— Верно, — просто сказал Лука. Отец выглядел совершенно отстраненным. Незаметно для присутствующих, Фабиано пробрался ко мне и просунул ладонь в мою. Однако Лука заметил это и уставился на моего брата, который своим присутствием привлек внимание к моим обнаженным бедрам. Я нервно переступила с ноги на ногу, и Лука отвернулся. — Возможно, будущие жених и невеста хотят побыть наедине несколько минут? — предложил Сальваторе Витиелло. Мой взгляд дернулся в его сторону, и я не сумела скрыть свой шок достаточно быстро. Лука заметил, но его, похоже, это не волновало. Мой отец улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. Я не могла в это поверить. — Мне остаться? — спросил Умберто. Я подарила ему быструю улыбку, которая исчезла, когда отец покачал головой. — Дай им несколько минут, — сказал он. Сальваторе Витиелло на самом деле подмигнул Луке. И они все ушли, остались только Лука, Фабиано и я. — Фабиано, — последовал резкий голос моего отца. — Уходи оттуда сейчас же. Фабиано неохотно отпустил мою руку и ушел, но лишь после того, как послал Луке самый смертоносный взгляд, на который способен пятилетний мальчик. Губы Луки скривились. Затем дверь закрылась, и мы остались одни. Что означало подмигивание отца Луки? Я посмотрела на Луку. Я была права, из-за высоты каблуков моя макушка доставала ему до подбородка. Парень выглянул в окно. Не удостоив меня ни единым взглядом. Одев меня, как проститутку, они не повысили интерес Луки. Да имело ли это смысл? Я видела женщин, с которыми он встречался в Нью-Йорке. Их грудь выглядела бы лучше в этом платье. — Ты выбирала платье сама? Я подскочила, удивленная тем, что он заговорил. Его голос казался глубоким и спокойным. А было ли когда-нибудь иначе, а? — Нет, — призналась я. — Мой отец. Челюсть Луки дрогнула. Я не могла его прочитать, и это заставляло меня нервничать. Он сунул руку под полу пиджака, и я подумала, что вот сейчас парень направит на меня пистолет. Вместо этого он держал в руке черную коробочку. Лука повернулся ко мне, и я пристально посмотрела на его черную рубашку. Черная рубашка, черный галстук, черный пиджак. Черные, как его душа. Это был момент, о котором мечтали миллионы женщин, но я чувствовала холод, когда Лука открыла коробку. Внутри лежало кольцо из белого золота с большим бриллиантом в центре, между двумя чуть поменьше. Я не сдвинулась с места. Лука протянул руку, когда неловкость между нами достигла своего пика. Я покраснела и протянула свою. Вздрогнув, когда его кожа прикоснулась к моей. Он надел обручальное кольцо на мой палец, потом отпустил мою ладонь. — Спасибо, — я чувствовала необходимость сказать эти слова и даже взглянула ему в лицо, которое ничего не выражало. Хотя нельзя было сказать того же о глазах парня. В них отражалась злость. Я сделала что-то не так? Он протянул руку, и я взяла его под локоть, позволяя проводить меня из гостиной в столовую. Мы не говорили. Может, Лука был настолько разочарован мной, что захотел отменить соглашение? Но он не надел бы кольцо на мой палец, будь это так. Когда мы вошли в столовую, женщины моей семьи присоединились к мужчинам. Витиелло не привезли с собой женщин. Возможно потому, что они не доверяли моему отцу и Кавалларо достаточно, чтобы рискнуть привести женщин в наш дом. Я не могла винить их. Я бы не стала доверять моему отцу или боссу. Лука опустил руку, и я быстро присоединилась к матери и сестрам, которые притворялись, будто восхищаются моим кольцом. Джианна посмотрела на меня. Я не знала, чем моя мать угрожала ей, чтобы она молчала. Но была уверена, у Джианны на кончике языка вертелся ядовитый комментарий. Я покачала головой, и она закатила глаза. Ужин прошел как в тумане. Мужчины обсуждали дела, пока мы, женщины, молчали. Я не сводила глаз с кольца на моем пальце. Оно казалось слишком тяжелым, слишком тугим, всего было слишком. Лука отметил меня, как свою собственность. *** После ужина мужчины перешли в гостиную, чтобы выпить, покурить и обсудить остальные дела. Я вернулась в свою комнату, но не могла заснуть. В конце концов, надела халат поверх пижамы, выскользнула из комнаты и тихонько спустилась вниз. В порыве безумия, я направилась к проходу, который вел к потайной двери за стеной в гостиной. Мой Дед считал необходимым обзавестись тайными ходами из кабинета или гостиной с камином, потому что мужчины, как правило, проводили там свои заседания. Мне было интересно, а думал ли он о том, что будет с женщинами после побега всех мужчин через тайный проход? Я обнаружила, что Джианна прижалась к глазку секретной двери. Конечно, она уже была там. Сестра повернулась, широко раскрыв глаза, но расслабилась, когда заметила меня. — Что там происходит? — спросила я шепотом, беспокоясь, что мужчины в гостиной могут нас услышать. Джианна отошла в сторону, чтобы я могла заглянуть через глазок. — Почти все уже ушли. Отец и Кавалларо обсудили все детали с Сальваторе Витиелло. Сейчас там только Лука и его окружение. Я прищурилась, чтобы посмотреть через отверстие, открывающее мне прекрасный вид на кресла вокруг камина. Лука облокотился на мраморный выступ камина, небрежно скрестив ноги и держа стакан виски в руке. Его брат Маттео с волчьим оскалом на лице развалился в кресле рядом с ним, широко расставив ноги. Чезаре и второй телохранитель, которого во время ужина они называли Ромеро, сели в два других кресла. Ромеро выглядел на тот же возраст, что и Маттео, то есть около восемнадцати. Почти мужчины по стандартам общества, но не нашего мира. — Могло быть хуже, — сказал Маттео, ухмыляясь. Возможно, он не выглядел столь же смертоносным, как Лука, но что-то в его глазах говорило, что от этого ему лишь легче скрывать свою страшную сущность. — Она могла оказаться некрасивой. Но, блядь, твоя маленькая невеста - видение. Это платье. Это тело, волосы и лицо. — Маттео присвистнул. Казалось, будто он провоцировал своего брата. — Она - ребенок, — ответил Лука пренебрежительно. Во мне поднялось возмущение, хоть я понимала, что следует радоваться, ведь он не смотрел на меня, как мужчина смотрит на женщину. — По мне, она не выглядела как ребенок, — сказал Маттео и зацокал языком. Он толкнул пожилого мужчину, Чезаре. — Что скажешь? Лука ослеп? Чезаре пожал плечами, бросив осторожный взгляд на Луку. — Я не рассмотрел ее внимательно. — А ты, Ромеро? У тебя хоть глаза выполняют свою функцию? Ромеро поднял взгляд, а затем быстро опустил глаза вниз, на свой напиток. Маттео запрокинул голову и рассмеялся. — Блядь, Лука, ты сказал своим людям, что отрежешь им хуи, если они посмотрят на эту девушку? Ты еще не женился на ней. — Она моя, — произнес Лука спокойно, посылая дрожь по моей спине своим голосом, не говоря уже о его глазах. Он посмотрел на Маттео, и тот покачал головой. — В течение следующих трех лет ты будешь в Нью-Йорке, а она здесь. Ты не всегда сможешь следить за ней или угрожать каждому мужчине в синдикате. Ты не можешь отрезать всем им причиндалы. Возможно, Скудери знают несколько евнухов, которые могли бы за ней следить. — Я сделаю то, что должен, — сказал Лука, побалтывая напиток в стакане. — Чезаре, найди двух идиотов, которые должны охранять Арию. От того, как мое имя соскользнуло с его языка, я вздрогнула. Я даже не знала, что у меня есть два охранника. Умберто всегда защищал меня и моих сестер. Чезаре немедленно ушел и вернулся через десять минут с Умберто и Раффаэле, оба выглядели оскорбленными тем фактом, что их вызвал, как собак, кто-то из нью-йоркской семьи. Следом за ними в комнату вошел отец. — Что это значит? — спросил он. — Я хочу поговорить с людьми, которых вы выбрали, чтобы защитить то, что принадлежит мне. Джианна сердито засопела рядом со мной, но я ее ущипнула. Никто не должен был узнать, что мы подслушивали этот разговор. Отец пришел бы в ярость, рассекреть мы себя. — Они хорошие солдаты, они оба. Раффаэле - двоюродный брат Арии, а Умберто работает на меня в течение почти двух десятилетий. — Я бы хотел решить для себя, могу ли им доверять, — сказал Лука. Я затаила дыхание. Он подошел крайне близко к грани, перейдя которую, открыто оскорбил бы моего отца. Отец поджал губы, но коротко кивнул и остался в комнате. Лука подошел к Умберто. — Я слышал, что ты хорошо управляешься с ножом. — Он лучший, — вмешался отец. Мышцы челюсти Луки дернулись. — Не так хорошо, как ваш брат, — сказал Умберто, кивнув в сторону Маттео, который показал ему оскал акулы. — Но лучше, чем любой другой мужчина на нашей территории, — признал Умберто, в конце концов. — Ты женат? Умберто кивнул. — Двадцать один год. — Большой срок, — сказал Маттео. — Ария, должно быть, выглядит ужасно вкусной по сравнению с твоей старой женой. Я ахнула. Рука Умберто дернулась на дюйм к кобуре вокруг его талии. Все видели это. Отец наблюдал, как ястреб, но не вмешивался. Умберто откашлялся. — Я знаю Арию с момента ее рождения. Она - ребенок. — Но скоро им не будет, — произнес Лука. — Она всегда будет ребенком в моих глазах. И я верен своей жене. — Умберто посмотрел на Маттео. — Если ты еще раз оскорбишь мою жену, я попрошу у твоего отца разрешения бросить тебе вызов в бою на ножах, чтобы защитить ее честь, и в результате убью тебя. Происходящее могло плохо кончиться. Маттео склонил голову. — Можешь попробовать, — он обнажил белые зубы. — Но тебе не удастся. Лука скрестил руки на груди, после чего кивнул. — Я думаю, что ты хороший выбор, Умберто. Умберто отступил, но продолжал смотреть на Маттео, который игнорировал его. Глаза Луки остановились на Раффаэле, и он сбросил всю любезность, до этого момента скрывающую монстра внутри. Он подошел так близко к Раффаэле, что моему двоюродному брату пришлось откинуть голову назад, чтобы вернуть взгляд. Раффаэле пытался казаться высокомерным и уверенным в себе, но все равно выглядел как щенок чихуахуа, пытающийся произвести впечатление на бенгальского тигра. Лука и он не одного поля ягода. — Он - семья. Ты, правда, собираешься обвинить его в том, что он заинтересован в моей дочери?