В центре комнаты стоял круглый стол вишневого дерева. На его полированной столешнице лежали меч, пистолет и стопка карточек размером с открытку, на которых был изображен покровитель их клана – святой Франциск Ассизский. Комнату освещали свечи, и не только потому, что в Комптоне не было электричества. Такова была традиция церемонии посвящения. Антонио подошел к Стоявшим. Сначала остановился перед Винни, отметив его гордый взгляд, а потом двинулся дальше, внимательно изучая всех, одного за другим. Желтохвост. Кармин. Фрэнки. Лино. Рафф. – Вы отправили в ад множество врагов Моретти, – сказал Антонио, заложив руки за спину и отходя от них. – Вы все прошли проверку боем. Он повернулся к сидящим. Некоторые прежде были соучастниками клана Сарконе, но теперь присягнули на верность семье Моретти. Те же, кто этого не сделал, либо бежали, либо погибли. – Шестеро мужчин, стоящих передо мной, проделали путь из Неаполя в Лос-Анджелес шесть лет назад, после того, как мы провели долгие годы в бегах, – продолжил Антонио. – Они сделали это, оказав мне огромное доверие, и я этого не забуду. Как не забуду и преданности, проявленной всеми вами. – Он указал на заколоченные окна. – Пока Соединенные Штаты охвачены хаосом и вокруг бушует война, вы по-прежнему доверяете мне и сражаетесь вместе со мной. – Антонио подошел к столу. – И вскоре ваша преданность будет вознаграждена, – пообещал он. – Но сегодня мы собрались здесь, чтобы оказать честь быть принятыми в наши боевые ряды еще шестерым из вас. Кристофер зажег свечу на столе, осветившую оружие и карточки со святым Франциском. Рафф, Фрэнки, Кармин, Желтохвост и Лино – уже посвященные – шагнули к Кристоферу, но Винни, растерявшись, остался на месте. Антонио задержался рядом с ним. – Ты доказал, что ты мужчина, Вин, – сказал Антонио тихо, – но тебе еще есть над чем поработать, прежде чем дать обет молчания. Твое время придет, но не сейчас. Винни открыл было рот, но понял, что лучше промолчать. Антонио взял карточки, подошел к сидящим и указал на шестерых, которых решил посвятить, – в основном своих кузенов и членов клана, которые приехали из Италии. Все они поднялись и присоединились к стоявшим у стола. Традицией допускалось посвящать только одного или двух претендентов одновременно, но после переезда в Америку многое изменилось, и Антонио решил провести церемонию для всех сразу. Клану Моретти не следовало терять время. Единственное правило, которое он не собирался менять, касалось самих посвященных. Посвящать разрешалось только чистокровных итальянцев. Несколько раз за много лет наравне с чистокровными итальянцами посвящали итальянцев лишь наполовину, но дальше этого Антонио не заходил, даже в такие отчаянные времена, как нынешние. Такие, как сержант Раш, никогда не могли бы стать членами клана. Но это не значило, что они не могли сражаться. – Сегодня шестеро мужчин дадут клятву омерта[54] и станут членами клана Моретти, – объявил Антонио. – Я имел честь и привилегию дать эту клятву много лет назад вместе с моим братом Кристофером, когда боссом клана Моретти был наш дядя, дон Джузеппе. Антонио перекрестился и поднял глаза, помянув дядю и отца, принося им дань уважения, помня об их наследии. Антонио взял со стола короткий меч и подошел к претендентам. Вито в тесноватом костюме оказался первым. – Почту за честь присоединиться к вам, дон Антонио, – сказал он. – Дон Джузеппе очень гордился бы вами, если бы видел вас сейчас. Антонио кивнул кузену и вручил меч брату. – Дайте указательный палец. Претенденты Моретти протянули руки, и Кристофер уколол палец каждому. Закончив, он положил меч на стол и взял свечу. Он прошел вдоль ряда, поджигая каждую карточку. Антонио приказал им повторить за собой. – Пусть моя душа горит в аду так же, как эта карта, если я нарушу клятву омерта, – сказал он. Новобранцы, не сводя глаз со своего дона, повторили клятву, пока окропленные кровью карточки горели у них в руках. Слова клятвы смолкли, и Антонио улыбнулся, что делал чрезвычайно редко. Его сердце преисполнилось гордостью. – Добро пожаловать в клан Моретти, – сказал он. Не было ни аплодисментов, ни ответных речей. Повисло тяжелое молчание. Обычно церемонию сопровождало празднование, но сейчас было необычное время. Антонио снова пристально оглядел своих людей, его мысли были сосредоточены на том, что будет дальше. Антонио станет отдавать приказы через брата. Кристофер, как подручный, займется повседневными делами в растущем бизнесе. Кармин будет капо, ответственным за новые операции с наркотиками, в том числе за распространение. Вито, Лино, Желтохвост и Фрэнки поработают с сержантом Рашем, устраняя конкурентов и ища новые источники поступлений. Рафф продолжит руководить защитой женщин и детей, а Винни с Доберманом и дальше будут помогать с поставками. Лос-Анджелес с каждым днем все больше напоминал Неаполь, пусть даже противниками здесь были не итальянцы. Это были преступные группировки: «Крипс», «Бладс», «Нортеньос» и бесчисленное множество других. И теперь им всем было известно о клане Моретти. Антонио дал знак сидящим встать со своих мест. Это не были посвященные солдаты Моретти, но они все равно были помощниками Моретти, отличались от солдат только званием, и им надлежало стать его мускулами в войне против врагов семьи. Впервые в жизни у Антонио появилась собственная небольшая армия. Достаточно бравых, знающих свое дело людей, чтобы он смог реально изменить положение, если правильно ими распорядиться. Пришла пора вывести их на поле битвы и начать завоевывать территорию, первым делом подобрав симпатичный особняк в горах, который Антонио когда-то пообещал Лючии. Пепел, в который превратились изображения святого покровителя, осыпался на пол, и Антонио отошел от своих людей, установив дистанцию между собой и своей армией. – Бандам, которые когда-то правили Лос-Анджелесом, пришел конец, – уверенно заявил он, – но клан Моретти никогда еще не был так силен здесь, в этой стране. Сегодня, прежде чем разойтись, вы получите приказы, которые помогут нам занять достойное место на вершине пищевой цепи. – 13 – Ехать было некуда – безопасных мест не осталось. По крайней мере, в Калифорнии. Через неделю после отъезда из Лос-Анджелеса семья Роналдо Сальваторе осталась без еды и практически без воды. Им посчастливилось немного проехать в кузове грузовика повстанческой армии, который подобрал их в промежутке между переброской войск и припасов к аванпостам штата. Но в конце концов удача иссякла. Даже армия была вынуждена ограничить помощь беженцам. Поэтому им снова пришлось брести вдоль обочины триста девяносто пятого шоссе. Вскоре им предстояло повернуть на запад, к Маунт-Болди. Они держали путь туда, где его начали, – в Лос-Анджелес. Ничего другого Роналдо придумать не смог. Там оставались его братья по оружию, и если ему удастся вернуться к ним, то тогда, возможно, они смогли бы найти безопасное убежище – если, конечно, Маркс, Беттис и Зубчик еще живы. Из раздумий его вывел рев дизельных двигателей. По шоссе грохотали десять бензовозов, и тысячи беженцев по обеим сторонам дороги повернулись к ним. С тех пор как армейский транспорт перестал подвозить гражданских, поток беженцев превратился из ручейка в полноценную реку. – Наверное, в Лос-Анджелес едут, – предположил Дом. Роналдо заметил армейские «Хамви» и два бронированных M-ATV, которые ехали за ними. Один из «Хамви» прибавил газу, обгоняя колонну. Роналдо приподнял солнцезащитные очки, чтобы рассмотреть солдат на башнях. Ему хотелось отдать честь этой колонне – так она радовала глаз. Прежние колкости и соперничество между разными родами войск теперь казались сущей ерундой. Видеть здесь армию для Роналдо было все равно что узреть Деву Марии во плоти. А окажись здесь морпехи, он и вовсе счел бы это за второе пришествие. Подавив желание остановить машину, он прижал руки к бокам. Никто из беженцев, кроме родных, не знал, кем он был, и меньше всего ему хотелось, чтобы кто-нибудь понял, что он морпех. Многие из этих людей, возможно даже половина, считали морпехов виновниками всего этого дерьма, а значит, Роналдо мог стать для них мишенью. И его родные тоже. Он опустил очки и повернулся к Доминику, Елене и Монике. Пожилая женщина, шедшая впереди, споткнулась, и мужчина ее возраста подставил руку, чтобы поддержать ее. Он обернулся к Роналдо, но помощи не попросил. Большинство здесь понимало, что помощи ждать не стоит. Грязные, измученные голодом и жаждой люди были непредсказуемы, и доверять не следовало никому. Поэтому Роналдо следил, чтобы Моника с Еленой держались крайней справа части обочины, где асфальт уступал потрескавшейся земле. Поэтому они с Домом несли рюкзаки девочек на груди и поэтому хранили часть драгоценностей в носках. Елена могла постоять за себя, и у нее был пистолет. Но она и без него могла бы выцарапать глаза и оторвать уши, если бы речь зашла о спасении детей. Однако Елена все равно оставалась мишенью, так же как и Моника. Женщины и особенно дети были маячком для грабителей, которые здесь были. Действительно были – люди, у которых не осталось причин бояться закона. Соблюдение закона им обеспечивали восемь патронов, заряженные в «Зиг Зауэр 1911 Найтмер», пристегнутый между поясом и рюкзаком Роналдо. Еще у него был «Глок» на боку, под подолом рубашки. У Дома тоже был пистолет, но дробовик и автомат M4 они обменяли на воду и сублимированную еду. Роналдо жалел об этом, особенно сейчас. Табельное оружие весьма бы им пригодилась, но пока у него оставался пистолет с патронами, он вполне мог оказать сопротивление. Порывистый ветер дул ему в лицо, донося запахи пота и мочи от встречного потока беженцев. Время от времени, когда между изнуренными путниками развязывались драки, раздавались крики и кашель. День близился к вечеру. Роналдо был предельно сосредоточен – он научился этому во время долгих и утомительных рейдов в горячие точки. Сейчас тоже было тяжело, но все это он уже проходил. Он вспомнил, как после падения Багдада гражданское население пыталось покинуть зону боевых действий. Роналдо видел, сидя в относительной безопасности своего «Хамви», как тысячи и тысячи простых людей брели по пустыне. Но он никогда бы не подумал, что увидит такое в Америке, не говоря уже о том, чтобы самому оказаться в такой ситуации. Роналдо не мог позволить страху и тьме помутить рассудок. Он должен был оставаться сильным ради близких. Пыльный вихрь заставил его прикрыть лицо банданой. Солнце палило, ветер обжигал кожу. Роналдо вытер рукавом грязный пот со лба. – Пап, я пить хочу, – сказала Моника. Доминик вынул бутылку с водой из рюкзака, который висел у него на груди. Но едва он подошел к сестре, чтобы отдать ей остатки воды, мужчина средних лет с зачесом над проплешиной, развевающимся, как отставшая дранка на ветру, выхватил у него бутылку. – Эй! – крикнул Дом.