Но никогда в жизни я и помыслить не могла, что моим первым животным станет лама. Мозг судорожно метался внутри черепной коробки. – Вы сказали «плюнет»? II НЕ ОСТАЛОСЬ НИКАКИХ СОМНЕНИЙ, что Санни Лафлёр баловалась травкой. Лама? Бабушка оставила мне ламу? Которая еще и плюнуть может? Упомянутая лама снова высунула язык, как будто показывая, что я тоже ее не впечатлила. Клифф откинул защелку на дверце. – Вы что, собираетесь его выпустить? – округлил глаза Оливер. Ха! Теперь тебе не до смеха, дружище? Впрочем, сама я была ошарашена не меньше. Я даже к лошади никогда ближе, чем на десять футов, не подходила. – Само собой. Нашему здоровяку нужно порезвиться. Джек снова что-то промычал – теперь на тон выше. Он как будто урчал в предвкушении чего-то приятного. Когда калитка открылась, он моментально выскочил на волю, как будто крича: «Ура! Свобода!» Я отпрянула, все еще опасаясь приближаться к животному такого размера. Джек, однако, не проявил ко мне ни малейшего интереса и поскакал прямо к Оливеру. – Что он делает? – завопил Оливер, пятясь назад при виде несущейся на него белой горы шерсти. – Не бойтесь. Он просто любопытен. Ему нравятся новые лица. Ну, обычно. – В смысле «обычно»? – заверещал Оливер. Лама остановилась в паре дюймов от моего друга и вытянула шею, чтобы понюхать его волосы. Рассмеявшись, Клифф подошел к настырному животному и застывшему от ужаса Оливеру. – Вот, угостите его, – порывшись в кармане брюк, Клифф вынул мятную жевательную мармеладку. Раньше я встречала такие только в подарках на Рождество. Клифф разорвал обертку и протянул Оливеру красно-белую конфету. – Эти – его любимые. Лама навострила уши и стала принюхиваться. – Просто положите на ладонь. Он не кусается. Обычно. – Что-то я не улавливаю тему насчет «обычно», – пробурчал Оливер, но все же взял мармеладку и сделал, как сказал Клифф. Джек схватил лакомство губами и принялся с наслаждением жевать. Я подошла ближе. Стоит признать, Джек и вправду оказался милым. Я попробовала погладить его бок. Почувствовав прикосновение, Джек дернул ушами, но остался на месте. Пожалуй, это был хороший знак. Оливер тоже улыбался, но ровно до того момента, как Джек фыркнул, обдав его лицо облаком из капелек слюны. Я чуть не подавилась, едва сдерживая хохот. Оливер бросил на меня раздраженный взгляд и вытер лицо рукой. – Ах да, он иногда так делает, – заметил Клифф с нескрываемым удовольствием. – Спасибо за моральную поддержку, – съязвил Оливер, однако затем, к моему удивлению, погладил животное по носу. Джек снова замычал; теперь я поняла, что он доволен. Джек потыкался носом в руку Оливера в поисках нового угощения, а затем принялся обнюхивать карман Клиффа. – Прости, здоровяк, на сегодня мармелада хватит. Джек опять фыркнул, на этот раз без слюны. Он как будто понял, что сказал ему Клифф, и расстроился. Напоследок Джек еще раз обнюхал Оливера и неторопливо поскакал щипать одуванчики, которые росли у границы загона. Что ж, ясно, почему бабушка его так любила. Он и меня успел очаровать. – Пусть Джек попасется немного. Я передам вам ключи и список телефонных номеров, которые могут пригодиться, – произнес Клифф и направился к воротам, через которые мы вошли. Я стала закрывать калитку, и в этот момент Оливер ткнул меня локтем. – Я обязан с ним сфоткаться. Иначе наши друзья в Лос-Анджелесе не поверят, что тебе в наследство досталась, черт возьми, лама. Его телефон был уже наготове. Он снял, как Джек щиплет траву. Услышав щелчок, тот поднял голову и посмотрел на нас, как будто понимая, что мы сейчас делаем. И, к моему ужасу, поскакал прямо к нам. – Отпад! – воскликнул Оливер. – Он хочет сделать с нами селфи! Я-то была уверена, что это просто совпадение, но все выглядело именно так. Джек остановился у ограды и моргнул своими тяжелыми густыми ресницами, за которыми скрывались карие глаза. Оливер повернулся к ламе спиной и поднял телефон. – Давай в кадр! Джек заурчал. – Только не плюйся, – предупредила я Джека, который уже приготовился к съемке. Джек опустил ресницы, словно мое замечание его оскорбило. Мне стало совестно, и в знак примирения пришлось погладить ему нос. Потом я развернулась и чуть наклонилась, чтобы попасть в объектив телефона Оливера. Джек встал позади нас строго посередине – он снова будто знал, что делать. – Молодчина, Джек! – восхитился Оливер. Он был явно впечатлен. Первый снимок, затем еще один – и Оливер принялся рассматривать, что получилось. – Да наша лама – чемпион мира по селфи. – Уж я ему точно не соперница, – констатировала я. Селфи у меня всегда получались из рук вон плохо. Улыбалась я словно какой-то маньяк. Оливер еще раз пригляделся к фотографиям, а потом кивнул. – Не стану спорить. Я в шутку ударила его по руке и сделала вид, что в сердцах сейчас брошусь за Клиффом. Тот ждал нас в цветнике; рядом с ним стоял кто-то еще. Мужчина, с которым разговаривал Клифф, был примерно моего возраста. Но меня поразило не это. Он был безупречен. «Безупречен» в данном случае означает, что выглядел он одновременно как актер, модель и, вероятно, античный бог. – Пресвятая богородица, это еще кто? – прошептал Оливер. Я замотала головой, не отводя взгляд. Никого красивее я в жизни не видела. А я, на секундочку, была из Лос-Анджелеса. Места сосредоточения красавцев всех мастей, которые ради карьеры в индустрии развлечений готовы все время тратить на спортзалы и здоровое питание. Я совершенно растерялась, мурашки бегали по мне галопом, а ноги отказывались идти. Вот же, приехали! Да, он безупречен. Но ведь в Голливуде таких – пруд пруди. Держи себя в руках, ты же актриса. Ну, была актрисой, пока эти недальновидные продюсеры не закрыли сериал. – Смотрите, кого я встретил! – слова Клиффа привели меня в чувство, и ноги снова стали слушаться. – Софи, это Дин Джордан, управляющий вашим пабом. Дин, это Софи, внучка Санни. Обалдеть, так это и есть Дин Джордан? Я-то думала, мой управляющий – мужчина за сорок в грязном фартуке, под которым проглядывает пивной животик. Никак не парень из рекламы «Кельвин Кляйн». Пусть он и не стоял перед нами полуголый, но это было нетрудно себе представить. Его черная футболка и выцветшие джинсы только подчеркивали широченные плечи, узкие бедра и перекатывающиеся бугры мышц. А какое у него было лицо! Суровый волевой подбородок, чувственные, на контрасте, губы, идеально прямой нос и глаза цвета бурбона, в котором играют блики пламени. Эти глаза заставили меня позабыть обо всем на свете. Нет, пламя неподходящее сравнение. Скорее бурбон в стакане со льдом. Жесткий и пронизанный холодом. Чем я заслужила столь прохладный прием? Дин протянул мне руку. – Приятно познакомиться, – произнес он глубоким бархатистым голосом. Похожим на бурбон, снова сказала бы я, если б слегка не опешила от столь сухого приветствия. Дин, очевидно, был вовсе не рад меня видеть, и я никак не могла понять почему. Что ж, недружелюбной встречей меня не смутить. Вот уж где пригодился опыт многочисленных отказов на кастингах. Я широко заулыбалась и уверенно посмотрела ему в глаза. – Взаимно. Он протянул мне руку – я пожала ее, почувствовав тепло мозолистой ладони и длинных крепких пальцев. Прикосновение длилось не больше наносекунды, но мои щеки зарделись от смущения. Наши взгляды пересеклись лишь на мгновение, а затем Дин подошел к Оливеру и, кивнув, также протянул руку: – Дин. Оливер пожал ее. – Оливер, – ответил он, спародировав равнодушный тон Дина. Тот, похоже, ничего не заметил и снова повернулся к Клиффу: