Между тем Мила поднялась из-за стола и, виляя бедрами, направилась к Берестову. Когда за парочкой закрылась дверь, Гуров обратился к оставшимся женщинам. 2 Язвительный вопрос худрука, по сути, был вполне резонным. Трудно было связать разудалую вечернику в «Ковчеге» с этими дамами, проводящими свою жизнь среди скучных ведомостей и бухгалтерских проводок. Поэтому Гуров решил обосновать свое появление в бухгалтерии. — Я провожу расследование по факту убийства Руслана Бойцова. Чтобы составить четкую картину, мне необходимо опросить его коллег и прочих сотрудников театра. Формальная процедура, всего несколько вопросов. Это не займет много времени. С кого мне лучше начать? — любезно улыбнулся Лев. — Да вот, с Нины Семеновны, наверное, — улыбнувшись в ответ, указала на свою коллегу одна из женщин. — Она у нас чаще всего с Русланом общалась. Ухоженная, явно не пренебрегающая процедурами омоложения женщина немного испуганно улыбнулась и произнесла: — Ну, что уж я там с ним общалась. Иногда только, если с Виталием Сергеевичем приходил или с Виктором Ивановичем. Эта короткая и, казалось бы, незначительная фраза лучше всяких юридических доказательств подтверждала особый статус Бойцова, и полковник навострил уши. — А по какому поводу он обычно приходил вместе с ними? — осторожно спросил он. — Ну как же… Они советовались, обсуждали… Ведь, чтобы составить смету на мероприятие, нужно точно знать, чего и сколько. Костюмы, там, реквизит, — как-то не очень внятно перечисляла Нина Семеновна. — А кому же это знать, как не Руслану, он помреж, вся эта «материальная часть» на нем лежала. Он иногда даже самому Виталию Сергеевичу советовал, в каких фирмах дешевле можно купить, у кого лучше заказать. Он все эти ходы-выходы наизусть знал, любой совет мог дать. Вот однажды был случай. У них на одном представлении — перформансы эти самые — так было задумано, что в финале с неба как бы цветы сыпятся. Как бы дождем. Розы. Так там этих роз было нужно… не знаю… миллион. Искусственные, конечно, но все равно, такое количество покупать — разориться можно было. А Руслан договорился с каким-то небольшим предприятием, с инвалидами, чтобы они на заказ сделали. Так нам это почти вчетверо дешевле обошлось, чем готовые покупать. И это не один раз. Он часто полезные советы давал. В плане экономии. — Вот как. Значит, Руслан был полезным человеком? — Да, очень полезным. — И претензий к нему у коллег и сослуживцев не было? — Ну это… это я не знаю, — вновь как-то неуверенно произнесла Нина Семеновна. — Про всех мне трудно говорить. Но я лично… — Да чего уж там «не знаю», Нина, — вступила в разговор вторая женщина. — Ты вспомни, что Борис Петрович говорил. Как ни придет за зарплатой, всегда жалуется. — Борис Петрович? — сразу отреагировал Гуров. — Это — бывший художественный руководитель? — Да, он. Заслуженный, уважаемый человек. Сколько он сделал для театра. А теперь на вторых ролях. — А что, Бойцов как-то причастен к этой перестановке? — с интересом спросил Лев. — Да нет, к перестановке-то он, конечно, не причастен, но все-таки не мешало бы ему вести себя поскромнее. А то, когда Борис Петрович в силе был, он на цыпочках перед ним бегал, а чуть только фортуна, как говорится, отвернулась, сразу свысока смотреть стал. Обрадовался, что новый худрук к нему благоволит. Только как бы не прогадать… — Да уж и так прогадал, — проговорила Нина Семеновна. — Уж прогадал так прогадал. Интонация, с которой она произнесла эти слова, показалась Гурову странной. В ее тоне совсем не было сочувствия, зато слышалась своеобразная черная ирония. — Если я правильно вас понял, с бывшим художественным руководителем Бойцов не особенно ладил? — обратился он к ней. — Ну… не то чтобы… — вновь неуверенно протянула Нина Семеновна. — Да чего уж там «не то чтобы», Нина, — вновь включилась ее коллега. — Как кошка с собакой грызлись, так и скажи. Совсем Русланчик Пичугина затравил. Явно-то не показывал, но… все знали. Чего скрывать? И постановки его осмеивает, и «Станиславским» дразнит. — Дразнил, — поправила Нина Семеновна. — Да… — сразу осеклась ее бойкая напарница. — Теперь уже конечно. Но если ты меня спросишь, я и сейчас скажу — несправедливо они с Борей поступили. Вот что хочешь со мной делай, а несправедливо. Ты вспомни, когда ему последний раз премию выписывали? А? Похоже, когда еще худруком был. С тех пор и слыхом не слыхать. Себе-то да чудакам этим своим безбашенным чуть ли не по два раза в месяц начисляют, а про стариков и думать забыли. Про повышение зарплаты уж и не говорю. Вспомни, с какого времени он на одном и том же окладе сидит. А? Вот то-то же. — А что, Бойцов и в распределения премий принимал участие? — с интересом спросил Гуров. — Да нет, участия он, конечно, не принимал. Но… все-таки. Он, например, с Виталиком тесно общался, а уж Виталик на распределение премий влиял напрямую. Виталий Сергеевич, я имею в виду, — взглянув на него, поправилась женщина. Сам же Лев решил, что этот деликатный вопрос осветили уже достаточно, и в более подробные детали вдаваться не следует. Пугливая Нина Семеновна и без того уже начинала нервничать. Она то и дело перекладывала с места на место канцелярские принадлежности на своем столе и бросала встревоженные взгляды в сторону разговорившейся коллеги. — Вы сказали, что Бойцов тесно общался с Берестовым, — обратился он к своей словоохотливой собеседнице. — Видимо, поэтому они вместе оказались в ресторане? — Да уж, праздновать наш Виталий Сергеевич любит, — улыбнулась она. — Прописался, можно сказать, в этом «Ковчеге», как к себе домой столоваться ходит. Ну, и Русланчик, конечно, с ним, куда ж без него. Да и не только он. Они и со спектаклей иногда кого-нибудь с собой берут, и музыкантов вот этих. — Группа «X-files»? — блеснул осведомленностью Гуров. — А, так вы знаете? — оживилась женщина. — Был вчера на их выступлении. — Вот оно что! Так вы, значит, наш зритель. — Да… в каком-то смысле, — неопределенно ответил Лев. — Значит, в ресторан они отправлялись все вместе? — Да, конечно. Одному-то скучно, сами понимаете. — И состав был всегда разный? В зависимости от того, какой шел спектакль? — Как вам сказать. «Костяк» — то всегда один и тот же был. Виталик, Русланчик, Вадик, еще несколько из «молодых» наших. У нас режиссеры почти все приглашенные. Виталий Сергеевич считает, что это оживляет репертуар, не дает «штатникам» уходить в застой и в собственном соку вариться. Вообще, могу вам сказать, он очень хороший руководитель, мы все его уважаем. И даже любим. Вы не смотрите, что я его Виталиком называю. Мне уже можно, он, наверное, в сыновья годится. Коллектив к нему относится с большим уважением. Он для театра тоже очень много сделал. Почти столько же, сколько Борис Петрович. — Вадик? Что за Вадик? — спросил Гуров, вспомнив, что уже приходилось слышать это имя. — Вадик? Ну как же, это один из наших режиссеров. Самый перспективный, как говорят. Это Виталий Сергеевич так о нем отзывается. Очень хвалит. Вы, наверное, знаете, сейчас очень популярен жанр перформанса, у нас на этих представлениях зал каждый раз битком. Так вот, их почти все ставил Вадик. Вадим Голубков. Да что я, вот пускай Нина вам расскажет. Она ближе с ними общается, ей лучше знать. — Чего уж я там с ними общаюсь, — уже с неподдельным испугом проговорила Нина Семеновна. — Так только, по работе. В рестораны не хожу. Они обычно после спектаклей там бывают, а у меня рабочий день гораздо раньше заканчивается. — Если я правильно понял, в ресторан частенько приглашали актеров, — обратился к ней Гуров. — Следует ли это понимать так, что, в отличие от бывшего худрука, с самой труппой у Руслана были хорошие отношения? — Да, конечно, — поспешно ответила Нина Семеновна. — Очень, очень хорошие. Руслан со всеми дружил. Да и с Борисом Петровичем… — Тут она метнула быстрый взгляд в сторону коллеги. — И с Борисом Петровичем они вовсе не… воевали. Изредка обменяются дежурными колкостями и забудут. Не более того. Дав возможность чувствительной даме соблюсти «честь мундира», Гуров задал еще несколько незначительных вопросов и попрощался. Его беседа с бухгалтерами заняла достаточно времени, и, идя по коридору, он был немного удивлен, что Мила до сих пор еще «решает вопросы» с Берестовым. Первичные версии вырисовывались все четче. Бойцов явно не был пай-мальчиком, и, похоже, врагов у него имелось предостаточно. «И «дрянь» он нюхал, и в «бабниках» ходил, — думал Лев, мельком бросая взгляд на таблички в дверях. — И начальника бывшего обижал. Нехорошо. Личные обиды — вещь чреватая. Если это «ограбление» — не спонтанная акция и ребята целенаправленно поджидали в кустах именно Бойцова, то в этом деле наверняка существует заказчик. Возможно, даже кто-то из тех, кто ужинал вместе с Бойцовым в ресторане. Или тот, кого на подобные ужины никогда не приглашали, кого с первых ролей задвинули в дальний угол без малейшей надежды на компенсацию. Как выместить затаенную обиду? Нанять отморозков — способ не самый плохой. Возможно, убийство изначально даже не планировалось. Нужно будет пообщаться с этим «Борькой». Только в какой-нибудь неофициальной обстановке. Что бы такое придумать?..» — …да не твое дело, где я была! Понятно?! — вдруг услышал он истерический женский вопль. — Ты сам-то где был? Да?! Да?! Ну и… ну, и черт с тобой… Метров через десять от того места, где Лев сейчас стоял, коридор заворачивал, и из-за этого поворота показалась Мила. Вне себя от гнева, девушка быстрым шагом направлялась к лестнице, на ходу доставая сигарету из пачки. Через секунду громко хлопнула дверь, из чего он сделал вывод, что Берестов догонять ее не собирается. Для доверительного разговора момент был как нельзя более подходящий, и Гуров тоже зашагал к лестнице. Это был дополнительный ход, ведущий во внутренний двор театра. Спустившись, он увидел стоявшую невдалеке Милу, которая нервно щелкала зажигалкой, и, протянув ей свою, с зажженным, весело плящущим огоньком, галантно проговорил: — Пожалуйста. Девушка глубоко затянулась и, выпуская из легких дым, прикрыла веки. — Начальство притесняет? — понимающе улыбнулся Лев. — Да пошел он… — Мила, кажется, собиралась развить эту мысль, но вдруг остановилась, как будто вспомнила что-то. Теперь взгляд ее стал пытливым и даже пронзительным. — А вы — насчет этого убийства? Да? Вы из полиции? — Вы очень догадливы, — кивнул Гуров. — Я сразу поняла. У вас осанка… выправка совсем другая. Это сразу заметно. — В самом деле? Что ж, буду считать, что это комплимент. Вы не могли бы уточнить, что подразумевалось под той фразой, что вы обронили, выходя из кабинета директора? Кажется, Руслан Бойцов не входил в число ваших фаворитов? — Фаворитов?! — Лицо Милы перекосила презрительная усмешка. — Да такого… Хуже него во всем театре никого не было. Фаворитов… Не знаю, у кого он был в числе фаворитов. Может, у потаскух этих своих. Я бы не удивилась. Подобное притягивает подобное. А для нормальных людей… Да вы у кого угодно спросите, никто о нем ничего хорошего не скажет. Хотя о покойниках, как говорится, либо хорошо, либо ничего, но… здесь можно сделать исключение. Лев был несколько удивлен, что, выплескивая свое недовольство, девушка волновалась так, что у нее дрожали руки. «В чем же тут дело? — терялся он в догадках. — Если сама она — любовница Берестова, что скорее всего, какое ей дело до того, кто там ходит в любовницах Бойцова? Или Мила играла, как говорится, на два фронта? Но какой смысл? Где — помреж, а где — худрук, конкуренция невозможна в принципе. Любая здравомыслящая содержанка без малейшего труда определится с приоритетами. Так чем же не угодили ей любовницы Бойцова?» — Наверное, его связи провоцировали ненужные разговоры? — осторожно предположил полковник. — Подобные «вольные» отношения нередко приводят к нежелательным последствиям. Возникают сплетни, интриги… — Куда уж нежелательнее, — в сердцах бросила Мила. — Мало того, что сам чуть не каждый день подружек менял, так он еще и другим предлагал. Добрый. Как завалятся в этот свой «Ковчег», так и начинается. Дым коромыслом. Чувствовалось, что она с трудом подбирает слова, и мысль, которую ей хочется донести, не решается высказать напрямую, открытым текстом.