— Не можешь определиться? — Чалов медленно возвращается. Совершенно расслабленный, внешне абсолютно спокойный. Но мне всё равно кажется, что между нами от взаимных претензий воздух потрескивает. Я буквально на себе ощущаю бегущий по коже электрический ток. — Думаю, мы можем это исправить. Не вопрос. Он становится ко мне впритык и опускает давящий взгляд на мои губы. — Ты предлагаешь мне… — Яр проводит большим пальцем по моему подбородку, и я проглатываю слова. Наглые прикосновения сводного брата вызывают протест, но заставить себя шлёпнуть его по руке я физически не могу. С непривычки настолько тесная близость к парню меня шокирует. Обездвиживает как парализующий газ. — Да как тебе в голову такое только пришло? — голос пропадает тоже, разозлившись, выдавливаю из себя уже громче и яростнее: — Нет! — Значит, не отдам, — произносит Чалов и сразу же саркастически выцеживает: — Не слишком-то и хотелось. Я чувствую, как его слова ложатся короткими выдохами на моё лицо. Наверняка это тоже часть психологической атаки. — Просто не будь скотиной и верни мой дневник, — пытаюсь говорить веско, но голос предательски берёт высокие ноты. — Боишься раскрыть свои секреты, Царевна? Или страшно, что я тебя сейчас поцелую, и тебе это понравится? Да как ему только в голову такое пришло⁈ Сама не ожидая от себя, замахиваюсь с такой силой, что запястье взрывается болью, когда врезается в мужскую ладонь. Он снова оказывается быстрее меня. Чалов крепко удерживает в руке мою кисть, и я делаю мелкий шажок назад, повинуясь давлению напирающего тела. — Ты нервничаешь. Неужели, я прав? Он склоняется и поддевает кончиком носа мой подбородок, заставляя меня встать на цыпочки. Отступать в таком положении становится проблематично. Я в полном ступоре. Яр не страшилище, как я втайне надеялась. Классический плохиш, беда для доверчивых, правильных девочек. Брюнет с голубыми глазами, хищные, резковатые черты. От него неприятностями веет, как рядом с работающими лопастями — одно неверное движение и перемелет. Откровенная агрессия, непонятные намерения… Паника внутри нарастает. Я зажмуриваюсь, не зная, как ещё могу закрыться. Но вместо варварского прикосновения ощущаю щекой злорадную усмешку, а затем раздаётся звук отрываемого резко листа. Вместе с чувством облегчения, меня окатывает кипучей яростью. Блокнот со стуком падает на пол. Всё это время руки Чалова свободно находились за моей спиной, он и не думал идти на уступки. — Твоё «нет» — гроша ломаного не стоит. Так же, как и ты сама, — бросает он сухо, направляясь к двери. — Утешай себя, Чалов, — огрызаюсь, надеясь задеть его хоть вполовину так же. — Тебе ведь никогда не услышать моё «да». Глава 2 Глава 2 Часом ранее… Тая — Так будет лучше для всех, Тая, — строго повторяет мама, стараясь звучать уверенно. Запрокинув голову, разглядываю этажи стоящего перед нами особняка. Их всего два, не считая мансарды, но неброская, элегантная роскошь строения давит. Это не наш мир. Мы в нём как самозванки, обманом проскользнувшие на званный вечер. — Уверена, бывшая хозяйка так не думает, — произношу тихо. — Не обязательно постоянно напоминать, что я увела Андрея из семьи. Много ты понимаешь в жизни. Обычно мама мягче, но она всегда огрызается, когда теряет контроль над ситуацией. — Мам, я не впишусь. Это элитный специализированный университет. Там учатся либо мажоры, либо гении. А я не отношусь ни к первым, ни ко вторым. Для обеих групп я белая ворона. Мне там не будет комфортно, как ты не понимаешь? Мать меня встряхивает, впиваясь болезнен но-тонкими пальцами в плечи. — Прекрати истерику, ты справилась со вступительными тестами, остальное вторично. Андрей уже внёс оплату, тебе напомнить, какие это деньги? Другой возможности учиться в одном из десяти лучших вузов страны по версии Forbes и потом стажироваться в ведущих IT-компаниях у тебя не будет. Только представь, какие перспективы перед тобой откроются! В конце концов, ты там будешь не одна. За тобой присмотрит его сын. — Это меня и пугает, — тихо вздыхаю. Я не питаю иллюзий насчёт разнузданности золотой молодёжи. И мой сводный брат, переживший тяжёлый и безобразный развод родителей, наверняка не станет мне другом. — С пацаном проблем не возникнет, — бросает мама, провожая рассеянным взглядом отъезжающее такси. — Андрей обещал. — Обещать его работа… — Тая, хватит! Такой шанс выпадает в жизни один раз и то далеко не каждому. Неужели сложно сделать над собой небольшое усилие? Не прячь голову в песок. Пожалуйста. Я замолкаю. Тут нечего возразить. — Погоди, это что у тебя, подводка для глаз? Против чего бунтуем? — Всего лишь карандаш. — И только? — Мама недовольно проводит рукой по моим губам на глазах у невозмутимого охранника и демонстрирует вызывающе алый блеск на пальцах. — Он же почти прозрачный, — пытаюсь возмутиться, в упор не понимая, что такого ужасного вдруг совершила. — Тебе это не нужно, Тая. Оставайся собой. — Мам, знаешь, мы всегда были одни друг у друга. А потом ты встретила Чалова… — медлю, не зная, как объяснить. — Всё так резко изменилось, мне страшно. Я… Я просто хотела чувствовать себя увереннее. — Ты бросаешь вызов, считая, будто так держишь всё под контролем, но это иллюзия. Уверенность должна идти изнутри. — Ладно, поищу её. — С улыбкой обнимаю её в ответ. — Дай-ка сюда чемодан и сходи осмотрись. Сад — прекрасное место, чтобы привести мысли в порядок. Едва ли мне это поможет, но это не повод портить ей настроение. Я неторопливо сворачиваю к алее на звук журчащей воды и останавливаюсь у декоративного фонтана. Гейзер бьёт из белоснежной мраморной чаши, расположенной на высоте моей талии, вокруг щебечут птицы, сладко пахнет розами… На первый взгляд — Эдем в своём первозданном виде. На деле же сплошной обман! Едва я склоняюсь над фонтаном, чтобы умыться, неведомая сила толкает меня лицом в чашу. Холод обжигает кожу, а лёгкие сжимаются в беззвучном крике. Кто-то силой удерживает мою голову под водой. Я испуганно раскрываю глаза, но без особой пользы, мой крик, разбивается на тысячи пузырей о дно. Паника дезориентирует. Отчаянно луплю руками по мраморным бортам, бестолково глотая воду и сходя с ума от ужаса. Вдруг хватка ослабевает. Давление чужих рук исчезает с той же внезапностью, что и возникло. Я мгновенно выпрямляю спину, делаю жадный судорожный вдох, затем оборачиваюсь, содрогаясь от кашля. С недоумением смотрю в выгоревшие как летнее небо бесстрастные глаза. И не обнаруживаю в стоящем передо мной юном садисте хоть отдалённое сходство с маминым будущим мужем. От этого не радостно становится вдвойне. Андрей Юрьевич столько для нас с мамой делает, так искренне принял меня в семью, а его сын… от него отчётливо веет угрозой. Глубокий первобытный страх всё ещё сотрясает меня с такой силой, что я безотчётно отшатываюсь. — Ты что себе позволяешь? — Обхватываю себя руками в попытке унять бешеный стук сердца. — Я? Пока только предупреждаю. Не пытайся чувствовать себя как дома. Ты здесь не задержишься, дешёвка. Внутри меня горячий вихрь… Протест и возмущение. — К счастью, это не тебе решать, сопляк. Он выглядит старше меня, но в запале ничего лучше на ум не приходит. Как там его? Яр? Ярослав Чалов. Мажористый псих, который выглядит как кинозвезда. В навороченных шмотках, с бездушным как у отморозка взглядом и ухмылкой пресыщенного жизнью барина. Неожиданно он делает шаг вперёд, заключая меня в ловушку, и резко склоняется. Щеки касается чужое дыхание и смещается к левому уху. Вскрик застревает в горле. Я закусываю губу, в последний момент приказывая себе не вестись. Это же провокация. Дешёвая демонстрация агрессии. Попытка напугать, чтобы не приближались, потому что тебе самому не по себе и страшно. Как у животных. — Смотри в оба, — его голос, несмотря на угрозу, звучит невероятно проникновенно и взросло. — Зазеваешься — я тебя уничтожу. Яр отступает на шаг, позволяя мне уйти. Я останавливаюсь, не пройдя и нескольких метров. — Эй, знаешь что? — Оборачиваюсь с бесстрашной улыбкой. — Когда действительно хотят навредить, не предупреждают. Я тебя не боюсь, Чалов, — произношу с уверенностью, о которой впоследствии не один раз жестоко пожалею. Его взгляд тормозит ниже и из колючего становится откровенно похабным.