Домой вернулись к ужину, но есть не хотелось. Мы оба были сыты, осталось сказать об этом отцу с Дианой. Они, наверняка, попытаются усадить нас за стол. — Я возьму удар на себя… — прикрывая зевок, протянула Ульяна. — Скажу, что мне нужно с ними поговорить. Воспользуюсь случаем и вывалю информацию про Краснову. Обличающая статья выйдет в понедельник, они всё равно узнают. И уж лучше раньше, чем позже… — Ты такая благородная, — усмехнулся, взволнованно облизав губы. Отпускать сводную не хотелось, но нужно. Мы не можем вечно сидеть в машине. К тому же я был уверен, что у ребят с выходом «обличающей статьи» ничего не выйдет, поэтому хорошо, что она сама решила всё же рассказать предкам. Отец всё уладит и сделает это тихо. — Ладно, топай давай. Я тут… Максу ещё позвоню и подойду. Ульяна взяла рюкзак, свой пакет с платьем и босоножками, и повернулась ко мне. — Спасибо за сегодня… Я отлично провела время… — вымолвила она, нервно сглатывая. Смешная. И чего волнуется? Это я должен… От уровня тестостерона в крови хоть на стену лезь, пусть уже давно не семнадцать… Протянул к ежонку руку и заправил прядь шоколадных волос за маленькое ушко. — Нашла за что благодарить. Иди уже, глаза вон слипаются… — Ты прав, — улыбнулась она и выскочила из тачки, оставляя после себя стойкий запах ягодных духов и ощущение тепла. — Вот это я влип, конечно! — протянул обречённо, роняя голову на руль. Нужно было время, чтобы прийти в себя и понять, что делать дальше. Что делать – понятно. Но как лучше, не совсем… *** Ульяна «Дорогой дневник, у меня большие проблемы. Честно признаться, давно я не попадала в такую эпическую задницу! Втюрилась в своего сводного брата, как глупая школьница. И веду себя соответственно! С ним я теряю дар речи. Забываю, как дышать, отвечаю невпопад и краснею… почему я влюбилась именно в него? Ведь нам нельзя быть вместе! Наверное… Или всё-таки можно? Дорогой дневник, я ужасно запуталась и не знаю, что мне делать!» Прижав скетчбук к груди, рухнула на кровать, а губы сами собой расползлись в идиотской улыбке. Спрашивается, чего улыбаюсь? Будто поводов для веселья у меня воз и маленькая тележка! Совсем с ума спятила… Лика бы сказала, что моя крыша уехала, и даже ручкой на прощание не помахала. Но что я могу поделать, если сейчас… в эту секунду…мне так хорошо? Мы с Демьяном провели прекрасный день вместе. Не знала, что он может быть милым, хорошим, добрым. Настолько открытым и искренним. И он точно не эгоистичный мажор, впустую прожигающий деньги отца. Он талантливый программист, приятный собеседник. Да и с чувством юмора у Чудова-Юдова всё в полном порядке. В отличие от большинства парней его возраста. Сводный действительно очень остроумен. Просто мечта, а не парень… Ой! Куда-то меня опять понесло в дальние дали. Я не должна думать о нём подобным образом. Наверное, мне лучше найти себе парня, чтобы встречаться с кем-то, ходить на свидания и всё такое. Иначе я скоро обезумею окончательно. Надо, кстати, Лике написать. Позвать их с Мишей завтра в кино… ну, или куда-нибудь в другое место. Конечно же, мне не хочется быть «пятым колесом», но я уже давно не виделась с друзьями. Им бы тоже не помешало разбавить любовь в сахарном сиропе чем-то более приземлённым. Например, общением со мной. Перевернувшись на другой бок, потянулась за телефоном. Тёмный экран… Прекрасно… опять разрядился. Кажется, настало время для покупки нового смартфона. Придётся поискать работу. Но на этот раз нормальную и безопасную, никак не относящуюся к журналистским расследованиям. На опыте последнего задания Красновой отлично поняла, что лезть в самую гущу событий не всегда правильно. По крайней мере, будучи первокурсницей, лучше начинать с чего-то менее сенсационного. В противном случае до диплома могу и не дожить. Да и прежде, чем «вливаться» во враждебную среду, стоило всё хорошенько разведать. Я же ломанулась напролом, словно «Чёрная Вдова» … Вот и от родителей влетело по существу. Пока Демьян разговаривал со своим Морозовым, я открыла маме и отчиму всю правду про наши «увлекательные» разборки с местными бандитами. Они оба чуть не поседели. Мама, конечно, испереживалась вся. Чуть ли не начала просить, чтобы я перевелась на «нормальный» факультет. Хорошо, что Вадим занял мою сторону. Сказал, не пороть горячку, мы ведь не можем заставить нашу дочь отказаться от мечты… Маме с ним очень повезло. Как и мне. А Демьяну в особенности. Вадим прекрасный отец и муж. Своего отца я плохо помню. Он ушёл от нас с мамой, когда мне было всего четыре года. Вернее, мама его выгнала. Отец почти не работал, жил за мамин счёт, пил по-страшному и домой приводил всех своих дружков-собутыльников. Как-то зимой мама была в ночь на дежурстве. Горе-папаша устроил очередную гулянку. Они сильно напились, подрались и случайно устроили пожар. Если бы не соседка тётя Тоня, то я бы осталась в квартире, едва не взлетевшей на воздух. Отец даже и не вспомнил о дочери. Чуть ли не первый выбежал на улицу. А соседка с мужем вытащили меня, пожарных вызвали. До маминого приезда у себя оставили. Мама потом сразу выгнала горе-мужа, на развод подала. Вскоре мы из нашего небольшого городка переехали. Мне это бабушка по секрету рассказала, когда ещё жива была. В общем, не всем везёт с такими отцами, как Вадим. Мама счастлива с ним, женщиной себя почувствовала. Той, которую любят и ценят. И теперь я вдвойне рада, что Демьян принял брак наших родителей. От счастья чуть снова не прослезилась… Поднявшись с кровати, принялась искать зарядку. На компьютерном столе нет, в розетке тоже не оставила (я это люблю, да!), под подушкой ничего не спрятано… Ой! Ну, я и тормоз, блин! После возвращения домой рюкзак так и не разобрала. Просто закинула его в гардеробную, когда переодевалась в домашнюю одежду. Зарядка нашлась на самом дне рюкзака. Достала из бокового кармашка ещё и наушники, а после пошла обратно в спальню. Сейчас разберусь с телефоном, потом умываться и спать. Завтра в универ к первой паре. Тем более в понедельник нас с Мишей ждёт грандиозное разоблачение Красновой. Вот только придя в спальню, я замерла, готовая в любую секунду грохнуться в обморок. От страха! Потому что на моей кроватке по традиции лежал Чудов-Юдов и наглым образом изучал мой личный дневник! А ведь я посчитала его вполне адекватным человеком. Реабилитировала сводного в собственных глазах. Эх, этот гад опять за своё… — Чадов, ты офигел?! — вскрикнула и буквально вырвала скетчбук из его загребущих лап. — Сколько раз тебя просила не трогать мои вещи?! — Ежонок… — Пошёл ты! — в сердцах выплеснула на него всю свою злость. Хотя предохранители ещё держались. Из последних сил, но… Всё-таки я не использовала против него ни одного мата. — Убирайся, понял?! Круто развернувшись, убежала в ванную и заперлась там. Просто если он начнёт меня о чём-то спрашивать… или примется издеваться над тем, что прочитал, то я… я же не выдержу! Ненавижу плакать. Но иногда не могу сдержать своих эмоциональных порывов. Демьян узнал… всё! До последней капли! Теперь будет ржать над своей глупой сводной сестрой до конца времён. Как мне вести себя с ним? — Уля! — Чадов несколько раз постучал в дверь. — Ты же понимаешь, что я выломаю эту бесполезную деревяшку, если продолжишь сидеть там взаперти. — Только попробуй! И зачем я это сказала? Чудов-Юдов и в Африке Юдов! — Уверена? — спокойно переспросил Демьян. Но от холода в его голосе вопрос прозвучал ещё более угрожающе. Сломает же. Потом придётся объяснять родителям, что меня никакой оборотень не кусал и в волков я не превращаюсь… Сделав пару дыхательных упражнений, чтобы успокоиться, подошла к двери и повернула ручку, разрушив крепостную стену своего временного (и недолговечного!) убежища. — Чего ты разнервничалась? — с улыбкой спросил Демьян. — Ничего не случилось. Посмотрите, он ещё и улыбается… — Хватит издеваться, Чадов. — Уф, — он тяжело вздохнул и зашёл в ванную, отчего пространство сжалось просто до критического минимума. Так и до клаустрофобии недалеко. — Уль, прости. Я не должен был читать твой личный дневник. Не удержался. — Но прочитал! — обвинительно заявила, тыча в него указательным пальцем. — Да, — не стал спорить и приблизился ко мне ещё ближе. С каждым его шагом моё сердце начинало стучать всё сильнее и сильнее, как будто пыталось проломить своими влюблёнными до чёртиков крылышками грудную клетку. — Уже поздно, — сглотнув, произнесла. — Я собираюсь спать, так что тебе… — Ты мне нравишься, Ульяна. У трехсотлетней бабули Ули только что выпала вставная челюсть.