«Да, здесь, пожалуй, и правда придется повозиться», — подумал он и решил ускорить темп. Один за одним Лев бросал Димону самые каверзные, провоцирующие вопросы, но, отвечая, тот ни разу не сбился и не дал слабину. Внезапные «лобовые атаки» тоже не давали особых блестящих результатов. — В Москве задержаны музыканты группы «X-files», долгое время проживавшие в Самаре и хорошо знакомые с вами и с Ряшенцевым. На допросах они показали, что между вами имел место сговор с целью покушения на жизнь человека, — беззастенчиво лгал Гуров. — Наговор, — не моргнув глазом, отвечал Димон. — Мало ли музыкантов, живущих в Самаре, уехали в Москву. — Имеются неопровержимые улики, доказывающие… — Я их не видел. Упорство и смелость, с которыми Димон стоял на своем, заставили Гурова вспомнить свои размышления о том, что выбранный способ нападения связан с высоким риском для исполнителя. Тогда он подумал, что решиться на это может либо тот, кто очень много кому-то должен, либо тот, кто на сто процентов уверен, что его не найдут. Разговаривая с Димоном, он все больше склонялся ко второму варианту. «Файлы», через которых заказчик, предположительно, вышел на исполнителя, давно уже не жили в Самаре, и пытаться установить их связь с местным криминалом в общем-то не каждому пришло бы в голову. Ведь связь предполагаемого заказчика с «файлами» вовсе не очевидна, с какой стати ворошить их «иногороднее» прошлое? А Басовому и его дружкам еще проще — приехали, сделали дело и исчезли с горизонта, да так, что и след простыл. Когда еще догадаются, где именно нужно их искать. Да и догадаются ли вообще? Ведь сам Бойцов с Толей никак не связан. Димон промучил Гурова до утра. Поняв, что собеседник твердо будет стоять на своем, полковник разозлился и тоже решил проявить упрямство, решив, что не выйдет из изолятора, пока не добьется хотя бы крупицы реальных сведений. В шестом часу утра, когда оба уже были до предела измотаны, а охрана успела отлично выспаться, Гуров спросил: — Послушай, Дима. Если вы все тут такие честные и кристально-чистые, все такие белые и пушистые, тогда чего же ты боишься? Почему не хочешь сказать, где друг твой Толик сейчас отдыхает? Что плохого могу ему сделать, если ничего за ним не числится? — Да я не за него, я за вас беспокоюсь, гражданин начальник. Толя у нас парень с норовом, натура у него русская, широкая. Раззудись плечо, расходись рука. Зачем вам под эту руку попадать? Вы — человек столичный, изнеженный. — А он — провинциал отмороженный? — Зачем же обижать? У каждого своя стезя. Одному на допросах людей гноить, другому жить вольной жизнью. — Вольной жизнью? Это когда кого хочу — казню, а кого хочу — милую? — многозначительно проговорил Лев. — Хоть бы и так. А вам что, завидно, что ли, на чужую свободу смотреть? Так не завидуйте. Толик все, что за ним числилось, искупил. Честно, от звонка до звонка оба срока в «санаториях» этих ваших чалился. Так что с него взятки гладки. — Так я об этом и говорю. Взятки с него гладки, а ты так боишься сказать, где он сейчас, что я, того гляди, уже сомневаться начну, так ли уж они гладки. Если за ним ничего нет, зачем вокруг да около ходить? Назови адрес, да и дело с концом. — Ох, и настырный вы, гражданин начальник, — устало усмехнулся Димон. — У Косого он, который уж день бухает без просыпа. Можете съездить, навестить. Только говорю вам, толку с этого не будет. Вместо пользы как бы вреда вам не получить. Еще зашибет, не разобрав, — презрительно скривившись, добавил он. — Про «зашибет» это ты другу своему Жоре скажи, — ответил Гуров. — Как у него, не прорвало «протектор»? — Это вам лучше знать. Вы ж нам с Жориком и парой слов перемолвиться не дали, прямиком с корабля на бал отправили. А каким фраером поначалу прикинулся… Теперь Димон рассматривал Гурова изучающе и откровенно неприязненно. Но тот не был расположен играть в «гляделки». Он считал, что и без того потрачено зря много времени и что из Димона, наконец-то сообщившего хоть что-то полезное, нужно выкачать всю возможную информацию по поводу этого адреса. — Что за Косой? Где живет, чем занимается? — Заниматься-то он особо ничем не занимается, — вновь завел знакомую песню Димон. — А живет на выселках. Техническая, тридцать семь. Да вы не знаете, наверное, вы ведь у нас здесь не местный. — Ничего, сориентируюсь как-нибудь. У него притон, что ли? Самогон, травка? Так? — Этого я, гражданин начальник, не знаю. Он мне не докладывал. Это вы уж сами у него выясняйте. А меня отпускайте уже. Что знал, я вам сообщил, а больше… — Так-таки прямо все, что знал? Как-то сомнительно, Дима. Про покушение-то ты мне так и не сказал ничего. Ни одного словечка. — Про какое покушение? — Ладно, ладно. Не будем по новой заводить волынку. Посидишь недельку-другую, может, понятливее станешь. А сейчас, так и быть, иди отдыхай. Гуров вызвал охрану и, когда Маляева увели, позвонил Семенову. — Доброе утро, — приветствовал он молодого коллегу. — Как спалось? — Да я и не спал почти, — сонно ответил Сергей, по-видимому, разбуженный этим звонком. — Правда? Рад, что не побеспокоил тебя. Нам, похоже, снова пора в поход. Мне нужен будешь ты и группа для задержания Ряшенцева. Что там твои наблюдатели? Узрели что-нибудь? — Нет, у них все тихо. — Неудивительно. По последним данным, Толя сейчас гостит у некоего Косого на Технической, тридцать семь. Не знаешь, что за адресок? — Как не знать. Нам периодически «клиентов» оттуда привозят. Да и в «скорую» поставляют, я думаю, не реже. То мордобой с поножовщиной, то поножовщина с мордобоем. У этого Косого что-то типа «малины». «База отдыха» на дому. Так, значит, Толя сейчас там? А откуда вы узнали? Из задержанных кто-то сообщил? — Сообщил, да. Хорошо, что хоть к утру, а не к вечеру. В общем, выдвигайся, Сережа, время дорого. По дороге меня захватите. Жду. Вскоре к СИЗО подъехали три автомобиля без видимых «знаков отличия», и Гуров присоединился к группе, ехавшей на захват. За время ожидания он, деловито таскавший с собой повсюду папочку, которую собрал для него Сергей, ознакомился с некоторыми из находившихся там материалов. Изучил фотографии всех возможных «фигурантов» и теперь прекрасно знал, как выглядят Димон и Жорик, когда они умыты и выбриты, а также что представляет собой внешне Толя Басовый. Кирилл Косычев, в просторечии и для «клиентов» — Косой, проживал на первом этаже обычной пятиэтажки в одном из самых «бандитских» районов Самары. Визиты полицейских не были здесь редкостью, поэтому и на сей раз прибытие оперативников не стало чрезвычайным происшествием. Дверь открыли после первого же вежливого стука, по-видимому, уже зная, что будет, если не открыть, и не желая в очередной раз тратиться на ремонт. Тщедушный мужчина в спортивных штанах и рваной футболке, пошатываясь, отошел в сторону, и бойцы в секунду оккупировали помещение. Все хорошо знали, кого нужно искать, поэтому уже в следующую секунду стало ясно, что этого «искомого» в квартире нет. Гуров самолично облазил все углы, заглядывая в лицо каждому из немногочисленных в этот ранний час, слегка прибалдевших «гостей», но в итоге мог только еще раз убедиться, что Ряшенцева действительно нет. — Кто здесь Косой! Косой кто?!! — вне себя от ярости заорал он, понимая, что упустил важнейшего свидетеля, а может, даже основного исполнителя московского «заказа». — Да вон он сидит, — негромко сказал Сергей, кивнув на одного из тех, кого только что так бдительно осматривал Гуров. — «Отходняк»… На одной из кроватей в томной, расслабленной позе полулежал худой и очень бледный мужчина. Глаза его были полуоткрыты, но ничто не говорило, что этими глазами он видит то, что происходит вокруг. — Эй, ты! — схватив его за грудки и приподняв, выкрикнул Лев. — Косой, или как тебя там! Слышь? Косой!! Веки мужчины дрогнули, глаза раскрылись немного шире, и в них мелькнула осмысленность, но это продолжалось всего секунду. После этого мутный взгляд снова уставился в пространство, и Косой отключился. Но Гуров не собирался сдаваться просто так. Он тряс и тормошил несчастного бедолагу, будто надеясь вытрясти из него ответ на интересующие его вопросы. — Отвечай, был здесь сегодня Басовый? А? Говори! Был или нет? Когда ушел? Куда? С кем? Говори! — Да утром он отвалил, часа в четыре, — раздался вдруг за его спиной чей-то голос, и Лев резко обернулся. В углу, скрючившись на старом стуле, сидел молодой парень и, ничуть не смущаясь, раскуривал самокрутку, от которой по комнате расходился характерный запах анаши. — В четыре? Куда? Куда он пошел?! — А я откуда знаю? Он бухой был, лыка не вязал. Валялся тут… где-то. А потом два каких-то хмыря явились, «маляву» ему приволокли. Будите, говорят, новость срочная. А мы что здесь, самоубийцы, что ли, его будить? Сами, говорю, будите, если вам надо, а нам своя жизнь дороже. Начали они его расталкивать, а я вот туда, в ту комнату ушел. Так, на всякий случай. Минут через десять слышу — мат-перемат, на пол что-то грохнулось, кто-то заойкал, видать, в зубы получил. Проснулся, значит, Толя наш. Только странно в этот раз вышло. Обычно он если с перепоя проснется, то уж куролесит, пока снова не уснет, а в этот раз просто на удивление все получилось. После того как хмыри эти разбудили его, он, наверное, и пяти минут не побушевал. Сразу как-то все резко стихло, разговоры все прекратились, и услышал я только быстрые шаги и как дверь хлопнула. — И было это в четыре утра? — еще раз уточнил Гуров. — Да, в четыре, может, начало пятого. Вышел я сюда, в комнату, смотрю — ни хмырей этих, ни Басового нет. Ушли, значит. А он, между прочим, бухой был в хлам просто, ничего не соображал. Вот и думаю теперь, что же это за новость такая была, что от нее он в секунду протрезветь смог. — Да, интересно… — протянул Лев, уже догадываясь, что это могла быть за новость. В трактире все было сделано «чисто», там никто и не понял, для чего в действительности «повязали» Димона и Жорика и чего от них хотят. Информация просочилась, несомненно, уже из СИЗО. Пока он мучился с Димоном, Жорик наверняка успел передать по «телеграфу», что Басового ищут, и добрые друзья не замедлили сообщить это ему самому. — Ладно, черт с ним! — вслух сказал Гуров, имея в виду то ли хитрого Димона, то ли шустрого Толю. — Сделанного не воротишь. Ребята, какая у вас там из машин самая скоростная? Нам сейчас с Сережей в Управление нужно попасть, желательно минут через пять. Через пять минут попасть в Управление не получилось, но на выделенной «Тойоте» они с Сергеем доехали в рекордные пятнадцать. Поскольку из соображений конспирации при задержании использовали автомобили без спецсигналов, нельзя было включить сирену для «расчистки дороги», но опытный и рисковый водитель и без сирены умудрялся ехать под сто километров в час по городской трассе. Рабочий день у коллег уже начался, поэтому требование Гурова немедленно разослать на вокзалы и КПП ориентировки на Ряшенцева было выполнено беспрекословно и оперативно. Предполагая, что тот может связаться со своими «покровителями» в Москве и попросить об укрытии, Лев созвонился с Орловым и, объяснив обстановку, отправил по факсу фотографию Басового еще и ему. — Что, предчувствия не обманули? — довольный, что Гуров вновь оправдал его доверие, спросил генерал. — Похоже, что нет. У этого «артиста» еще два товарища, их уже задержали. Думаю, пускай они пока здесь побудут, чтобы еще и в Москве раньше времени нам игру не испортили. Информация у нас, как выяснилось, передается просто молниеносно, особенно кому не надо. — Как скажешь, Лева. Расследование твое, тебе и решать. Насчет «артиста» кого следует предупрежу, фотографию разошлю. Если он без предварительной подготовки ушел, думаю, отловить шансы есть. Ты сам когда будешь? — Отсюда есть самолет после полудня, в час с небольшим. Думаю, на него успею. Мне осталось здесь только с одним человечком встретиться. Быстренько с ним переговорю и — домой. — Добро! Жду тебя. Мы тут тоже сложа руки не сидели, приедешь, узнаешь новости. — Хорошие или плохие? — сразу насторожился Гуров, в последнее время относящийся к новостям с осторожностью. — Не знаю, сам решишь. Коллеги из Следственного комитета начали задерживать фигурантов. Думаю, тебе это будет интересно.