(Тауантинсуйу, Куско. Август 1527 года) Вернувшись в дворец, я продолжил готовиться к походу. Опрос чиновников показал, что Колькемарка, где располагалось ближайшее к Куско железорудное месторождение с содержанием металла в породе около 60%, - ныне маленькая крестьянская деревушка в самой глуши с населением в полсотни человек, расположенная километрах в трех от безымянной речки - притока Апуримака *(37). Аналогично оказалось и с Ливитакой - небольшая деревня, расположенная на примерно таком же расстоянии от одноименной речки - тоже притока Апуримака. Здесь я и запланировал построить первый в Тауантинсуйу металлургический завод… Впрочем, это было лишь делом будущего… Пока же, приказав мобилизовать десять тысяч индейцев - причем, как из горных племен, так и из жителей инкской Амазонии - и пару тысяч работников из местных племен, я готовился к, как это было объявлено официально, ‘обходу своих владений’. Тем более, что кроме производства стали передо мной стояло и еще несколько первоочередных задач. Нужно было организовать производство пороха. Вообще-то, в книжках про ‘попаданцев’ ГГ обычно выполняет это дело просто по ходу, но в реальности все было не так-то просто… Пусть серу несложно добыть - есть месторождения. Но вот со всем остальным было несколько сложнее. Непосредственно на инкской территории находится пустыня Атакама. Только вот селитра там не калиевая, а натриевая. А чтобы из нее получить калиевую для начала нужно получить хлористый калий, отделив его от хлористого натрия - обычной пищевой соли. Третьим компонентом пороха был древесный уголь. Для его производства в металлическую бочку кладутся дрова толщиной в 5 - 25 сантиметров, сама она закрывается неплотной крышкой и на несколько часов ставится в костер. Причем, дрова должны использоваться уже отлежавшие год-два, потому их нужно брать со складов, а на замену им заготавливать новые. После чего нажженный уголь распределить по закрытым каменным бункерам чтобы при самовозгорании не было подтока воздуха. Казалось бы, ничего сложного… Вот только все это нужно было обеспечить. А, заодно, еще и создать шаровую мельницу для получения из них пороха. Иначе о крупномасштабном производстве пороха можно и не говорить. Потому следующие две недели в Куско я практически не бывал, занимаясь организацией всего этого дела… Хорошо еще, что селитра оказалась известна и местным ‘геологам’ и мне не пришлось ее искать самому… Вот только объемы ее добычи нужно было увеличить на несколько порядков… Глава 3. Две инкские армии сошлись на равнине Мочакакса, к югу от Кито. Там армия северян одержала первую победу в этой гражданской войне. Но, несмотря на этот успех, Атауальпа не был склонен демонстрировать мягкость. Схваченного полководца Атока сначала пытали, а затем казнили с использованием дротиков и стрел. Атауальпа распорядился сделать из черепа Атока позолоченную чашу, которую, как это зафиксировали испанцы, Атауальпа продолжал использовать и четыре года спустя. Теперь, когда военный перевес был на стороне Атауальпы, его полководцы начали постепенно оттеснять силы Уаскара все дальше и дальше на юг. После длинной череды побед, одержанных армией Атауальпы, в окрестностях Куско состоялся решающий бой, в ходе которого инкский император был захвачен в плен. *(6) (Тауантинсуйу, Кито. Август 1527 года) Атауальпа, выслушав сообщение часки и ‘прочитав’ кипу, призадумался. Из Куско сообщали, что Уаскар собирается, как это уже вошло в традицию, совершить обход своих территорий. Кроме того, непонятно для чего он недавно встречался с кусконскими литейщиками и заказал изготовление каких-то непонятных предметов, а затем и сам посетил мастерские… Вообще последнее время губернатор Кито регулярно задумался о сложившемся положении… Территория будущего Эквадора была завоевана еще Тупаком Инкой Юпанки - сыном самого Пачакутека, создателя Тиуантисуйу. Однако местные племена регулярно поднимали восстания, потому инкским правителям приходилось держать здесь значительные силы. Вообще, история эквадорской цивилизации имела ряд своих особенностей, отличающей ее от перуанской. Поскольку в одном их мест Анды становятся достаточно низкими - в этом месте они покрыты джунглями, образующими ‘перемычку’ между прибрежной равниной и Амазонией, то те же привычные к высокогорью и не приспособленные к жизни в джунглях ламы здесь появились лишь с приходом инков. Инками же были построены и дороги, впервые соединившие между собой север с югом. Прежде же единственное сообщение с народами Эквадора осуществлялось торговцами, плавающими вдоль побережья на бальсовых плотах. Здесь также было и единственное место во всех Андах, где существовала торговля на ‘внутреннем рынке’ и использовались деньги. Все это сформировало на землях Эквадора свою собственную, изолированную культуру, значительно отличающуюся от перуанской. Устанавливаемые же инками порядки местным племенам были глубоко чужды. Еще одним фактором, оказавшим значительную роль при завоевательных походах, оказалась уникальность ситуации, сложившейся в тот момент в Перу. После падения цивилизаций Уари и Тиуанако между ставшими независимыми племенами начались постоянные войны, наносившие значительный урон как населению, так и хозяйству этих мест. И это длилось несколько столетий… Итог очевиден - люди настолько устали от постоянных войн, что были готовы подчиниться любой силе, которая принесла бы на земли Перу мир и относительное благополучие. И когда Пачакутек лишь начал свои завоевательные походы - многие племена соглашались войти в Тауантинсуйу мирно. В награду за это местной знати разрешалось сохранить свое положение в племенах. А несколько позднее Тупаком Инкой Юпанки это было распространено и на завоеванные народы - зачастую местным кураком назначался представитель прежнего правящего рода.*(18) В Эквадоре такой ситуации не было. И местные племена раз за разом поднимали восстания против правления инков… Все это заставило Сапа Инку Уайна Капака находиться здесь большую часть времени. Кроме того, он и совершил ряд завоевательных походов, расширив земли Тауантинсуйу. В связи же с этим Кито превратился практически во вторую столицу. Здесь были построены дворцы, не уступающие в роскоши кусконским, здесь были созданы огромные хранилища… Да и вообще провинция эта была достаточно богатой. Атауальпа же, будучи сыном Уайны Капака не от койи - жены-сестры Великого Инки, а от одной из младших жен, не имел никаких законный прав стать новым Сапа Инкой. И его отец это прекрасно понимал, потому завещал после своей смерти разделить Тауантинсуйу на две части. Уаскару должна была отойти южная с центром в Куско, а Атауальпа получил бы северную со столицей в Кито. И именно это различие и учиненный китонцами террор вскоре стали той причиной, что позволила испанцам быстро завоевать Тауантинсуйу. Южане их встречали как освободителей. А получили лишь порабощение… Однако подобное разделение в корне противоречило традициям инков, желавшим максимально расширить свои земли, создав единое мировое государство. Потому знать Куско обвинила Атауальпу во лжи, а Уаскар предложил в качестве компромисса назначить его наместником Кито - запретив, однако, совершать военные походы и предпринимать вообще какие-либо меры для расширения своих земель. Для проведшего всю свою жизнь в сражениях Атауальпы это было немыслимо, однако он согласился. Однако явиться в Куско для принесения присяги Уаскару не пожелал, вполне справедливо опасаясь за свою жизнь. Таким образом, Атауальпа и стал фактическим правителем нескольких северных провинций, фактически вышедших из подчинения Куско. Китонцы не подчинялись приказам центра, не сдавали продовольствие на государственные хранилища, не посылали людей на государственные работы за пределами подконтрольных провинций… Да даже религиозные праздники проводили отдельно. Лишь система почты - гонцы-часки - оставалась общей. Однако положение Атауальпы было весьма шатким. Делиться властью не желал ни один из братьев и мечтал при первой же возможности избавиться от конкурентов. Всем в Тауантинсуйу было понятно, что рано или поздно между двумя сторонами разгорится война. Однако ни один из претендентов не торопился начинать ее. Атауальпа имел в своем распоряжении тридцатитысячную армию с хорошим боевым опытом, а также мог мобилизовать население северных провинций. Но из-за его ‘неинкского’ происхождения поддержка среди знати Тауантинсуйу была весьма небольшой. За его жестокость, проявленную при подавлении восстаний северных племен, не любили Атауальпу и в народе. Начинать в таких условиях войну было авантюрой, провал которой грозил неминуемой смертью. Уаскар имел в распоряжении практически такую же по численности профессиональную армию, но большая ее часть была разбросана по всей стране в качестве гарнизонов пограничных крепостей, защищающих Тауантинсуйу от набегов дикарей из сельвы. Более того, на стороне Атауальпы были лучшие военачальники инков, потому начинать войну с ‘самозванцем’ он тоже не решался. В данный же момент обе стороны занимались подковерной борьбой, стараясь перетянуть на свою сторону как можно больше людей. Однако - это Атауальпа прекрасно понимал - такая ситуация не может длиться вечно. Атауальпа пытался соблазнить курак севера Тауантинсуйу и знать Урин Куско, Уаскар - военачальников Атауальпы… Новость о намерении Сапа Инки совершить обход сволих земель не была бы чем-то особенным. Если бы не одно ‘но’… ‘Так что ж задумал Уаскар, - задумался Атауальпа, - Зачем ему понадобилось брать с собой одних из лучших литейщиков Куско? Да и состав ‘сопровождения’ странный… Уаскар приказал мобилизовать десять тысяч ополченцев - в том числе презираемых большинством горцев индейцев сельвы, на которых обычно смотрят как на полудикарей… Главной же их особенности с военной точки зрения было хорошее умение пользоваться луками. Но зачем это нужно Уаскару?’ Подумав так, Атауальпа решил, что нужно как можно быстрее все это выяснить. Вызвав начальника охраны, Атауальпа отдал ему несколько приказов, а вскоре в Куско побежал часки, который должен был передать их сторонникам его сторонникам в столице Тауантинсуйу… *** (Тауантинсуйу, Куско. 22 августа 1527 года) Пока шла подготовка к ‘обходу владений’, закончился и июль, в местном календаре носивший название ‘Чакра Конакуй Килья’ - ‘Месяц Поливки’. Начался август - ‘Чакра Япуй Килья’, ‘Месяц Сева’*(19). И начинался он, естественно, с религиозного праздника, носившего то же название - ‘Праздник Сева’… А буквально за четыре дней до этого ко мне вновь явились мастера-ювелиры, принесшие заказ - серебряные ложки и вилки, богато украшенные какими-то орнаментами. Видать, именно из-за этого на выполнение заказа и ушло так много времени… Но я был доволен. Теперь хоть можно будет есть как цивилизованный человек. Когда вечером того же дня я ужинал, прислуживавшие ‘девы Солнца’ смотрели на меня с нескрываемым восхищением. Словно я создал не элементарную ложку, а собрал на коленке самолет и полетел. Но спрашивать ничего на эту тему не решились. Кроме ложек принесли мне и золотую сковородку. Однако, как оказалось, жарить-то особо и не на чем. Разве что на сале, но я такого не любил. Поэтому, проклиная 16 век за то, что маргарин тут не изобрели, а оливковое масло есть лишь в Европе, приказал изготовить пресс для выдавливания масла из подсолнечника. Пока же этот вопрос отложил на будущее. Надеюсь, что недалекое. За всем этим не заметил, как настал и новый месяц, как всегда начинавшийся с праздника. В котором я должен был принять непосредственное участие. Потому еще до рассвета пришлось отправиться в кусконский Храм Солнца - Кориканча. Надо сказать, место это было весьма примечательным. Построенный еще во времена Пачакутека, когда по его приказу старый Куско был снесен, а на его месте был выстроен новый город, храм был по местным меркам просто огромен. Его стены были сложены из огромного количества точно подогнанных друг к другу блоков из шлифованного камня и облицованных снаружи и изнутри золотыми пластинами, на которых были изображены сюжеты из местных мифов и истории. Примерно прикинув находящееся здесь количество золота, я мысленно присвистнул. ‘Ничего, теперь испанцы не наживутся с разграбления этого места’, - ехидно усмехнулся внутренний голос. Здесь, на площади перед храмом уже собирался народ. Ближе к нему находились инки - представители правящего рода, несколько дальше находились жители Куско и жители столицы. Удивило то, что происходило все практически в тишине. Все стояли и ждали… И вот, наконец, долгожданный момент! Над горизонтом на востоке самый краешком показалось солнце, бросив свои первые лучи над одним из двенадцати ‘месячных столбов’, расположенных вблизи города, и осветив засверкавшие при этом золотые пластины на стенах храма. В этот момент стоявший у ‘ворот’ - назвать их дверями не поворачивался язык - верховный жрец двинулся в храм, а за ним двинулись и все остальные. Внутренняя обстановка не уступала в своей роскоши внешней ‘отделке’. Стены были облицованы золотыми пластинами, но кроме них имелись и различные золотые статуи и украшения. А на дальней от входа стене висел большой круглый диск с исходящими из него лучами - символ Солнца. Вдоль боковых стен стояли невысокие инкские ‘табуретки’, на которых ‘восседали’ мумии Великих Инков.