Приветствие Сонни прозвучало хрипло, а сам он, стоявший перед Йоханнесом со впалыми щеками и горящим взором, был таким бледным, что казался прозрачным. Как ангел, подумал старик. –?Здравствуй, Сонни. Слышал, ты был в изоляторе. Как дела? Сонни пожал плечами. –?У тебя хороший левый джеб[5], парень. – Йоханнес осклабился и указал на дыру рядом с передними зубами. –?Надеюсь, ты сможешь меня простить. Йоханнес сглотнул: –?Прощение нужно мне, Сонни. Они стояли и смотрели друг на друга. Йоханнес заметил, как Сонни украдкой оглядывает коридор. Он ждал. –?Ты мог бы сбежать за меня, Йоханнес? Йоханнес задумался, перебирая в голове эти слова в надежде увидеть в них смысл, а потом спросил: –?Что ты имеешь в виду? Я не собираюсь бежать. К тому же бежать мне некуда, меня моментально поймают и приведут обратно. Сонни не отвечал, но во взгляде его сквозило полное отчаяние, и тут Йоханнеса озарило: –?Ты хочешь… ты хочешь, чтобы я выбрался отсюда и добыл тебе дозу? Сонни по-прежнему не отвечал, глядя в глаза старику диким, яростным взглядом. Бедный мальчишка, подумал Йоханнес. Чертов героин. –?Почему ты обратился именно ко мне? –?Потому что ты единственный, у кого есть доступ в контрольное помещение, и ты можешь это сделать. –?Нет, я единственный, у кого есть доступ в контрольное помещение, и я знаю, что это сделать невозможно. Двери можно открыть только пальцем, отпечаток которого есть в компьютерной базе. А моего отпечатка там нет, милый мой. И он туда не попадет, если я не получу резолюцию на заявлении в четырех экземплярах. Я видел… –?Все двери можно закрыть и открыть из контрольного помещения. Йоханнес покачал головой и огляделся, удостоверившись, что в коридоре, кроме них двоих, по-прежнему никого нет. –?Даже если выйти из здания, у выезда с парковки сидит охранник. Он проверяет документы у всех, кто входит и выходит. –?Абсолютно у всех? –?Да. За исключением времени смены дежурных утром, днем и вечером, тогда знакомые машины и лица пропускают без проверки. –?И возможно, людей в форме надзирателей? –?Наверняка. –?А что, если ты раздобудешь себе форму надзирателя и сбежишь в пересменку? Йоханнес коснулся подбородка большим и указательным пальцем. Челюсть все еще побаливала. –?А где я возьму форму? –?В шкафчике Сёренсена в раздевалке. Ты легко взломаешь его отверткой. Сёренсен, один из надзирателей, второй месяц сидел на больничном. Нервный срыв. Йоханнес знал, что сейчас это называется как-то иначе, но смысл тот же: чертов клубок чувств. Он испытал это на себе. Йоханнес покачал головой: –?В пересменку там полно других надзирателей, они меня узнают. –?Измени внешность. Йоханнес рассмеялся: –?И чем же я, старик, буду угрожать надзирателям? Сонни поднял длинную белую рубаху и выудил из кармана брюк пачку сигарет. Он зажал сигарету пересохшими губами и чиркнул зажигалкой. Зажигалка имела форму пистолета. Йоханнес медленно кивнул:. –?Дело не в наркотиках. Ты хочешь, чтобы на свободе я сделал что-то другое, так ведь? Сонни втянул пламя зажигалки в сигарету и выпустил дым. Он плотно зажмурил глаза. –?Сделаешь? – Этот теплый, мягкий голос. –?Ты отпустишь мне грехи? – спросил Йоханнес. Арильд Франк заметил их, когда поворачивал за угол. Сонни Лофтхус положил руку на лоб Йоханнеса, стоявшего перед ним с опущенной головой и закрытыми глазами. Они были похожи на двух хреновых гомиков. Он видел их на мониторе в контрольном помещении, они стояли в коридоре и разговаривали. Иногда он жалел, что микрофоны установлены не во всех камерах, потому что по бдительным взглядам заключенных он видел, что они беседуют не о лотерейном билете. Потом Сонни вынул что-то из кармана. Он стоял спиной к камере, так что невозможно было сказать, что именно, но потом Франк увидел поднимающийся у него над головой табачный дым. –?Эй! Попрошу не курить в моей тюрьме, спасибо! Седая голова Йоханнеса вскинулась вверх, рука Сонни упала вниз. Франк подошел к ним, указывая большим пальцем себе за спину: –?Иди вымой что-нибудь, Халден. Франк подождал, пока старик отойдет на достаточное расстояние. –?О чем вы говорили? Сонни пожал плечами. –?Ах да, ты же давал подписку о неразглашении. – Арильд Франк засмеялся лающим смехом. Звук его смеха метался от стены к стене в коридоре. – Ну что, Сонни, ты передумал? Молодой человек затушил сигарету о пачку, убрал и то и другое в карман и почесал руку. –?Чешется? Парень не ответил. –?Мне кажется, есть вещи похуже чесотки. Есть вещи и похуже ломки. Слышал о заключенном из сто двадцать первой? Думают, что он повесился на крючке от светильника. Но, отбросив от себя стул, пожалел о том, что сделал, и поэтому расцарапал себе горло. Как же его звали? Гомес? Диас? Он работал на Нестора. Были опасения, не стукач ли он. Никаких доказательств, только обеспокоенность. И этого оказалось достаточно. Ну разве не странно, лежа на койке посреди ночи, думать о том, что ты сейчас в тюрьме и больше всего боишься того, что дверь в твою камеру не заперта? Что кто-то в контрольном помещении одним нажатием кнопки позаботился о том, чтобы доступ к тебе получила целая тюрьма убийц? Сонни склонил голову. Но Франк заметил у него на лбу капли пота. Парень образумится. Франк не любил, когда заключенные умирали в камерах его тюрьмы, от этого у кого-то всегда ползли вверх брови, вне зависимости от того, насколько правдоподобно все выглядело. –?Да. Это прозвучало так тихо, что Франк автоматически нагнулся вперед. –?Да? – повторил он. –?Завтра. Вы получите признание завтра. Франк сложил руки на груди и покачался на каблуках. –?Хорошо. Тогда завтра утром я привезу господина Харнеса. И на этот раз никаких чудачеств. А когда будешь ложиться спать, посмотри внимательно на крючок от светильника на потолке. Понятно? Парень поднял голову и встретился взглядом с помощником начальника тюрьмы. Франк давно уже отверг утверждение, что глаза – это зеркало души: он видел слишком много честнейших глаз заключенных, которые изливали потоки лжи. Кроме того, само выражение было странным. Зеркало души? Логически это означало, что, глядя в глаза другому, человек видит свою собственную душу. Возможно. Неужели поэтому ему так неприятно встречаться взглядом с этим мальчишкой? Франк отвернулся. Надо было сосредоточиться на важном, а не начинать задумываться над тем, что ведет в никуда. – Там привидения, вот почему. Грязными пальцами Ларс Гилберг поднес ко рту тонкий хабарик и прищуренными глазами посмотрел на двоих полицейских, склонившихся над ним. Симон и Кари потратили три часа на то, чтобы обнаружить его здесь, под мостом Грюнербруа. Они начали разгадывать ребус с пансиона «Ила», где Гилберга не видели уже больше недели, продолжили в благотворительном кафе на улице Шиппергата, на Плате у Центрального вокзала, где по-прежнему, как на рынке, торговали наркотиками, в социальном центре Армии спасения на улице Уртегата, откуда их направили к реке у Лося – у скульптуры, обозначавшей границу между спидом и героином. По дороге Кари объяснила Симону, что в настоящее время торговлей амфетамином и метамфетамином вдоль реки на юг от Лося вплоть до моста Ватерланд занимаются албанцы и североафриканцы. Вокруг одной из скамеек, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, стояли четверо сомалийцев в низко натянутых на лбы шапках. Один из них кивнул, взглянув на фотографию, которую им показала Кари, махнул рукой на север, в страну героина, и, подмигнув, спросил, не нужна ли им пара граммов кристаллов на дорожку. И все засмеялись вслед Симону и Кари, взбирающимся по тропинке наверх к мосту Грюнербруа. –?Ты не захотел жить в «Иле», потому что, по-твоему, там полно привидений? –?Не, мужик, не по-моему. Чертовы кости. В той комнате, блин, вообще нельзя было жить, она уже была занята, это сразу понимаешь, как зайдешь туда. Я мог проснуться посреди ночи, и там, конечно, никого не было, но я же знаю, что секунду назад кто-то стоял и дышал мне в лицо. И такое творилось не только в моей комнате, спроси у других жильцов. – Гилберг неодобрительно посмотрел на докуренный хабарик. –?И ты решил разбить лагерь здесь? – спросил Симон, протягивая ему свою коробочку жевательного табака. –?Ну, привидения привидениями, а если честно, я не выношу, когда меня запирают в таких крохотных комнатах. А это… – Гилберг махнул в сторону подстилки из газет и дырявого спальника, валяющегося неподалеку, – чудесное местечко летом. – Он показал рукой на мост. – Потолок не течет. Вид на воду. Никаких коммунальных расходов, близость к транспорту и магазинам. Чего еще можно желать?