Что может еще так наглядно убедить мужчину, что старческая немощь ему не грозит, как не отзывчивая, чувствительная и послушная женщина? В огромном холле, обвитом вьюнками, уже стояли накрытые столы, и гости с энтузиазмом голодных обезьян ринулись уничтожать это великолепие. Нежить нежитью, а о насущном забывать не стоит. Барон фон Съедентент не остался в стороне – набрал себе на тарелку остро пахнущей йеллоувиньской еды и отошел, выглядывая Викторию. Она увидела его, замерла в нерешительности, но все же подошла, встала рядом. – Иногда я сомневаюсь, что мы созданы Творцом, – с ехидством проговорил Мартин, прожевав очередной кусок пряной красной рыбы. – Посмотри на этот зоопарк, дорогая. Чуть всплеск стихии, потеря самоконтроля – и остается только инстинкт. Поесть, подраться и пот… хм. Он осекся, тряхнул волосами, посмотрел на сердитое лицо подруги. – Что, тоже с трудом справляешься? – спросил с сочувствием. Виктория пожала плечами, отпила немного дынного тоника. Она дышала чуть чаще, чем нужно, чтобы выглядеть спокойной, и темные волосы у корней казались чуть влажными. Точно ведь подерется с кем-нибудь. Или еще хуже. – Где Алекс? – поинтересовалась она. – В левом крыле, проверяет местных девушек на прочность, – с язвинкой ответил Март. Глаза Вики полыхнули гневом, и он удивленно хохотнул: – Кусака, неужто его ты тоже ревнуешь? Только я один, обездоленный, не вызываю в тебе никакого чувства? Не переживай, ты же знаешь, что вне конкуренции. – Не зли меня, Март, – глухо сказала Виктория, чуть отходя от него. – Как грозно мяукает этот котенок, – насмешливо произнес он. – Мне очень страшно. Ну хочешь, пойдем к нему, прочитаем нотацию? Или совет дадим какой, а то и покажем класс, а, Вики? Она вспыхнула, махнула рукой – и его шею захлестнула невидимая удавка, тело дернуло ощутимым разрядом. – Леди Лыськова хочет подраться? – Мартин изобразил на лице ужас, глядя в сверкающие вызовом темные глаза. – Со слабым и беззащитным мной? Не-е-ет, у меня рука на тебя не поднимется. Я не бью маленьких девочек, Вики. Даже таких злобных, как ты. – В зал, – проговорила она сквозь зубы, отвернулась, глядя на огромный холл, заполненный их коллегами. – Я тебя вызываю, Мартин. – В зал, конечно, – согласился он смешливо. – Иначе завтра все каналы покажут, как подрались придворные маги Инляндии и Блакории. Только, умоляю, будь со мной нежной, Вики. Она старалась. Очень старалась и разошлась не на шутку. Щиты, укрепляющие зал, гудели и стонали от разбушевавшейся магини, а Мартин только посмеивался, раз за разом отбивая атаки. Надо было признать, что Виктория легко бы уложила почти любого из съехавшихся на конференцию гостей. Но не его, конечно. Осыпа́лись искрами огненные Тараны, рассыпались Лезвия, с шелестом проедали его защиту Сети – он даже покачнулся раз или два. Аккуратно, чтобы не навредить и чтобы она точно могла отбить, нападал сам – так, чтобы не заподозрила, что издевается или поддается. В конце, когда Вики уже видимо стала выдыхаться, пропустил удар воздушной Петли, проехался спиной по полу, поднял руки. – Все, ты меня победила, леди. Сдаюсь и признаю тебя сильнейшей и великолепнейшей! Виктория стояла, тяжело дыша, и сердито глядела на него – как он поднимается, подходит к ней. – Все, выплеснулась? – спросил блакориец с удовлетворением. – Теперь спокойна? Она размахнулась и с наслаждением заехала кулаком ему в подбородок. – Какой же ты все-таки гад, Март, – сказала она устало и потрясла рукой, чтобы унять боль в пальцах. – Заслужил, – согласился он весело, трогая ушибленное место. – Хороший удар, Вики. Ну что, пойдем обратно? Я вдруг снова проголодался. Надеюсь, эта толпа оставила нам хотя бы по рисовой лепешке. Пока приглашенные маги сбрасывали излишки энергии, в правительственных ложах чинно вкушали сытный обед. Майло Тандаджи с удовольствием ел острую лапшу с морепродуктами – кухня Йеллоувиня была похожа на тидусскую, и он чувствовал себя почти дома. Закончив обедать, вышел на террасу на втором этаже – полюбоваться видами Пьентана и послушать пение птиц. Состояние, несмотря на тревожную информацию, было самым умиротворенным. – Господин Тандаджи, – раздался позади голос с инляндским акцентом. Он оглянулся – перед ним стоял Дэвид Розенфорд, глава Управления госбезопасности в Инляндии. Длинный, рыжий, высокомерный, как почти все инляндцы. – Лорд Розенфорд, – сухо поприветствовал коллегу тидусс. – Чем обязан? – У меня необычное предложение для вас, господин Тандаджи, – лорд Дэвид попытался придать голосу любезности. Хотя трудно быть вежливым с главой конкурирующей разведки, чьи агенты не раз добывали секретную информацию. – Его величество Луциус желает встретиться с вами. Это не займет много времени. Тандаджи помолчал, посмотрел на чудные сады Пьентана с оживленными шоссе, лентами каналов, россыпью домиков в восточном стиле, кое-где разделенных росчерками вздымающихся небоскребов. – Есть профессиональная этика, лорд Розенфорд, – наконец ответил тидусс. – Понимаю, какая это честь для меня, и приношу его величеству свои самые искренние извинения, но я не могу рисковать доверием моей госпожи. Удивлен, что вам нужно это объяснять. Инляндец поморщился, словно делая усилие над собой, и Тандаджи с удовлетворением подумал, что ему еще работать и работать над мимикой. – Это не политический вопрос, – пояснил Розенфорд, – скорее, частный. Он никак не затрагивает вопросы безопасности Рудлога или Инляндии. И мне даны указания… заинтересовать вас, полковник. Как вы смотрите на то, что мы отпустим Маслякова и Сорина без каких-либо условий? Теперь уже Тандаджи едва сдержался, чтобы не поморщиться. Позорище: агенты, а попались как дети. За полтора года в инляндской тюрьме, естественно, из них вытрясли уже все, что могли, но на попытки договориться Управление безопасности, возглавляемое Розенфордом, не шло. Вытаскивать их надо, это дело принципа. Но не попасть бы на подставу. – Я гарантирую, что это будет просто разговор, – сказал лорд Розенфорд, словно подслушав его мысли. – Никакой двойной игры. Слово чести. Естественно, обязательно неразглашение с вашей стороны. – Без прослушки? – с каменным лицом поинтересовался Майло. – Без записи, попытки ментального чтения, свидетелей, ликвидаторов, группы захвата, последующего шантажа? – Просто разговор, – с нажимом повторил инляндский лорд. – Что вы ответите? – Хорошо, – медленно произнес тидусс. – Даю слово, что не буду распространяться об этой встрече. Когда и где? – Сейчас и здесь, – с видимым облегчением ответил Розенфорд. – Чтобы не задавались лишними вопросами, куда вы пропали из ложи, спуститесь в холл. Там будет ждать девушка в синем йеллоувиньском костюме, расшитом маками. Она проводит вас в комнату отдыха и останется там до конца разговора. – Идеальное прикрытие, – пробурчал Тандаджи. – А как же «без свидетелей»? – Она глухая, – невозмутимо ответил инляндец. Тандаджи с иронией глянул на него. – Поверить вам на слово? Чтение по губам? – Умеет, – усмехнулся Розенфорд, ничуть не обидевшись, – но она встанет к вам спиной. И наденет наушники с громкой музыкой, чтобы вы были спокойны. До окончания перерыва еще час. Благодарю за отзывчивость, полковник. Тандаджи подождал, пока инляндец удалится, прошел обратно в ложу, спустился по лестнице в опустевший зал. Из холла доносился гул, как из большого осиного гнезда, и он, выйдя, с недовольством подумал, что всему этому могущественному сборищу не хватает дисциплины. Девушка скромно стояла у стены, улыбнулась ему профессионально-радостно, поклонилась. – Ви вибра меня, Мяйло-сэ? Говорила она четко, глухо, с небольшими паузами. Тандаджи без лишних слов приобнял ее за талию, укутанную тонким шелком, шепнул на ухо несколько слов по-йеллоувиньски. Сопровождающая даже не вздрогнула. То ли такая выдержка, что отборным местным матом ее не проймешь, то ли действительно не соврал инляндец. Хотя он бы на его месте обманул, не моргнув глазом. В левом крыле открывались двери, выходили и заходили парочки, и кто-то из магов, узнав его, проводил тидусса недоуменным взглядом. Черноволосая агентша демонстративно забралась рукой ему под пиджак, поглядывала смущенно и томно и наверняка успела уже нащупать и пистолет, и тонкие ножи. А если его ведут на встречу без требования сдать оружие, значит, малышка способна прикончить любого раньше, чем тот подумает угрожать его величеству. «Да уж, – размышлял Тандаджи, глядя на аккуратное девичье ухо и вздернутый носик, – иногда ради дела нужно и пострадать. Может, получится перевербовать ее? Полезная девочка». Майло всегда имел некоторую слабость к женщинам-офицерам и сотрудницам спецслужб. Никакого влечения, чистое любование, как тонкой и острой осокой у пруда, покрытого розовой рассветной дымкой. Они прошли к последней комнате крыла, девушка с поклоном открыла дверь, впорхнула в помещение – и тут же ушла за ширму, оглянулась лукаво на осматривающегося тидусса, села аккуратно на пол и надела лежащие тут же широкие наушники. Застучали гулкие ритмы – и Тандаджи чуть расслабился: обычный человек не выдержал бы такой громкости. В комнате никого не было, и Майло, чуть помедлив, присел на приготовленную табуретку. Лицом к сопровождающей – легковерным он никогда не был, а если решит ударить, то придется делать это через венценосного Инландера. Через несколько секунд открылось Зеркало, и из перехода вышел его величество Луциус собственной высокомерной персоной. Тидусс почтительно встал, поклонился. – Садитесь, господин Тандаджи, – благосклонно кивнул решивший поиграть в шпионов монарх, сел сам, оглянулся на «агентшу», задумался. Майло терпеливо ждал. – В пятницу знакомый вам виконт Кембритч будет официально объявлен новым герцогом Дармоншир, – Инландер наконец соизволил заговорить. – Но вам это, скорее всего, известно. Тандаджи вежливо склонил голову. – Вам также известен непростой характер будущего герцога, – несколько сварливо проговорил Луциус. – У меня есть сведения, что на него в Рудлоге заведено уголовное дело. И дабы делу не был дан ход, виконт периодически работал вашим информатором. – Совершенно верно, ваше величество, – подтвердил Майло. Официальная легенда звучала именно так. – И он находился под вашим постоянным наблюдением. – Да, ваше величество. – Дело нужно закрыть, – потребовал Луциус. – И уничтожить. Это возможно? – Конечно, ваше величество, – легко согласился Тандаджи. Можно было поторговаться, но он не стал. Нетрудно уничтожить то, чего не существует. Монарх Инляндии рассеянно кивнул, словно не сомневался в готовности собеседника угодить ему. – Для моей страны крайне важно, чтобы Дармоншир был жив, дееспособен и лоялен трону. Шесть лет назад он уехал в Рудлог, и до этого времени его поведение оставляло желать лучшего. Мне не хочется получить во главе крупнейшего герцогства пьяницу, наркомана и дебошира, однако есть государственная необходимость. И именно этой необходимостью продиктована наша встреча. Я задам несколько вопросов, господин Тандаджи. Связан ли Кембритч с какими-либо преступными группировками? – Нет, ваше величество, – сухо сказал Тандаджи. – Остались ли у него долги чести, обязательства перед кем-то, кроме Ангелины Рудлог? – Нет, ваше величество, – повторил начальник разведуправления. – Женщины? Сердечные привязанности? – Никого постоянного, ваше величество. – Майло вспомнил запись с камер – как Кембритч заходит в покои к принцессе Марине и выходит из них через некоторое время в невменяемом состоянии, а затем устраивает драку с Байдеком, – но делиться подозрениями не стал. – Были многочисленные короткие связи. Луциус поджал губы. – Внебрачные дети? – Ни одного, – заверил его Тандаджи, чувствуя всю прелесть нахождения на допросе в непривычной для себя роли. – Зависимость от наркотиков, алкоголя?