– О наших достижениях мы тебя уведомим. Получишь отчет по всем правилам. – Отчеты ты пишешь? – Вообще-то Владан всю эту бюрократию не жалует. – И правильно. Тут я, пожалуй, с ним соглашусь. Сэкономим бумагу и время. Итак? Собственно, я не видела причин держать расследование в тайне, учитывая, что он наш заказчик. И, честно говоря, его недавние слова пугали, ну, беспокоили – уж точно… Оттого я и спешила перейти к другой теме, где у нас, надеюсь, будет куда больше взаимопонимания. – Вряд ли это тебя порадует, но у девочки, возможно, был взрослый любовник. – Намекаешь, что им могу быть я? – Тебе лучше знать. Сомневаюсь, что ты откроешь мне душу, но на всякий случай: может, не стоит загружать нас лишней работой? – Взрослый – это как? Парень за двадцать? – По словам свидетеля, он ей в отцы годится. – Господи боже, неужто я выгляжу человеком, у которого может быть взрослая дочь? – Ей нет и шестнадцати. – Слабое утешение. Что еще? – Он давал ей деньги. Мать нашла крупную сумму, а еще мобильник и ключ. Неизвестно от какой двери. – Проституцией промышляла? – В таком-то возрасте? – Детки сейчас продвинутые. – Это точно. Мать опасается, что она в Интернете познакомилась с идейными отморозками. – С большими друзьями Аллаха? И подалась на выручку единоверцам? – Не вижу в этом ничего смешного. – Да я тоже. По мне – пусть наденет паранджу, пусть что угодно делает. Лишь бы нашлась. А уж потом потерялась навеки. Но уже без моих возможных неприятностей. У тебя холодильник пустой, – вдруг заявил он. – Поехали ужинать. – Я на диете. – Чего ты боишься? – с заметной обидой спросил он. – Я же дал слово тебя не трогать. Без твоего на то согласия, – добавил с издевкой. – Посидим, ты мне все подробно расскажешь. – Я уже рассказала. Топай отсюда. – Между прочим, твой отец не теряет надежды, что ты одумаешься и мы вновь заключим брачный союз, сольемся, так сказать, в объятиях. – Ничего, в конце концов привыкнет. – Почему бы не порадовать родителя? – У тебя что, проблемы с деньгами? – удивилась я. – Нет у меня проблем, – буркнул он, поднимаясь. – Счастье, что работодатель плевать хотел на твои прелести и до сих пор тебя не трахнул. Не придется изобретать для тебя наказание позаковыристей. – Да неужто? – фыркнула я. – Дура. Кто умеет наказывать, умеет любить. – Ты хотя бы себе голову не морочь, – рассмеялась я, но, боюсь, неубедительно. – Знаешь, что утешает? – философски изрек он. – Рано или поздно один из нас сдохнет. Через несколько секунд он покинул квартиру, и я смогла вздохнуть с облегчением. Однако длилось оно недолго. Первым делом я заперла входную дверь, а потом кружила по комнате, бормоча под нос: – Черт, черт, черт… Теперь у меня не оставалось сомнений: согласившись помочь Забелину, я сваляла дурака. Сказать Владану, что мы должны отказаться от дела? А причина? Я боюсь, что у бывшего есть некий план и добром для нас все это не кончится? Можно не сомневаться, после этого Владан точно решит довести расследование до конца. Или заявить, что свои силы я переоценила и видеть Забелина – выше моих возможностей? Чего доброго, Марич подумает, что я неровно дышу к этому мерзавцу. Любовь, которая не забывается, и все такое… Вдоволь набегавшись, я пришла к выводу: самое разумное – поскорее найти Юлю. А от этого придурка держаться подальше и уж точно в свою квартиру его больше не пускать. Наградой за глупость (именно так я охарактеризовала беседу с бывшим) стала бессонница – часов до трех я ворочалась в постели, не в силах глаз сомкнуть от беспокойства. Оттого утром на работу едва не проспала, будильник мне обычно не требовался… Открыв глаза и взглянув на часы, я пробормотала «мамочки» и припустилась в ванную. Через пять минут я уже неслась к своей машине, решив, что обойдусь без завтрака, тем более бывший был прав: в холодильнике у меня пусто. Вечером заеду в магазин. А до той поры, может, удастся где-нибудь перекусить. Владан без нужды истязать себя диетой уж точно не будет. Входя в офис, я с облегчением вздохнула, оттого что пришла первой, следовательно, не опоздала. Однако длилось облегчение недолго. Я успела выпить кофе с печеньем (чем не завтрак?), а потом и чаю, а Владан все не появлялся. Не выдержав, я позвонила, но ответить он не пожелал. Прождав еще полтора часа, я, чертыхаясь, отправилась к нему. Долго звонила в дверь, скорее из упрямства, потому что было ясно: в квартире его нет. Хорошенькое дело, у нас расследование, а его где-то носит! Что обидно – без меня. Своей настойчивостью я добилась только одного: открылась дверь Маринкиной квартиры, и она спросила с ехидством: – Не надоело тебе? Кстати, чтоб ты знала: он у меня ночует. – Отлично. С нетерпением жду: вдруг и мне однажды повезет. Может, ты скажешь, где он? – Ушел, еще часа три назад. – Куда? – возмутилась я. – Когда это он перед кем-нибудь отчитывался? – Но… он по работе ушел? – Я готова была разреветься от досады, хоть и понимала, что это глупо. – Пытаться предположить, куда Владан отправился, – гиблое дело, – наставительно изрекла Маринка, подозреваю, с намерением меня позлить. – Если догадаешься, значит, ты такая же чокнутая, как и он. – Свинство какое, – промямлила я, а она спросила: – Завтракать будешь? – и, не дожидаясь ответа, схватила меня за руку и втащила в свою квартиру. – Давай завтракать, – пожала плечами я, с прискорбием осознав, что дел у меня никаких, а ждать босса можно сколь угодно долго. На завтрак у Маринки были яйца, сваренные вкрутую. Зато с икрой. – Аристократические у тебя замашки, – съязвила я. – А ты не завидуй. Лучше ешь. Я вчера платье себе приглядела. Сгоняем в магазин? – Я в платье не нуждаюсь. – Так я тебе и не предлагаю. Заценишь мое, стоит ли покупать? Я с подозрением разглядывала ее не меньше минуты. – Что? – возмутилась она. – Вот уж не думала, что мое мнение тебе интересно. – Да не особо, если честно. Одной ехать лень. Ну? – Ладно, – вздохнула я, напомнив себе, что делать мне, по сути, нечего. Если Владан за это время объявится, пусть голову ломает, где я… Но очень сомнительно, что он голову ломать начнет, скорее всего, моего отсутствия даже не заметит. На всякий случай я ему позвонила, но он по обыкновению не ответил. И мы на моей машине отправились в торговый центр. Наши с Маринкой вкусы редко совпадают, точнее, не совпадают вообще. Девушка она яркая и одевается соответственно. Юбки на ней только что по швам не трещат, а грудь, кажется, того и гляди из выреза выскочит. К тому же она тяготеет к броским расцветкам. Но на этот раз повод для критики начисто отсутствовал. Платье было нежно-бирюзового цвета, с широкой юбкой в духе 60-х, скромным вырезом спереди и глубоким треугольным сзади. Дополнял наряд широкий белый ремень. От такого платья и я бы не отказалась. – Немного не в твоем вкусе, – заметила я. Маринка хмыкнула в ответ и удалилась в примерочную, а когда появилась оттуда, я только вздохнула, не без зависти. Выглядела она сногсшибательно. Во-первых, моложе – этот наряд превратил ее в беспечную девчонку, во-вторых, бирюзовый шел ей необыкновенно. Глаза на загорелом лице прямо-таки сияли. Темные волосы разметались по плечам. «Он ее никогда не бросит», – в панике подумала я. – Ну что? – спросила Маринка, подбоченившись и сверкая улыбкой. – Офигеть, – ответила я.