахнулся вправо от ехавшего навстречу «Мерседеса», едва не завалившись в кювет с испуга. И тут оперативная машина обогнала гущинский джип и, воя сиреной, начала прижимать мопед к обочине. Титов снова вывернулся. Он промчался перед самым бампером гущинского джипа, косо пересекая шоссе, пытаясь вырваться вперед, к съезду на грунтовую дорогу коттеджного поселка. Мопед вылетел на встречную полосу и… Возникший неожиданно, как огромный фантом, отчаянно сигналящий грузовик с надписью на кузове «Отопительные системы» сшиб его с такой силой, что мопед подбросило высоко в воздух. Гущин ударил по тормозам, их самих на полной скорости едва не развернуло и чуть не вынесло под колеса грузовика. Катя закричала. Оперативная машина с оглушительным воем съехала в кювет. Иван Титов не удержался на мопеде. Его тело перевернулось в воздухе, словно тряпичная кукла. Грузовик, визжа тормозами, с хрустом смял мопед. И ударил Титова, отшвырнув его на середину дороги. Грохот металла. Звон. Звон в ушах. Крики. Вопли. Запах бензина. Дверь джипа распахнулась. Катя, пристегнутая на своем заднем сиденье, видела, как Гущин, спотыкаясь, бежит к Ивану Титову. Потому как тело его лежало там, на асфальте, выгнувшись и одновременно безжизненно распластавшись, так что можно было понять, что… Вой полицейской сирены… От удара о грузовик и об асфальт Иван Титов умер на месте.