— Зато весело. — Куда уж веселее. Вчера тут вообще веселье коромыслом стояло. — Фу! Что за манера все на «чернуху» сводить. Я про их перформансы говорю. Кого бы он там ни набрал, а шоу всегда классное получается. Надеюсь, следующее они не отменят из-за этого траура, все-таки несколько дней еще до него. — Да нет, конечно. Кто же согласится такие «бабки» терять? Это не Боря с его классикой, на которую только пионеры ходят. Это — касса. А касса — это святое. Траур трауром, а кушать всем хочется. — Кстати, насчет «бабок». Не знаешь, чем там закончилось? — Ты про ментов? — Да. — Не знаю. Виталя мутит, ничего конкретного не рассказывает. Говорит, наехали по заказу, и придраться ни к чему не могут, и уйти просто так, с пустыми руками, тоже вроде неудобно. Шумиху раздули, теперь сами не рады. — Так им и надо. Будут знать, как давить на творческого человека. Сейчас не тридцать седьмой год, чтобы травить неугодных. — Последние слова блондинка проговорила, гордо вскинув голову, с полным сознанием всей значимости произнесенной ею фразы. В этот момент в ресторанном зале появился новый посетитель. Высокий мужчина в джинсах и белой рубашке сразу обратил на себя внимание присутствующих. За столами зашептались, бросая в сторону новоприбывшего любопытные взгляды, а официанты выстроились по стойке «смирно», в любую минуту готовые метнуться исполнять приказание. — Здравствуй, Виталя! — Гламурный мужчина за соседним столиком слегка приподнялся, протягивая руку для приветствия. — Как дела? — Да какие уж тут дела, — сокрушенно проговорил мужчина в джинсах. — Стараемся держаться. — Прими соболезнования. Мы все любили Руслана. — Спасибо. — Тело еще в морге? — Да, пока не отдают. Похороны послезавтра. Сначала небольшая гражданская панихида в театре, чтобы все могли попрощаться, а потом… Эх, да что там говорить. Макс, мне как обычно. Один из официантов слегка наклонил голову, показывая, что понял, и скрылся в кухне. Гуров понял, что вновь прибывший — тот самый Виталий Берестов, новый худрук и идейный вдохновитель всех нововведений, о которых с таким восторгом отзывалась его жена, и понадеялся, что сейчас-то и начнется самое интересное. Но, увы, ошибся. Берестов сел за столик, стоявший на приличном расстоянии, так что о том, чтобы подслушать интересный разговор, можно было забыть. Да и нечего было подслушивать. Берестов сидел в одиночестве, и, видимо, из уважения к только что постигшему его горю никто не подсаживался к нему поболтать о пустяках. Парочка за соседним столиком тоже притихла. Убедившись, что в ресторане больше ничего интересного не услышит, Лев расплатился и покинул зал. Он подумал, что сейчас, когда «главного» нет на месте, рядовые «служащие», возможно, будут более откровенными, и направился в сторону театра, до которого было меньше квартала. В фойе творческой мастерской сидел обязательный охранник. Гуров показал свое удостоверение и объяснил цель визита. На сей раз он с самого начала решил выступить как официальное лицо. — Мне нужно поговорить с директором, — сказал он, зная, что худрука сейчас нет на месте. — Пройдите на второй этаж, — вежливо пояснил пожилой мужчина с лихими гусарскими усами. — Приемная направо по коридору. Проходя указанным маршрутом, Лев с интересом рассматривал плакаты и афиши, развешенные по стенам. Художественная выставка находилась в другом крыле, и он не опасался, что поневоле придется освежить вчерашние «незабываемые» впечатления. Напротив, то, что видел он сейчас на афишах, ему, скорее, нравилось. Яркие фотографии, запечатлевшие моменты некоего красочного шоу, привлекали внимание, и, глядя на них, он начинал понимать, почему акции «Панорамы» пользуются таким успехом. «Может, и правда стоит сходить на этот перформанс, — вспомнил Лев вчерашний разговор с женой. — И Мария будет довольна, да и для дела, возможно, пригодится». Он не сомневался, что именно об этом мероприятии говорили его соседи за столиком в ресторане. Кроме актеров и прочих действующих лиц на нем, несомненно, будут присутствовать все основные «тусовщики», и пребывание в этой среде может оказаться не менее полезным, чем его сегодняшний обед в «Ковчеге». Упоминание о некой «дряни», которую имел обыкновение нюхать Бойцов, а также утверждение, что труппа Берестова — это не что иное, как обычная «шпана», очень заинтересовали полковника, и он надеялся, что, побывав на одном из нашумевших мероприятий, сможет собрать больше информации по этим пунктам. Дойдя до приемной и прочитав на табличке: «Анисимов Виктор Иванович, директор», Гуров вежливо постучал и, открыв дверь, оказался в небольшом предбаннике, где за столом с компьютером сидела полная женщина средних лет. — Добрый день, — вежливо обратился он к ней. — Могу я поговорить с Виктором Ивановичем? — А вы по какому вопросу? — настороженно спросила женщина, недоверчиво глядя на незнакомца. — По личному, — ответил Лев, протягивая ей удостоверение. Прочитав, что там написано, женщина взглянула еще более отчужденно, ледяным тоном процедила: — Присядьте, я сейчас узнаю, — и скрылась за дверью директорского кабинета. Гуров недоумевал. Ему казалось, что коллеги Бойцова должны были приветствовать попытки найти убийцу. А тут с первых шагов такое неприятие. В конце концов, она вообще видит его первый раз в жизни. Что могло ее так разозлить? И тут его осенило. В ходе проверок, о которых упоминал Орлов, сотрудники органов, конечно же, захаживали в этот кабинет. Не иначе Гурова приняли за одного из них. «Забавный казус, — усмехаясь, подумал он. — Впрочем, мне это, пожалуй, только на руку. Ребята из Следственного комитета, несомненно, отметились здесь как «злые» менты, так что мне выгодно будет «косить» под «доброго». Доброго и… слегка глуповатого». — Проходите, вас сейчас примут. — Высокомерно задрав подбородок, секретарша прошествовала на свое место, даже не удостоив его взглядом. — Благодарю вас, вы очень любезны, — улыбнулся Лев и, открыв дверь, вошел в кабинет. С первого же взгляда было ясно, что все его оформление и обстановка сохранились здесь едва ли не с момента образования театра. Несмотря на чрезвычайный успех представлений, которые давал Берестов, а также весьма внушительную цену билетов, на благосостоянии организации это, похоже, никак не сказывалось. — Я рассказал все, что знал, — не здороваясь, с места в карьер приступил директор, полноватый лысеющий мужчина в очках. — В самом деле? Кому? Насколько мне известно, кроме меня, никто не занимается этим делом. — То есть как? Что значит не занимается? А кто же тогда приходил к нам все это время? Переворачивал всю отчетность, отвлекал занятых людей от работы? Вы что? Вы… шутите, что ли? — Нисколько. О каком деле вы говорите? Я расследую убийство Руслана Бойцова. К вам кто-то еще обращался по этой теме? Можете назвать фамилии, описать внешность? — Руслан… — сразу стушевался директор. — Вот оно что. А я подумал… Извините, я подумал, что вы… Хотя ладно, не важно. — Нет, вы скажите. Если кто-то незаконно пытался требовать от вас информацию, я разберусь. Как выглядели эти люди? — Нет, я… Нет. Извините. Не нужно. Я просто перепутал. По делу Руслана ко мне никто не приходил. Но я… я рад. Рад, что вы пришли. Значит, дело все-таки открыли? — Разумеется. Это же убийство. — Рад. Очень рад. Хоть какой-то просвет среди всей этой… Рад, что полиция не оставила без внимания этот вопиющий случай и начато расследование. Надеюсь, хоть здесь удастся восстановить справедливость. Хотя… Честно говоря, мне кажется, найти убийцу будет не так-то просто. Похоже, это обычная шпана. Шли мимо, увидели хорошо одетого человека возле дорогой машины. Ну и… Таких отморозков пол-Москвы, искать их — все равно что искать иголку в стоге сена. — А мы все-таки попробуем. Вы, кстати, сами были вчера в этом ресторане? — Я? — Простой и естественный вопрос так удивил Виктора Ивановича, что он даже вскинул брови. — Ну что вы! До ресторанов ли мне. Это вон пускай молодежь развлекается. А я уж… У меня уж… У меня семья, дети, знаете ли. Да и тут… вот, хозяйство. Сплошная головная боль. Мне, знаете ли, не до ресторанов. — Значит, не были, — констатировал Гуров, выслушав эту прочувствованную тираду. — Нет, конечно. Это уж пусть они. — Ясно. А вы не могли бы уточнить, кто это — они? Кто из ваших коллег был завсегдатаем «Ковчега»? Ведь, если я правильно понял, и сам Руслан Бойцов, и те, кто был там вчера вместе с ним, — это посетители постоянные? — В общем, да, — задумчиво, как бы припоминая, ответил Анисимов. — Но я вообще-то не слежу, кто куда ходит обедать. У меня и другие занятия есть. Знаю, что Виталий там бывает постоянно. — Новый художественный руководитель? — уточнил Лев. Он и без того прекрасно это знал, но ему не хотелось показывать свою осведомленность. — Да, он. Он обычно всегда ужинал там, если в тот день шел его спектакль. Он и вся его бригада. Вадим, Руслан, девочки. — Кто такой Вадим? — сразу насторожился Гуров. — Вадим Голубков, режиссер. Из молодых. У нас много приглашенных работает, Виталий сознательно проводит такую политику. Говорит, «чтобы не прокисали в собственном соку». Не все это приветствуют, но… В общем, я в эти дела не лезу. Они — люди творческие, а я — хозяйственник. После того как Виталий начал проводить все эти «коренные реформы», зритель пошел. И, соответственно, появилась касса. Так что, как директор, я только рад, а в творческие дела не лезу. — Понятно. Вернемся к вчерашнему вечеру. Вы говорили, что Виталий и его «бригада» имели обыкновение отмечать в «Ковчеге» окончание спектакля. Вчера шла какая-то из его постановок? — Да. Авторская версия «Фигаро». Спектакль, опера и рок-н-ролл в одном флаконе. Эклектика. Многим нравится. Зал почти всегда полный. — Здорово, — проговорил Лев, с ужасом представив себе эту «эклектику» в реальности. — Наверное, талантливые у вас актеры. И играют, и поют. Да еще в таких разных жанрах. — Да нет, у актеров только небольшие реплики из оперных партий. А поют там в основном «файлы». — Файлы? — не понял Лев. — Да, это ребята из Колиной группы. «Икс-файлз». Название такое. Они у нас в музыкальной студии верховодят. Экспериментируют. Ну, и в спектаклях их иногда задействуют. Для колорита, так сказать. Публике нравится. А вчера они до спектакля еще на художественной выставке выступали, так что, можно сказать, двойной праздник. Поняв, о каких именно «ребятах» идет речь, Гуров искренне порадовался, что ему не довелось побывать на «авторской версии» «Фигаро». «Похоже, на выставке было еще не самое страшное, — подумал он. — Хорошо, что Маша не знает про этот спектакль, а то не миновать бы мне вчера полного курса «экспериментальной» пытки». — Значит, вчера вечером после окончания спектакля Виталий Берестов со своей «бригадой» отправился ужинать в «Ковчег». В котором часу это было? — Думаю, около двенадцати. В это время обычно заканчиваются вечерние спектакли. Правда, сам я так поздно не засиживаюсь, но, думаю, приблизительно в это время. А почему вы не хотите спросить самого Виталия? Он вам точнее скажет.