Сыщик подобрался поближе. Он рассчитывал, что Папа не будет минировать подходы к особняку или увешивать деревья видеокамерами. Все равно все поворуют. Это же Россия. Неподалеку от въездных ворот стяло несколько машин, которые по каким-то причинам не сочли нужным заезжать во двор. Одна из них показалась Крюкову знакомой. Знакомой до боли в области почек и других отбитых в местной милиции частей тела. Это был тот самый милицейский "бобик", на котором его доставили в городской отдел. Возле него крутились опять-таки до боли знакомые фигуры — квадратный Кряч и похожий на кремлевскую башню Красномырдин. Они определенно кого-то ждали. Решил подождать и Крюков. Ждать долго не пришлось. От ворот подкатил серебристый "чероки". Из машины лениво выбрались толстый Артур и веселый Жора. — Привет, ментура, какие проблемы? — Так, мелочи, — проворчал Кряч. — Мы тут вам пару пацанов из банды Отмороза привезли. Мы с ними децал поработали, они и раскололись, что хотели следующую партию наркоты захватить. Наводчик их где-то среди ваших людей заныкался. — Кто? — Не сказали. Может вам признаются? — А они живые? — усомнился Жора. — Еще теплые. Мы же не звери. Сами замочите, когда все скажут, — сказал Кряч. — Нам все скажут, — ухмыльнулся Жора. — Артур у отца в библиотеке случайно книжку нашел про инквизицию. Жутко интересная. Мы ее вместе читаем, сейчас как раз до испанских сапог дошли. — Испанская обувь классная, — одобрил Кряч. — Я такую люблю. — Ну, эти сапожки тебе вряд ли понравятся, — заржал Артур. Кряч понял, что над ним смеются, и обиделся. — Ладно, хорош лыбу давить, забирайте груз и гоните бабки. Мне, как всегда, бартером. Крюков из кустов хорошо видел как они вчетвером перетащили в багажный отсек серебристого джипа два длинных, в человеческий рост, тяжелых мешка. Потом Жора отсчитал деньги так и не проронившему ни слова Красномырдину, затем передал Крячу небольшой пакет. — Когда товар повезем? — спросил на прощанье Кряч. Жора назвал число и время. Крюков запомнил. — Ну пока, — Жора с Артуром сели в джип и покатили к воротам папиного особняка. — Погнали по быстрому, — заторопил Красномырдина Кряч. — Куда торопишься, как голый на греблю? — пробасил его напарник. — Именно, что на греблю, — подтвердил Кряч. — Бабу на рынке надыбал — конфетка. Но у нее проблема — муж безработный, всю дорогу дома торчит, кроссворды разгадывает. Красномырдин почесал затылок здоровенной пятерней. — А я при чем? — Мы сейчас едем к ней, мужу оформляем домашнее хулиганство и ты его увозишь. А я останусь. Въехал? — Не въехал. А что я с ним делать буду? — в недоумении уставился на напарника гигант. — А что с ним делать? Как всегда — дашь по балде и в Сукино болото. Оттуда, небось, не вынырнет. — Сколь отстегнешь? — поинтересовался Красномырдин. Кряч всерьез расстроился. — Эх ты, а еще друг! Все на бабло меряешь. Ладно, не ссы, матрос ребенка не обидит. Ты чего такой смурной? Красномырдин замер. Видимо он не умел одновременно соображать и двигаться. — Не по кайфу мне все это, — громовым шепотом сообщил он. — Что-то они сегодня щедрые. Чуть ли не вдвое против обычного отстегнули. — И что? — не понял Кряч. — А то. Мы уши развесили, а они нас за поворотом тормознут, дадут по балде и самих в Сукино болото загрузят. Что у них, без нас с тобой мало ментов на сворке бегает? Зимина кто грохнул? — Как кто? — опешил Кряч. — Фраер из Москвы. — А кто он такой? Откуда взялся? Я с ним несколько раз встречался, — гигант непроизвольно прикрыл руками мошонку. — Как Папа кого-то мочит, так этот поблизости. А как он из камеры ушел? — Его Зимин выпустил, — напомнил Кряч. - Ага, а он его за это завалил? Красномырдин демонстрировал железную логику, которой от него никак нельзя было ожидать. Крюков с интересом ждал, куда же тот в итоге вывернет. — Тогда за что Зимина завалили? — растерялся Кряч. — Он же с Папой никаких дел не имел, на карман не брал. — Зато знал много, — выпалил Красномырдин. — А мы с тобой знаем еще больше. Папа концы зачищает. Не сегодня-завтра и до нас доберется. А бабками и марафетом нам глаза отводит. И то, может, назад отберет. Крюков уже не слушал. Он ломился напрямик через рощу к ближайшему повороту. Место для своей засады он выбрал очень подходящее, в заросшей кустами лощине. Деревья и склоны закрывали ее от посторонних глаз и должны были приглушить звук выстрела. Впрочем, шум строительных работ в особняке наверняка заглушил бы его. Когда милицейский "бобик" на малой скорости вывернул из-за деревьев, Крюков достал "наган" с глушителем и прострелил ему колесо. Машина вильнула в сторону и замерла. — Что там? — послышался голос Кряча. — Кажись прокол, — отозвался бас Красномырдина. — Вылезь, погляди! Ругаясь под нос, квадратный сержант выбрался из машины. Крюков ткнул его в затылок дулом "нагана". — Не рыпайся, мусор, а то в Сукином болоте ночевать будешь. Кряч замер. Другой рукой опер направил "пернач" на сидевшего за рулем Красномырдина. — А ты, орясина, погаси фары, зажги свет внутри салона и положи руки на баранку. Вот так. Хочу вас огорчить, ребята. У нас небольшая накладочка вышла, перерасход. Так что то, что вам Жора передал, надо бы вернуть. Быстро! — А я что говорил! — захныкал громадный Красномырдин. Кряч оказался храбрее. Но не умнее. — Да пошел ты, козел! — он рванулся в сторону, одновременно выхватывая пистолет из кобуры. Пуля из "нагана" вошла ему между лопаток, аккурат в позвоночник. Заплетаясь ногами, квадратный сержант рухнул в кусты. Красномырдин вдруг взвизгнул и ударил по педали газа. "Бобик" рванулся вперед, рыскнул вбок и с треском ломая мелкую поросль съехал по склону метров на пять. Крюков усмехнулся, убрал оружие и направился к перелеску, в котором оставил свою "рябуху". * * * На следующий день город Вяземск превратился в бурлящий котел. Милиция вдруг занялась своими прямыми обязанностями — наведением порядка в городе. При малейшей попытке не то, что сопротивления, а просто непонимания братков, которые считали себя в городе полными хозяевами, лупили дубинками, укладывали носом в лужу, пачками доставляли в отделение, где опять-таки щедро угощали дубиналом по конвейерному принципу. Пару раз дело едва не дошло до стрельбы. Под горячую руку перепало и мэрскому сынку, толстяку Артуру. Пока разобрались, что к чему, ему успели отвесить изрядную порцию армированной резины. Больше всех был поражен сам Папа. Он попытался дозвониться до Афиногенова, но ничего не получалось. Оправившись от первого шока, Папа принял ответные меры. Его люди перестали околачиваться в людных местах. Вместо этого они устраивали рейды на редкие независимые от Папы торговые и производственные точки. И в первую очередь на объекты Олега Петрова. В шашлычную возле рынка братва ворвалась в первую очередь. Качки на входе и внутри заведения даже не попытались оказать сопротивление. Сдались без боя. Правда, администратор осмелился робко напомнить. — Вы знаете, кому принадлежит наше заведение? Олег Иванович будет недоволен. Вышедший вперед братвы Жора переглянулся с Ибрагимом. — Олега Иваныча своего ты больше не увидишь. Отныне ты хозяин, а мы твоя крыша. Возражения имеются? Нет? Тогда ты нам кофейку налей, мы у тебя тут долго сидеть будем! Ха-ха! И Жора потянулся за бутылкой самого дорогого коньяка. Громовое ржание братков было ему ответом. Между тем слухи о том, что в городе появился специалист по зачистке дошли и до Папы. Сравнение чистильщика с загадочным "ковбоем" напрашивалось само собой. Была лишь одна непонятка. Папа лучше всех знал, что никакого чистильщика он в Вяземск не приглашал. Но тогда кто и зачем его вызвал? Это пугало криминального авторитета, хотя он не признался бы в этом даже себе самому. * * *