– Это из-за Энцо, – сказал он. – Я думала, тебе станет лучше теперь, когда Лино с Желтохвостом уничтожили последних наших врагов в Неаполе, – сказала она. – Но, наверное, ты не избавишься от этого яда в сердце, пока Энцо тоже не будет мертв. Его жена редко ошибалась. Он встал с кровати и подошел к окну. Над холмистым кварталом нависало кроваво-оранжевое небо. На тротуарах не было ни души, а по дороге проехала лишь пара машин. В нескольких милях отсюда, в другой части города, солдаты Моретти готовились уничтожить небольшую группу «Суреньос». Через пару часов тем, кто не уехал из Лос-Анджелеса, придется пережить еще одну ночь без электричества – из-за атаки на атомную электростанцию в Пало-Верде. И пока они будут спать, Антонио заключит крупную сделку, которая позволит его клану укрепиться и скоро, очень скоро он сможет разобраться с Энцо Сарконе. Он повернулся к Лючии и восхитился ее обнаженным телом в тусклом свете спальни. Боже, как она прекрасна. Еще прекраснее, чем в тот день, когда он встретил ее двадцать лет назад, когда он был лишь молодым солдатом, который готовился к следующей войне, а она была официанткой и подавала пиво пьяницам. Но не только красота сделала ее неповторимой. Как и Антонио, она выросла в нищете, пробилась наверх и помогла ему построить семейный бизнес. Она была воительницей в душе и прекрасной матерью. – Куда ты смотришь? – спросила она с сильным итальянским акцентом. – На богиню. Ее карие глаза встретились с его глазами, она улыбнулась, и на щеках появились ямочки. Она перекинула темные волосы через плечо и поманила его обратно в постель. – Расслабься, любимый, – сказала она. Антонио протяжно вздохнул, и они занялись любовью, забыв обо всем, растворившись в удовольствии. Потом они выкурили одну сигарету на двоих, и он подошел к шкафу за новым костюмом от «Армани», который он взял из партии краденого товара, прежде чем Винни продал ее. Лючия подошла, взяла пиджак и подержала, чтобы он смог просунуть руки в рукава. Он повернулся к ней, она поправила ему воротник и поцеловала в губы. Он вскинул руку и зачесал назад волнистые каштановые волосы. – Ты очень красивый, – сказала она. Он ответил ей улыбкой и потянулся к шкафу, чтобы взять галстук. Он выбрал серебристый и подошел к окну, чтобы взглянуть на того, кто посигналил из машины. Кристофер подъехал на старом мерседесе, и Рафф, выйдя из него, подошел к крыльцу. В отличие от других ребят, которые стали бы звать его, он вежливо ждал, когда Антонио его впустит. – Я не знаю, когда сегодня вернусь, – предупредил Антонио Лючию. – Я буду ждать. Ты же знаешь, я не могу уснуть, пока тебя нет. Он поцеловал ее на прощание, и она пошла за ним по коридору. Антонио остановился, чтобы пожелать спокойной ночи сыну. Марко лежал на кровати в больших красных наушниках. Музыка звучала в них так громко, что Антонио слышал ее из коридора. – Марко, – дважды позвал он, прежде чем сын услышал его и стянул наушники, просияв идеальной белозубой улыбкой. – Хороший костюм, papà[35]. Марко говорил по-английски лучше родителей и переходил на итальянский лишь от случая к случаю. Антонио это вполне устраивало. В свои почти двенадцать мальчишка провел в Лос-Анджелесе большую часть жизни, и отец не хотел, чтобы он забывал о своих корнях. – Спокойной ночи, Марко, – сказал он. – Веди себя хорошо, ладно? – Едешь на работу? Можно с тобой? – Марко спустил ноги с кровати. Антонио нравилась его целеустремленность, но Лючия, положив руку ему на плечо, напомнила об их решении: их единственный ребенок не станет преступником. Он покачал головой, и Марко разочарованно насупился: – Винни же едет помогать. Почему мне нельзя? – Потому что твой двоюродный брат достаточно взрослый для этого, а ты нет, – ответила Лючия. – Будь молодцом и слушайся маму. – Рафф останется здесь? – Да. – Ладно, хорошо, – сказал Марко. – Ему нравится со мной играть. Антонио задумался, не было ли это упреком за частые отлучки, но сейчас ему было некогда об этом размышлять. Он вышел из комнаты сына, а потом и из квартиры, чтобы поговорить с человеком, который отвечал за безопасность его родных. – Рафф, – сказал он, глядя ему в глаза, – позаботишься, чтобы с ними все было хорошо, да? – Я отдам за них жизнь, дон Антонио. Антонио не отводил взгляда. Преданность Раффа была абсолютна и непоколебима, что и служило причиной, по которой Антонио всегда просил его оберегать две жизни, которые ценил выше своей собственной. – Я о них позабочусь, – заверил Рафф. Антонио похлопал его по плечу и пошел к машине. Из открытого окна мерседеса тянуло сигарным дымом. За рулем сидел его брат в серебристом костюме, который хорошо сочетался с его седеющей эспаньолкой. – Последняя, – сказал он, указывая на сигару. – Не мог удержаться. Антонио сел в машину и взглянул на обшарпанную многоэтажку. Когда-нибудь у него будет особняк, и оттуда он будет править империей Моретти. – Слышал новости? – спросил Кристофер и включил радио: «Экстренное сообщение передается по поручению президента Соединенных Штатов Америки. Это не учения. Указом номер сто девять на всей территории Соединенных Штатов Америки вводится военное положение, действующее с восемнадцати часов по североамериканскому восточному времени двадцатого сентября две тысячи двадцатого года». – Вот дерьмо, – проворчал Антонио. Кристофер сменил станцию, включив местное радио. «Государственные и городские власти согласно указу президента Соединенных Штатов Америки номер сто девять ввели на территории Лос-Анджелеса и всего штата Калифорния военное положение. Обеспечение исполнения указа возложено на Американских военных патриотов. В Лос-Анджелес направлены батальоны АВП из штатов, верных правительству, для подавления противоправных действий. Начало комендантского часа перенесено на двадцать часов. Желающим эвакуироваться из города необходимо сделать это до наступления комендантского часа. В противном случае они будут задержаны АВП». Кристофер снова переключил радио на федеральную волну. «Мексиканские и канадские власти сообщают о всплеске нелегальных пересечений своих границ», – сказал диктор. Какая ирония. Антонио никогда не думал, что услышит о том, что американцы пытаются сбежать в Мексику. – Неаполь выглядит привлекательнее с каждой минутой, – заметил Кристофер, – особенно теперь, когда Лино с Желтохвостом позаботились о наших врагах. Или Рим. Я тебе говорил, что надо было туда переезжать. Антонио втянул воздух, чтобы совладать с гневом, но было поздно. Протянув руку, он выдернул сигару изо рта брата и выбросил в окно. – Какого черта! – воскликнул Кристофер. – А я тебе говорю, что мы останемся в Лос-Анджелесе, и я больше не хочу ничего слышать о возвращении в Неаполь, Рим или куда угодно еще. Ясно? Кристофер, не отводя глаз от дороги, крепче сжал руль. – Ага, ясно. – Думаешь, мы смогли бы привезти сюда наших людей из Италии, если бы не это дерьмо? – спросил Антонио. – Это было бы нереально, но сейчас у правительства есть заботы посерьезнее, чем следить за каждым иммигрантом. Кристофер выехал на шоссе. Несмотря на видимое спокойствие, он явно злился. – Мы приехали сюда, чтобы восстановиться и поднять флаг Моретти, а твое неуважение действует мне на нервы, брат. – Прости, если воспринимаешь это как неуважение, – ответил Кристофер. – Просто я на взводе от того, что здесь творится. – Ты не хотел довериться мне той ночью, и видишь, что получилось в результате? Мы вырубили пятерых солдат АВП, сохранили свои пятьдесят штук и добавили к нашему арсеналу пятнадцать автоматов и двадцать тысяч патронов. – С тех пор ситуация слегка изменилась. Антонио не мог на это возразить, но это было неважно. Кристофер сбросил скорость при приближении к контрольному пункту с флагом АВП с головой ворона и плакатом с надписью «Всегда на страже». Этот девиз теперь был повсюду, равно как и подразделения АВП, пополнявшие ряды рекрутами из других родов войск, а также просто наемниками. Бойцы на КПП, вероятно, прибыли из других штатов – их перебросили сюда, когда губернатор Макги отказался реорганизовывать Национальную гвардию штата. Хотя его брат видел в этих людях внешнюю угрозу, Антонио рассматривал военных как потенциальных клиентов и союзников. Антонио опустил окно, солдат АВП в солнцезащитных очках наклонился, чтобы рассмотреть их с Кристофером. Второй патрульный обошел вокруг автомобиля с немецкой овчаркой – та вынюхивала взрывчатку. Офицер поднял свои авиаторы на лоб. – Куда направляетесь? – спросил он с бруклинским акцентом. Антонио оказался прав: они были не из Калифорнии. И могли испытывать меньше угрызений совести по поводу убийства калифорнийцев.