— Все хорошо! Мне сегодня снилась мама! Она смотрела на меня с неба! — С какого еще неба, сынок? — нахмурилась женщина. Артем тыкнул пальцем вверх и с благоговением повторил: — С того, где они с папой теперь живут! — А-а-а! — задумчиво протянула она. Затем, поставив ребенка на пол, строго велела: — Ступай-ка поиграй в свои игрушки, Темочка! Мне нужно поговорить с твоим дядей с глазу на глаз. Послушно кивнув, тот проворно удалился. А Таисия Семеновна с укором посмотрела на своего сына. — И как прикажешь это понимать? Марат невозмутимо уставился на миниатюрную, почти «полутораметровую» родительницу с высоты своего роста. — Что именно? — Ты сказал ребенку, что его мать умерла! Мужчина раздраженно отмахнулся от ее слов: — А что я должен был сказать? — Правду! — Правду? — дикий хохот. — Ты, должно быть, шутишь? — Да, правду, Марат! Ты должен был сказать правду! Но… как-то очень аккуратно. Завуалированно. Его мать жива! И он имеет право… — Только мне решать, кто и на что имеет право в моей семье! — Ты ее сперва создай! — строго обрубила она его. — А потом решай! — Мама! — не менее сурово рыкнул Каримов. — Не провоцируй меня на грубость! — Ты хоть понимаешь, что творишь? А если она объявится? Если Дарья когда-нибудь объявится? Ты хоть представляешь, какой у ребенка будет шок? Он ведь всю свою сознательную жизнь будет считать ее мертвой! Мужчина пристально посмотрел на мать. Таким гневным предостерегающим взглядом полоснул, что та нервно сглотнула и умолкла на полуслове. — Не объявится! — холодно выдал он. — Уж это я тебе гарантирую! Некоторое время Таисия Семеновна молчала. Но немного погодя она осуждающе покачала головой. — Уму непостижимо! Сынок, нельзя же о живом человеке говорить, как о… — Нельзя? — взорвался Каримов. — Ребенка своего бросать нельзя! Нельзя оставлять его на лестничной площадке, как… сраного щенка! Как ненужный мусор! Вот что действительно делать нельзя! И будь уверена, если я когда-нибудь встречу эту суку, то придушу ее собственными руками! — Марат! — ласково позвала мама, нежно накрыв его грубую щетинистую щеку своей нежной теплой ладонью. — Мы не знаем, почему она так поступила. Даша ведь совсем юная тогда была. Маленькая. Глупенькая. Словно обжегшись от родительского тепла, он отстранился. А после ядовито заметил: — Значит, как под Тимура ложиться, она взрослая была. А как ребенка воспитывать, так сразу маленькая? Нет, мама! Здесь дело в другом. Эта дрянь специально забеременела, чтобы сына твоего окольцевать. А когда его внезапно не стало, делать аборт было уже поздно — пришлось рожать! — Пусть так! — женщина упрямо вскинула подбородок. — Но благодаря этим обстоятельствам у нас хоть что-то осталось от твоего брата! С этим спорить было сложно. Сжав губы в тонкую линию, Марат кивнул. Неизвестно, как они пережили бы ту трагедию, если бы не Артем. Они всей семьей пылинки с Дарьи сдували, когда узнали, что та носит в себе частичку Тимура. Всем, чем могли, обеспечили. И наверняка восприняли бы ее желание отказаться от ребенка с пониманием, менее болезненно, если бы она не выбросила своего сына, как мусор. Если бы не подкинула его под дверь и не скрылась в неизвестном направлении. Пришлось принимать срочные меры, чтобы Артема не забрали в дом малютки. Бывшая жена Марата Ульяна оказалась настолько шокирована его решением оформить опеку над племянником, что поставила ультиматум: либо она, либо ребенок. А когда ничего этим не добилась, подала на развод сама. Впрочем, дело к разводу шло у них давно. А повод… повод нашелся. «Могло быть хуже! — цинично хмыкнул про себя. — И унизительнее!» Перед глазами невольно встал образ Виктора Макарова, от которого жена ушла, выискав для себя более состоятельную «дойную корову». И все бы ничего, да только эта сука не позволяла ему видеться с сыном. А Вик из-за разлуки со своим сорванцом просто на стену лез. Но ничего… ничего не мог с этим поделать — Ксения увезла Тимофея в другую страну. Чем дольше Каримов над всем этим размышлял, тем меньше верил в людскую искренность. В преданность. Особенно в женскую. Мать тем временем осторожно коснулась его руки, привлекая внимание. — Марат, послушай… — Довольно, мама! — он резко прервал ее, устав от нравоучений. — Ты чего примчалась-то на ночь глядя? — Так у Артемки утренник же завтра в саду! Ты не говорил, что сам пойдешь! Вот я и решила: как обычно с ночевкой у вас останусь, чтобы всем нам удобнее было… — А! — мужчина устало потер переносицу. — Я и не пойду. Первое сентября завтра не только в саду. Мне тоже нужно быть с утра в университете. — Вот видишь? Не зря приехала! «Конечно, не зря! У меня освободился вечер, и я проведу его с пользой!» Уже предвкушая эту самую «пользу», он довольно усмехнулся. — Располагайся, матушка! — поцеловал ее руку. — Артем сегодня на тебе! Таисия Семеновна понимающе улыбнулась и закатила глаза. — Побрейся, сынок! — шлепнула его по щеке. — Выглядишь хуже, чем пленный немец! Глава 2 — Добро пожаловать в «Запретный плод»! — вежливо отрапортовала официантка, внезапно материализовавшаяся у его столика. — Слушаю вас! Каримов рефлекторно повернул голову на звук, нехотя отвлекаясь от созерцания «прекрасного» — девочки, сменяющие друг друга на сцене, были сегодня особенно хороши и выкладывались для многочисленных зрителей по полной программе. Марат знал это наверняка. Ему было с чем сравнить — он являлся частым гостем данного заведения. Частым и привилегированным, потому что состоял в личном знакомстве с владельцем клуба, Владимиром Назимовым. Словом, «Запретный плод» стал для мужчины отличным «запасным» вариантом, ведь его потребностей в женщине еще никто не отменял. При этом обременять себя бессмысленными знакомствами на одну ночь не хотелось. А уж обязательствами — тем более. «То ли дело старые добрые товарно-денежные отношения! И волки сыты, и овцы целы! И никто никому ничего не должен! Идеально. Просто идеально!» — Прошу прощения, — вновь напомнила о своем существовании девушка. — Вы нажимали кнопку вызова официанта? «Нажимал! Но зачем я… ах, да! Кальян!» Скользнув по блондинке внимательным взглядом, Каримов усмехнулся. «А ведь в свой прошлый визит я видел тебя извивающейся у шеста!» Впрочем, неудивительно. Насколько Марат был осведомлен, Назимов придерживался политики «взаимозаменяемости». Он принимал на работу лишь девочек, готовых ко всему. Если вдруг по какой-то причине заведению не хватало танцовщиц (а основную часть дохода клубу приносил именно стриптиз), их «штат» тут же пополнялся из числа не менее привлекательных официанток. Уж добровольно или на принудительной основе это происходило, мужчина не знал. Но на сцене новенькие отжигали так, что потом у них отбоя от приватов не было. И естественно, возвращаться к работе официанта после подобного опыта и более легких денег им уже не хотелось. Каримов прищурился и вновь взглянул на блондинку. Но теперь хмуро. Почти исподлобья. Та заискивающе улыбнулась: — Если вы передумали, я… — Кто из ваших кальянщиков сегодня в смене? — прервал ее довольно сухо. — Андрей. А…