Я взял ее запястья в одну руку и держал их над ее головой. — Еще нет. — Я ухмыльнулся. — Я почти закончил. Лирика выгнула спину, вжимаясь в меня своими идеальными сиськами. Ее тело было опасным гребаным оружием, и она знала, как им пользоваться. Я наклонил голову и прикусил ее сосок. — Нет. — Я провел еще одну линию по ее грудине. — Блядь. — Еще одна линия ниже. — Пока. — Еще несколько линий чуть ниже пупка, и я отпустил ее запястья. Я зажал маркер между зубами, затем вытащил ее из кровати и потащил в ванную. Когда я включил свет и встал перед зеркалом, у нее перекосило рот. Вдоль ключицы я написал те же римские цифры, что и всегда. Вся верхняя часть ее груди была усыпана розами, охваченными пламенем, потому что это и есть наша любовь — прекрасная и хаотичная, а по центру сисек до пупка были слова «Выходи за меня замуж». Слезы навернулись ей на глаза и хлынули на щеки. Я смахнул их большим пальцем, а затем размазал их по губам так же, как я сделал это с ее кровью в первую ночь, когда прикасался к ней. — Я люблю тебя, Лирика Мэтьюс. И не только потому, что ты чертовски совершенна или потому, что ты так сжимаешь свою киску, когда я глубоко погружаюсь в тебя. Я люблю тебя, потому что мы чертовски беспорядочны. Но, блядь, это прекрасно. Я люблю тебя в свете… и в темноте. Я не знаю, к какому дерьму мы идем, но я знаю, что хочу сделать это с тобой. Я хочу делать это с тобой всегда. Она приподнялась на цыпочки и прижалась своим ртом к моему. — Это значит да? — спросил я с ухмылкой. — Да. — Она посмотрела на меня ярко-голубыми глазами, и меня поглотила вся надежда, которую они хранили. Я взял маркер и провел линию вокруг ее пальца. — Завтра мы купим тебе настоящее. После «смерти» Татум я остался единственным наследником Хантингтонов. Я не только унаследовал место отца в Братстве, но и получил тонну денег, которые, как он думал, он скрывал. Все незаконное дерьмо, которое не ушло прямо к моей маме — которая была свободна жить своей жизнью теперь, когда отца не было рядом, чтобы выдвигать требования — было моим. У Лирики могло быть пять гребаных колец, если бы она захотела. Черт, я бы купил ей десять — по одному на каждый палец. Я бросил маркер на стойку, затем обхватил ее затылок и прижался ртом к ее рту. Я не ждал больше ни секунды, чтобы попробовать ее на вкус. Ее тело прильнуло к моему, а ее руки сжимали мои волосы. Это было отчаянное, пылкое столкновение языков и разбитых губ. Когда я отстранился, у нас обоих перехватило дыхание. Она бездумно провела кончиками пальцев по ключицам. — Могу я тебя кое о чем спросить? — Только если это касается моего члена… — Я потянулся и провел кончиком пальца по ее киске. — …и этой киски. Она откинула голову назад на мою грудь, когда я просунул палец внутрь. — Что означают римские цифры? — Это дата похорон твоей матери, когда ты взяла меня за руку и попросила бежать с тобой. — Я приподнял ее и поставил ее попку на стойку в ванной. — В тот день ты вырезала свое имя в моей душе. Она обхватила меня ногами за талию, а руками за шею. — Ты все еще будешь бежать со мной? — В том-то и дело, Птичка. — Я придвинулся ближе к ее ждущему телу. — Я именно там, где хочу быть. — Я схватил ее за задницу и притянул к себе. — Нам больше не нужно бежать. Чендлер Раньше я боялся своего отца. Большую часть моей жизни Пирс Кармайкл был пугающим и мстительным человеком. Пока я не решил тоже стать пугающим и мстительным. — Это какая-то шутка? — спросил Малкольм Хантингтон, когда мы стояли в театре Линкольна, все трое в ряд, как в каком-то гребаном супергеройском монтаже. Он был потрясен. Это было заметно по его голосу. Я не винил его. Он только что видел, как его дьявольский план разрушить жизнь его сына рассыпался на куски у него на глазах. А потом он стал свидетелем того, как тот же сын всадил пулю в мозг другого человека. Линкольн вернулся наверх, чтобы проверить Лирику, пока мы заканчивали дела внизу. Он сделал свою часть работы… пока что. — Это было бы удобно, не так ли? — ответил Грей, когда мы вышли из тени и оказались на виду. Они стояли там — мой отец, Малькольм и король Айелсвика — с челюстями и расправленными плечами, словно приготовившись к битве. Мы принесли эту гребаную войну. В этом мире власть не была привилегией или правом по рождению. Она принадлежала тем, кто был достаточно храбр, чтобы взять ее. Малкольм наклонил голову и сузил глаза. — Ты ожидаешь, что нас запугают мой сумасшедший сын и какой-то двойник Каспиана Донахью? Рот Каспиана искривился в горькой ухмылке. — Так вот кем вы меня считаете? — Он шагнул ближе, позволяя Малкольму посмотреть ему в глаза. — Это невозможно, — сказал Малкольм. — О, это чертовски возможно. Просто спроси моего отца. Он был удивлен не меньше, чем ты. — Каспиан ухмыльнулся. — О, подожди. Ты не можешь. Глаза Малкольма расширились от понимания. Я чувствовал, как взгляд отца буравит меня. Я не стал отводить взгляд. — Что насчет Татум? — спросил Малкольм. Каспиан перепрыгнул через пять футов, отделявших нас от них, и обхватил рукой горло Малькольма. — Ты не должен произносить ее имя. — Халид? — спросил мой отец. Каспиан повернулся к нему, чтобы ответить. — Составляет компанию моему отцу в аду. — Он снова посмотрел на Малькольма. Костяшки его пальцев побелели, когда он крепче сжал горло Малькольма. — Пока они ждут, пока остальные присоединятся к ним. Грей шагнул к Каспиану и положил руку ему на плечо. Его взгляд был устремлен на Малкольма. — Как видишь, твой план не сработал. Теперь тебе придется решать досадную проблему манипулирования авиакатастрофой, в которой предположительно погибли три человека, и тем, что произошло в Роще той ночью. Малкольм закашлялся и захрипел, схватившись рукой за горло. Каспиан смотрел на него еще несколько секунд, а затем наконец опустил его. Он тут же начал задыхаться. Это. Вот ради такого дерьма я и жил. Это почти заставило мой член напрячься. Грей убрал руку с плеча Каспиана. Мой отец шагнул вперед. В Роще ничего не произошло, кроме того, что группа мужчин собралась вместе и хорошо провела время. Дети годами играют в прятки. В этом нет ничего криминального. Я взглянул на него и улыбнулся. — У меня есть четыре свидетеля, которые могут не согласиться. Его лицо побледнело. — Девочки. Это был ты. — Он сглотнул. — Ты забрал их. Мои глаза сузились, я мысленно запечатлел тот самый момент, когда Пирс Кармайкл понял, что ему крышка. — Мне немного помогли. Грей прочистил горло. — Одна последняя маленькая деталь, и мы уйдем от тебя. — Он перевел взгляд на короля. — Есть сайт под названием Багровый грех. Слышали о нем? Король и Малкольм переглянулись. Черт, жаль, что я не снимал это дерьмо. Когда никто не высказался, Грей продолжил. — Да. Я подумал, что вы могли бы. — Он переместился прямо перед королем, в дюймах от его лица. У Грея были яйца. Он мне нравился. — Первое, что ты сделаешь, когда выйдешь отсюда, это закроешь этот гребаный сайт. — Он сделал шаг назад и сунул руку в карман, как будто это была обычная, повседневная деловая встреча. — И чтобы убедиться, что ты это сделаешь, я заехал в Айелсвик по пути сюда и выбрал небольшую страховку. Король Уинстон глубоко вдохнул и посмотрел на Грея. — Ты забрал Сэди. Грей усмехнулся. — Когда я заберу свою королеву, я не собираюсь ее возвращать. — Тогда кто? — Скоро узнаешь, — ответил Грей, а затем кивнул в сторону лестницы за клеткой — той, что вела в мансарду Линкольна на втором этаже. — На сегодня это все. У нас есть другие дела. Каспиан бросил на Малкольма последний взгляд. Этому ублюдку повезло, что Каспиан не убил его. Если бы Линкольн не был уже на высоте, он бы, наверное, так и сделал. Но у нас была вся эта херня с разделением с классом. Дать каждому по очереди. Бла-бла-бла. У Грея был свой момент с королем. Его месть скоро наступит, и я бы отдал свой левый орех, чтобы быть там, когда это случится. Зачеркните это. Я бы отдал палец. Мне нужны были оба ореха. Я даже смог немного понаблюдать за тем, как мой отец корчится. В общем, это был очень хороший день. *** Джон Колдуэлл был эгоистичным, жадным мудаком с мозгами, которому удалось занять место окружного прокурора. У него также была плохая привычка играть в азартные игры. Я знал, потому что был букмекером, который принимал его ставки. И он задолжал мне около семнадцати тысяч долларов — плюс-минус. По дороге домой я открыл экран Bluetooth и прокрутил вниз до его имени. Его секретарь сразу же соединила меня с ним. Хорошая девушка. — Привет, Джон. Это Чендлер Кармайкл. — Чендлер… — Пауза и глубокий вдох. — Привет. Я хотел тебе позвонить… — Он тянул время. Ублюдки, которые должны деньги, но не могут заплатить, всегда, блядь, тянули время. Я избавил его от страданий. — Я звоню не из-за денег. Он тяжело вздохнул в трубку. Облегченно, я бы сказал.