слабость. Но так как та гипотетическая вожжа все еще была под гипотетическим хвостом, я резко развернулась и произвела бросок через бедро с последующим добиванием. Ну то есть на добивание времени не хватило — шеф завалился на спину, успев подсечь меня под колени, так что я упала сверху — грудью на грудь, как тогда, в подвале чародейского приказа. И сердце забилось часто, мне хотелось думать, что от физических усилий, или от злобы, или…— Горазда ты, Евангелина Романовна, вехи обозначать, — сказал шеф и поцеловал меня в уголок рта.Я пыталась подняться, чтоб хоть какое-то достоинство сберечь, но он не дал, удержав за спину:— Теперь моя очередь обозначить, — и опять поцеловал, да так, что меня огнем обожгло, глубоко, властно, сладко.— Я нес тебе цветы, чудо мое рыжее, а потом струсил, как мальчишка. Ты такая строгая была, отстраненная.— Сам ты… чудо… рыжее… мое…И каждое из этих слов было почти таким же сладким, как наши поцелуи.А письмо маменьке я отправила только на следующий день.