«А Климов еще говорил про какую-то финансовую составляющую, — усмехнулся про себя Лев. — При чем здесь вообще какие-то финансы? Тут человеческие страсти кипят. Похоже, «подельники» — это как раз единственные люди во всем театре, которые к Бойцову не имели претензий. Остальным всем он сумел насолить. Разве что Голубкова еще проверить? Чисто, чтобы Иван Платонович не обижался. Если уж говорить о финансовой составляющей, Голубков здесь — самая вероятная кандидатура. Он, во-первых, не местный, а во-вторых, все-таки не центровая фигура, а нечто вроде вспомогательного звена. Его могли обидеть нечаянно, а он мог воспылать жаждой мести. Хотя, конечно, тоже не факт. Чего ему с ними делить? Пришел, ушел. Если уж директор не рыпается…» Предположение о причастности приглашенного режиссера Вадима Голубкова к убийству Руслана Бойцова казалось полковнику маловероятным, но тем не менее он решил проверить и его тоже. Дело действительно было запутанным и неоднозначным, а Гуров хорошо знал, что в подобных неоднозначных делах значение может иметь каждая мелочь. До сих пор ему удавалось получать информацию о главных подозреваемых, не обращаясь к ним самим напрямую. Эту весьма удачно сложившуюся тенденцию хотелось продолжить. Раздумывая, у кого еще можно было бы получить информацию о Голубкове, кроме самого Голубкова, он вдруг вспомнил о предстоящем походе в театр. Несколько предыдущих визитов сделали его там «своим человеком», многие знали его в лицо. Да и сам Гуров успел многое узнать и хорошо познакомился с внутренним расположением здания. Он решил, что очередной визит, уже в качестве зрителя, может дать повод для разных неформальных «обменов мнениями», которые, в свою очередь, возможно, дадут некоторую полезную информацию для дела. Уже при входе в театр Гурову стало ясно, что готовится нечто грандиозное. В фойе царила атмосфера праздника, на лицах читалось предвкушение фантастического чуда. — Я же говорила тебе, — радостно щебетала Мария, — а ты не хотел идти. Вот увидишь, все будет просто волшебно. У них всегда так. До начала спектакля еще оставалось время, и они прогуливались по фойе в толпе других зрителей, рассматривая развешанные по стенам фотографии актеров и афиши с красочными фотографиями отрывков из шоу, которое предстояло им увидеть. — Народу-то, народу! — прямо у себя под ухом услышал Лев. — Еще бы! При такой рекламе — неудивительно. Борису Петровичу о подобном пиаре и мечтать не приходится. Спасибо, хоть афиши не отказываются печатать. Второй голос показался ему знакомым, и, оглянувшись, он узнал даму в буклях, с которой недавно разговаривал в гримерке. Правда, сейчас она была без грима и в современной одежде, но голос и интонации невозможно было перепутать. Спутница дамы — невысокая хрупкая женщина, чем-то напоминавшая Серафиму Юрьевну, кивнула на одну из фотографий. — И эти здесь. Опять перепонки рвать будут. Гуров посмотрел, куда указывала женщина, и увидел знакомые физиономии «файлов». — Куда уж без них, — саркастически усмехнулась дама. — Самые главные таланты теперь у нас. Какой только швали не натащил в театр с подачи этого «голубя самарского». — Ты про главного? — Ну а про кого же еще? С чьей легкой руки у нас все эти «новенькие» окопались? И авангардисты, и концептуалисты. — А если коротко — шизофреники. — Вот-вот. Не театр, а дурдом получился. Как еще Борис Петрович держится. Хоть один человек остался, у которого порядок в голове. А если он уйдет, то уж и не знаю, что делать будем. — А что делать? Выскочим на сцену нагишом, да и начнем вопить дикими голосами, как эти «таланты» его подзаборные. — К этому, похоже, и катимся. Недовольные дамы прошли, оставив Гурова размышлять над тем, что это за «самарский голубь», с подачи которого Берестов «натащил швали» в театр, и зачем дамы пришли на спектакль, если изначально уверены, что не увидят здесь ничего хорошего. — Вот посмотри, — отвлекла его от раздумий Мария, указывая на очередную афишу. — Видишь, сколько всего они тут объединили? И фокусники будут, и акробаты. Просто фантастика! — Даже акробаты? — удивился Лев. — А я думал, мы пришли в театр. — Это — современный театр. Классические приемы, когда актеры ходят по сцене и говорят текст, уже мало кому интересны. Интересна эклектика, эксперимент. Интересно, когда зритель сам принимает участие в действе. У них на этих перформансах часто так бывает. Да и актеры… Я, конечно, сама профессиональная актриса и, что касается обучения, всегда только «за». Но… мне кажется, эксперименты и в этой области тоже вполне оправданы. Вот здесь, в «Панораме», насколько я знаю, довольно часто приглашают непрофессиональных актеров. Бывает так, что внешность у человека очень яркая, настоящий типаж, такого грех не взять. А обучение… Обучение приложится. Нас же научили. Я считаю, если человек талантлив… — Да, интересный взгляд, особенно от профессиональной актрисы. Так, значит, ты, эксперимента ради, готова свое место любой Дусе с мыльного завода уступить? — Ну, мое место, предположим, уступать пока некому, — с достоинством произнесла Мария. — Чтобы мое место занять, все-таки некоторые способности иметь нужно. — А-а, вон как заговорила, — усмехнулся Лев. — Выходит, это только про других легко рассуждать. А если дело лично тебя касается, тут каждый за свое место двумя руками держится. С насиженного-то насеста никому слезать неохота. Говоря это, он вспомнил отлученного от «кормила» Пичугина и его команду и подумал, что им эти «эксперименты» — как нож к горлу. «Конечно, обидно. Ладно бы еще Берестов, тот хоть худрук. Но от Бойцова насмешки терпеть бывшему начальнику, наверное, было ой как несладко. Нет, что ни говори, а почва для мотива здесь благодатная». — Ну, не знаю, — задумчиво произнесла Мария. — Мне кажется, если бы у нас худрук подобные эксперименты хоть изредка делал, мы все только рады были бы. И зрителю интереснее, и нам какое-никакое, а разнообразие. — А вот здесь, похоже, рады не очень, — вполголоса заметил Лев. — Что? — Да нет, ничего. Идем места занимать, скоро уже третий звонок. Предчувствие не обмануло Марию, красочное шоу было интересным и увлекательным и понравилось даже такому «ретрограду», как Гуров. Были и акробаты, и фокусники, и «проход Клеопатры», запомнившийся ему еще с того времени, как он побывал на шумной репетиции. Были и «файлы» с бесконечными импровизациями и «отрывом по полной». Было и участие зрителей. В конце увлекательного действа, в виде красивых метафор трактующего о любви и дружбе в самых разнообразных их проявлениях, на сцену вышли восемь человек, облаченных в большие листы бумаги. Бумага была белой, и всем желающими предлагалось ее покрасить в разные цвета прямо на актерах. Мария не смогла усидеть и отправилась на сцену. Перформанс так перформанс, нужно попробовать все. Красок было всего четыре, по одной на каждую пару актеров. Со своего места Лев видел, что жена выбрала зеленую. Когда работа на сцене закончилась, актеры в бумажных одеяниях приняли довольно характерные позы, в результате чего на сцене образовалось четыре разноцветных буквы. Пара, выкрашенная в розовый цвет, образовала букву «Л», раскрашенные голубым сложились в «Г», зеленые — в «Б», а у красных получилось «Т». Увидев получившуюся аббревиатуру, зал бешено зааплодировал. Но Гуров, сформировавшийся на классических ценностях, особого восторга не испытал. — По-моему, эта концовка все испортила, — поделился он с Марией, когда та вернулась на свое место. — Думаешь? А мне, наоборот, понравилось. По-моему, очень оригинальная идея и с краской этой, и с буквами. — Идея-то неплохая, просто сам объект приложения ее какой-то… двусмысленный. — Ты про «нетрадиционных» этих? Но здесь ведь не пропаганда. Просто призыв относиться терпимее к тем, кто на тебя не похож. — Да? Хм… ладно, не будем спорить. Выходя из зала, Лев увидел большую толпу, окружившую Голубкова и нескольких актеров, принимавших поздравления. В сторонке скромно стоял Берестов, видимо, не желая отнимать минуты славы у успешного коллеги. Заметив его, Берестов приветливо кивнул, и Гуров решил подойти. — Тоже были на премьере? — улыбнулся худрук. — Рад, рад. Надеюсь, вам понравилось. — Да, все просто великолепно. Супруга в восторге. Она даже немного поработала маляром на вашей фабрике. — О! Правда? Как мило! Раскраска — это идея Вадима. Я ведь вам говорил, он — настоящий гений. Какие кадры зреют в провинции! Не помню, говорил вам или нет, ведь Вадим не москвич, он из Самары. Работал там в театре, но потом… Берестов продолжал говорить что-то про Голубкова, но Гуров уже не слушал. Оглушенный, как будто ударили обухом по голове, он стоял и тупо смотрел в пространство, а в ушах вместо рассказа Берестова звучала фраза, нечаянно подслушанная в фойе перед началом спектакля. «…какой только швали не натащил в театр с подачи этого «голубя самарского», — кажется, так она сказала? — припоминал он. — Да, именно так. А я даже не сообразил. «Голубь». Ну, конечно же, это Голубков. Только минуточку, они ведь говорили о «файлах». Тогда что же получается? Получается, что…» — …так он и оказался у нас, — закончил Берестов фразу, начало которой Лев пропустил. — Послушайте, а вот эти ваши музыканты, кажется, тоже очень талантливые ребята. Они — местные? Или из приезжих? — осторожно спросил он. — Вы просто как в воду глядите, — широко улыбнулся Берестов. — Сразу видно, что опытный сыщик. Наши «файлы», они ведь тоже из Самары. Мало того, они, можно сказать, ближайшие соратники Вадима. Собственно, он и порекомендовал их мне. Сказал, что способные ребята, с большими перспективами, а вынуждены перебиваться перепевками разной попсы в барах. Да и правильно, чего там найдешь, в деревне? Вкусы известные, «Мурка» да Пугачева. В общем, попросил он меня их посмотреть. А когда они приехали и я послушал, на что они способны, сразу взял. Мало того, даже музыкальную студию под них создал. И ни минуты не пожалел. Наоборот. Теперь у нас еще несколько перспективных музыкальных коллективов, много приглашений, концерты. В общем, жизнь кипит. А началось все вот с этой небольшой просьбы послушать самарских ребят. — Да, большое всегда вырастает из малого, — глубокомысленно произнес Гуров. — Это все Вадим. У него рука легкая. И всего-то ничего, чуть больше года у нас работает, а в театре, можно сказать, другая жизнь началась. Вадим, ну что ты там? — обратился он к режиссеру, толпа вокруг которого наконец-то стала редеть. — Едем отмечать твой триумф? — Да, конечно. Буквально через минуту, — отозвался тот, подписывая кому-то программку. — Что ж, не буду вам мешать, — сказал Лев. — Празднуете снова в «Ковчеге»? — Нет, в этот раз заказали другой зал. — Лицо Берестова стало серьезным. — Все-таки трагические события… все это еще так свежо. Зачем портить праздник грустными воспоминаниями? — Действительно, не стоит. Вы хорошо поработали, нужно как следует отдохнуть. Без помех. От души желаю вам этого. — Спасибо. И вам хочу пожелать удачи. Все мы надеемся, что подлый убийца будет найден. Пока Гуров разговаривал с Берестовым, Мария в фойе встретила свою знакомую, и они оживленно обменивались с ней впечатлениями от спектакля. — Вот видишь, — повернулась она к Гурову, когда он подошел, — Людочке тоже понравилось. Только ты у меня вечно всем недоволен. — Почему же? Я наоборот. Я даже очень… Отлично время провел. А главное — с пользой. Говоря о пользе, Лев нисколько не лукавил. Он действительно считал этот «культпоход» как нельзя более удавшимся. Информация от Берестова добавляла последний пазл в мозаику этого расследования и делала общую картину ясной и одновременно неожиданной. «Так, значит, эти отвязные «файлы» — ставленники Голубкова, — думал он, направляясь с женой к машине. — Приглашенный режиссер работал с ними в Самаре и, соответственно, познакомился гораздо раньше, чем, например, тот же Бойцов. Что это может означать? Как минимум то, что Голубков для них гораздо ближе, и его просьбу, если таковая возникнет, они исполнят охотнее, чем просьбы Бойцова. В свете того, что на сегодняшний день мне известно, это поворачивает дело очень интересной стороной». Льва давно беспокоило некое противоречие, которое досадным диссонансом вкрадывалось во все его стройные размышления и выкладки. Если верить рассказам очевидцев, Бойцов дружил с «файлами», часто общался с ними, вместе отмечал праздники в «Ковчеге» и, вполне вероятно, имел общих поставщиков «дури». На этом фоне схема Бойцов — жертва, «файлы» — исполнители выглядела несколько подозрительно. Даже если учесть, что «способные ребята» делали все не сами, а выступали только в роли посредников, которые этих самых исполнителей подыскали, все равно ситуация казалась не очень правдоподобной. Если Бойцов так дружил с этими ребятами, как об этом рассказывают, навряд ли они стали бы так поступать с ним. А с другой стороны, и организация преступления, и сопутствующие обстоятельства, а главное, тот факт, что оба потенциальных «заказчика» тоже тесно контактировали с теми же отвязными «файлами», — все это говорит в пользу их причастности. В чем же тут дело?