— Ты серьезно настроен, не так ли? — Я сказал доктору Эдвардс, что она идиотка. Я хочу заняться любовью с твоими мозгами. В стили Марвина Гейя. — Просто ужин? — Просто ужин. — И ты не будешь ничего делать? — Я буду делать все. — И ты не примешь отказ в качестве ответа? — Да. То есть, нет. То есть да, я приму отказ. Погоди. А какой был вопрос? — Если ты попросишь заняться с тобой сексом, я отвечу нет, — ответила Элеонор и бросила на него убийственный взгляд. — Если ты попросишь заняться с тобой сексом, я отвечу «да». — Вайет, я серьезно. Никакого секса. — Согласен, секс вычеркиваем из меню. — Значит, у нас не будет секса, — подтвердила она. — Нет, не будет. Только не на столе. Это отвратительно, Элли. Люди тут будут есть. Элеонор вздохнула. Она уже пожалела, что согласилась на это свидание. — Мой бомбардировщик-невидимка возвращается через неделю. — Тогда ты в безопасности от акулы в моих штанах. — А у твоей акулы в штанах тоже красный ирокез? – спросила она, собирая вещи, и встала. Вайет откинулся назад на стуле и завел руки за голову. — Что тут скажешь, красавица? Какие сверху, такие и снизу. Этим вечером Элеонор и Вайет поужинали дешевой и вредной китайской едой в Чайнатауне, а затем отправились на прогулку по Сохо. У Элеонор было ощущение, будто Вайет предложил прогуляться потому, что начал идти февральский снег, и город выглядел невероятно романтично. Она ненавидела, лучшего слова, чем ненависть не подобрать, как весело ей было с Вайетом. Она так сильно смеялась, что разболелся живот. Вайет обожал все в ней. На ней были сапоги до колен и джинсы, и он сказал, что в них она выглядит дико. Ему нравились ее волосы, собранные в неряшливый пучок на затылке. Он сказал, что она похожа на сексуальную Вирджинию Вульф без суицидальных мыслей. Разговор оказался трудным, только когда Вайет спросил о ее прошлом и ее бомбардировщике-парне. Она предпочла бы не говорить о своем умершем отце и о проблемах с законом. И она не могла говорить о священнике, в которого была влюблена с пятнадцати лет. — Ничего? Я ничего не узнаю о бомбардировщике? Даже имени? — Не хочу, чтобы ты преследовал его, чтобы убить. — Верно. Даже вижу, как делаю это. Сколько ему? Если он получает докторскую степень, ему должно быть около? Двадцать шесть? Двадцать семь? — Ему тридцать-с-чем-то. — Так и знал, что не просто так ненавидел этот сериал. Сейчас же звони на горячую линию. — Вайет резко прислонился к фонарному столбу и драматически уставился на лампу. — Я повешусь на этой штуке. — Какую же ахинею ты несешь. — Она схватила его за лацканы пальто, взяла за руку и потащила вперед. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. — Мы можем поговорить о твоих губах? — Это всего лишь губы. — Готов поспорить, у них вкус клубники и поэзии. — А какой вкус у поэзии? — Не знаю. Но с удовольствием узнал бы. Вайет остановился под светом уличного фонаря. Снег неугомонно кружился вокруг них. — Я подхожу прямо к границе, — сказала она. — Я умная. Я не пересекаю границы. — Ты хочешь ее пересечь. Поддайся желанию, Элли. Она стояла за пределами круга света. Вайет вытащил руку из кармана пальто и поманил ее пальцем. Сорен был за океаном, а Вайет стоял здесь, перед ней, окруженный светом и снегом. У него на лице играла улыбка, а на руках были татуировки из немецких сказок. Он так любил писать, что набил слова на собственной коже. Один этот факт заслуживал поцелуя. Но только одного. Она шагнула в круг света. Поцелуй начался мягко и осторожно, будто он боялся испортить момент, слишком сильно напирая. Она ухватилась за лацканы его кожаной куртки и притянула ближе. Поцелуй углубился, и язык Вайета проник между ее губ, а пальцы запутались в ее волосах. Поцелуй длился долго, дольше, чем ей стоило позволять. Он длился достаточно долго, и она почти забыла, кому принадлежала, почти забыла о своем белом ошейнике с замком сзади и о мужчине, который подарил ей его. Вайет целовался не как Сорен. Вайет изучал ее поцелуем. Сорен захватывал ее. Вокруг них падал снег, и все же она не ощущала аромата зимы. Она отстранилась и сделала шаг назад. Вайет глубоко вздохнул, и воздух вокруг них стал белым. — Черт, — пробормотал он. — Я ошибался. — О чем именно? — Твой вкус не похож на поэзию. У поэзии твой вкус. И тогда Элеонор поняла, что он заполучил ее. Так все и началось. Так как она сказала Вайету, что секса не будет, он и не просил. Он ничего не делал, только целовал ее при каждом удобном случае во время их пяти дней вместе. Она убедилась, что у него их будет много. Он встречал ее после занятий, и они делали домашние задания вместе. Они вместе завтракали, обедали и ужинали. Они вместе ходили на вечеринки. Они зависали в его комнате в общежитии с парочкой его друзей и смотрели телевизор. Они так громко ругались из-за попкорна, что два друга Вайета ушли из гостиной, сказав, что не могут смотреть телевизор, когда в помещении витает такое сексуальное напряжение, что даже телек барахлит. Наедине в его комнате они провели два часа в кровати Вайета. Он лежал на ней, и ее руки были под его футболкой. Ей нравилось ощущение его кожи, такой мягкой и гладкой. У него не было подтянутых мышц, как у Сорена, и его роста. Она и Вайет подходили друг другу больше, чем она с Сореном. Он был для нее ровней, другом. Но тут он начал задирать ее рубашку, и все мысли о дружбе выпрыгнули из окна четвертого этажа и разбились насмерть. — Вайет... — Пожалуйста? Одно «пожалуйста», и она проиграла битву. — Ладно. Вайет снял ее рубашку. Он расстегнул бюстгальтер и медленно опустил бретельки по рукам. Он уставился на ее обнаженную грудь, а она лежала и позволяла ему смотреть. Она ждала, что он скажет что-то, хотела этого. Но он нашел своему рту лучшее применение. Он наклонился к ее правому соску и нежно всосал его. Пока он целовал соски, облизывал и дразнил их, она наблюдала за ним и все больше и больше возбуждалась. Она вцепилась в его волосы, ощутив подавляющее чувство нежности. Он казался таким юным, таким невинным. Она хотела прижимать его к груди, оберегать его, защищать его. Он должен быть обнаженным и под ней, пока она будет дразнить его тело так же, как и он ее. Но он был сверху, и она прижала бедра к его бедрам. Он толкнулся в ответ, и Элеонор ощутила, как близка к кульминации. Она задрожала в его руках, и волна удовольствия обрушилась на нее и прошла насквозь. — Неужели это произошло? — спросил Вайет, нависая над ней. — Что произошло? — Она решила притвориться невинной. — Ты кончила? — Я воспользуюсь пятой поправкой. — Элли... — Вайет серьезно, почти умоляюще посмотрел на нее. — Да, кончила. — Она погладила его по щеке. — Это была самая сексуальная вещь, которая когда-либо случалась со мной. — Вайет прижался лбом к ее лбу. Она улыбнулась и чмокнула его. — Это произошло со мной, а не с тобой. — Это произошло между нами. С нами. Мне нравится говорить «мы». Могу я еще раз повторить? — Вайет, он вернется через три дня. — Она боялась будущей беседы с Сореном о Вайете, но не сказать ему казалось немыслимым. — Мне плевать на него. Меня заботят только мы. Мы даже не занимались сексом, и ты кончила подо мной. Это было так чертовски сексуально, и, думаю, я кончу, только говоря об этом. — Ты можешь, если хочешь. — А ты хочешь? — Ты спрашиваешь моего разрешения? — Ты та самая женщина. Ты устанавливаешь правила в сексе. Она улыбнулась ему. Она устанавливала правила в сексе? Ей даже понравилось, как это звучит. — Можешь. Я хочу.