Лука покачал головой: — Я ненавижу его. — Ты заработал его, — сказал Маттео. — Теперь расскажи им историю, или я это сделаю. Мне уже давно было любопытно узнать об этом. Никто из чикагской мафии не хотел предоставить мне подробную информацию, и я еще не осмелилась спросить Ромеро. — Мне было семнадцать лет, — начал Лука. — У нашего отца много братьев и сестер, и один из моих кузенов поднялся в иерархии мафии вместе со мной. Он был на несколько лет старше и хотел стать Капо. Он знал, что мой отец выберет меня, так что пригласил меня в свой дом и попытался воткнуть мне нож в спину. Нож только украсил мою руку, и когда я получил шанс, то обернул руки вокруг его горла и задушил его. — Почему ты не застрелил его? — спросила Джианна. — Он был семьей, и раньше было традицией, что мы кладем наше оружие, когда входим в дом члена семьи, — ответил Лука холодно. — Больше нет, конечно. — Из-за предательства Лука так рассвирепел, что полностью раздавил горло нашего кузена. Он захлебнулся в собственной крови, потому что кости шеи перерубили артерию. Это было месиво. Я никогда не видел ничего подобного. — Маттео был похож на ребенка рождественским утром. Это было более чем немного тревожащим. Лука опустил взгляд на свою тарелку, вцепившись руками в бедра. Неудивительно, что он не любил доверять людям. Быть преданным семьей, должно быть, было ужасно. — Вот почему Лука всегда спит с открытым глазом. Он даже не проводит ночь с женщиной без оружия под подушкой или где-нибудь на его теле. Лука стрельнул в своего брата негодующим взглядом. Маттео поднял руки: — Не похоже на то, будто Ария не знает, что ты спал с другими женщинами. Я не думала, что это было причиной реакции Луки. — Так, значит, теперь ты носишь оружие? — спросила Джианна. — Мы все семья, в конце концов. — Лука всегда носит оружие. — Маттео склонился к Джианне. — Не принимай это на свой счет. Не думаю, что с того дня даже я видел его без оружия. Таков бзик Луки. Лука не носил оружие, когда мы были одни. Он брал его, когда Ромеро или Марианна были там, даже когда Маттео был там, но, когда мы с Лукой делили одну постель, оружия под его подушкой или где-либо ещё не было. «Это, вероятно, потому что он мог одолеть тебя руками, связанными за спиной». Тем не менее, это походило на ненужный риск. Остаток ужина Лука был напряжен и молчалив, но споры Джианны и Маттео заполнили тишину. Я не была уверена, кто из них получает больше удовольствия от этих поединков. Когда мы закончили есть, я встала, чтобы убрать со стола. Марианна уже ушла, и я не хотела оставлять грязные тарелки, ожидающие ее, когда она вернется завтра. Лука удивил меня, когда тоже поднялся и понес посуду и тарелки в посудомоечную машину. Я зевнула, обессиленная. — Пойдем спать, — сказал Лука тихо. Я взглянула на Джианну. Мне так хотелось поговорить с ней обо всем, но было уже поздно и завтра был еще день. — Не раньше, чем уедет Маттео. Я не оставлю его наедине с моей сестрой. Лука мрачно кивнул: — Ты права. Она не должна быть с ним наедине. — Он подошел к Маттео и положил руку ему на плечо, прежде чем наклониться и сказать что-то на ухо. Лицо Маттео потемнело от гнева, но он плавно поднялся, подарил Джианне свою акулью улыбку, а затем вышел из квартиры без единого слова. Джианна подошла ко мне. — Он одержим мной. Беспокойство сжало мои внутренности: — Тогда прекрати дразнить его. Ему это нравится. — Мне все равно, что ему нравится. Лука прислонился около меня к столу, его рука скользнула вокруг моей талии к очевидному неудовольствию Джианны. — Маттео - охотник. Он любит преследование. Лучше не заставляй его желать гнаться за тобой… Я беспокоилась, что могло быть уже слишком поздно для этого предупреждения. Джианна закатила глаза. — Он сколько угодно может охотиться на меня. Все равно не получит. — Она посмотрела на меня. — Ты же не собираешься сейчас лечь спать, правда? — Я действительно устала, — сказал я виновато. Плечи Джианны резко упали. — Да, я тоже. Но завтра я хочу, чтобы ты была вся моя. — Она бросила на Луку оценивающий взгляд и направилась к своей комнате. Но задержалась в дверном проеме. — Если я услышу крики, никакое оружие под подушкой не спасет тебя, Лука. — И с этими словами закрыла свою дверь. Лука прикоснулся губами к моему уху: — Ты будешь кричать для меня сегодня вечером? — Он лизнул мою кожу, и я вздрогнула. — Не с моей сестрой под одной крышей, — сказала я, даже когда покалывание между ног предало меня. — Ну, это мы ещё посмотрим, — прорычал Лука, затем нежно прикусил мою шею. Я застонала, но быстро закусила губу, чтобы заглушить звук. Лука взял меня за руку и потянул наверх. С каждым шагом к спальне, увеличивалось давление между моих ног. Я поверить не могла, насколько жаждало мое тело его прикосновений, освобождения, которое он принес мне ранее. Это был единственный раз, когда я забыла все о своей жизни, единственное время, когда я была свободна от кандалов нашего мира. Лука захлопнул дверь позади нас, и я надеялась, что это не привлечет внимание Джианны. Но у меня не было много времени для беспокойства, потому что Лука снял с меня платье и поднял меня на руки, только чтобы уложить посреди кровати. Лука оставил поцелуй на моих кружевных трусиках, вдыхая, прежде чем поцеловал мой живот и ребра, а затем грудь через кружево бюстгальтера. — Мое, — зарычал он напротив моей кожи, заставляя меня дрожать от возбуждения. Затем подсунул руки мне под спину, расстегнул мой бюстгальтер и медленно стянул его. Мои соски затвердели. — Мне чертовски нравятся твои соски. Они розовые, маленькие и идеальные. Я сжала ноги вместе, но Лука ухватился за мои трусики и спустил их вниз. Ухмыляясь, он провел пальцем по моим складкам. Его голодный взгляд вернулся к моей груди, он наклонил голову и провел языком от одного соска до другого. Я тихонько застонала. Он не спешил с моей грудью, и, когда стал медленно двигаться ниже, я уже задыхалась. Его губы нашли мои складки, дразня и нежно касаясь, затем внезапно его язык заскользил жестко и быстро, и я закрыла рот ладонью, подавляя свои вздохи и крики. — Нет, — зарычал Лука. Он сгреб оба моих запястья в своей руке и прижал их к моему животу, зажав в ловушку. Мои глаза расширились: — Джианна услышит. Он ухмыльнулся и всосал мой клитор сильно и быстро, затем нежно и мягко. Я хныкала и стонала, мое тело дрожало от усилий соблюдать тишину. — О, Боже, — я ахнула, когда Лука медленно проскользнул пальцем в меня, затем осторожно и ритмично заскользил туда и обратно, одновременно посасывая мой клитор. Я спрятала лицо в подушку. Хватка Луки на моих запястьях усилилась, и волна удовольствия прошла через меня. Я закричала в подушку, выгнула спину, мои ноги дрожали. Лука приподнял мое тело, пока не склонился надо мной, встав коленями между моих ног. — Когда ты позволишь мне взять тебя? — резко прошептал он мне в горло. Я окаменела. Лука поднял голову, встретившись со мной взглядом. — Блядь. Почему ты выглядишь так чертовски испуганно, когда я задаю тебе этот вопрос? — Прости, — произнесла я тихо. — Мне просто нужно больше времени. Лука кивнул, но в его глазах была глубокая потребность, которая, казалось, росла с каждым днем. Я провела ладонями по его груди, чувствуя под рубашкой кобуру пистолета. Он расслабился, и я наклонилась вперед, начав расстегивать его рубашку, обнажая его загорелое тело и черную кобуру с пушкой и ножом. Лука снял рубашку, и я расстегнула кобуру, помогая ему освободиться от нее. Он бросил ее на пол. Мне вспомнились слова Маттео, и я прошлась руками по голой груди Луки. Я запечатлела поцелуй на татуировке Луки, затем на заживающей ране на его ребрах. Затем прикоснулась к соскам Луки кончиками пальцев, и он застонал в ответ. Он быстро освободился от своих штанов. Я опустила губы к его эрекции, но остановилась в дюйме его головки: — Если ты не будешь тихим, я остановлюсь. Глаза Луки вспыхнули. Он положил руку мне на голову: — Возможно, я не позволю тебе остановиться. — Возможно, я укушу. Лука усмехнулся: — Делай со мной все, что захочешь, я не издам ни звука. Не хочу оскорблять девственные уши твоей сестры. — Как насчет моих девственных ушей? — я поцеловала его головку. — Ты уже не должна была остаться таковой, — сказал Лука тихо. Я взяла его член в рот, чтобы отвлечь его. Он издал горловой звук, а затем успокоился, когда я позаботилась о нем. Я отступила назад до того, как он кончил. После того, как привел себя в порядок, Лука обнял меня. — Я сожалею о том, что сделал твой кузен, — сказала я в темноту. — Я должен был лучше знать, что не следует доверять кому бы то ни было. Доверие - роскошь, которую люди в моем положении не могут позволить себе. «Ты можешь доверять мне», — хотелось мне сказать, потому что он мог. Неважно, как сильно я пыталась бороться с этим, я влюбилась в него. — Жизнь без доверия одинока.