Я снова посмотрела на часы. Была уже половина десятого. Свекровь сказала, что Михаил приедет от восьми до девяти, а сейчас уже девять тридцать… Мне было беспокойно, и не оставляло неприятное чувство, что кто-то смотрит в спину. Однако, сколько я ни оборачивалась, мне не удавалось перехватить ничей взгляд. Мимо меня третий раз прошел сутулый мужичок с бегающими глазами, то и дело выглядывающими из-под надвинутой на лоб кепки. Заметив мой затравленный взгляд, он отвернулся и отошел в сторону. Я следила за ним из-под опущенных ресниц. Он немного выждал, подошел к дремлющей на скамье тетке и покатил стоящий рядом с ней чемодан. Слава богу, это обычный вокзальный воришка, а не то, чего я так боялась! Я хотела уже разбудить тетку, но она сама проснулась, вскочила и кинулась вслед за вором, заполошно крича: — А ну стой, ворюга! Отдай чемодан! Отдай, тебе говорят! Отдай! Держите вора! Воришка бросил чемодан, нырнул в толпу, которая вытекала на перрон из прибывшего поезда, и бесследно исчез. Тетка схватила свой чемодан, погрозила вслед вору кулаком и вернулась на прежнее место. А я снова взглянула на часы. Девять сорок пять. Да что же это такое… велели мне ни в коем случае не опаздывать, говорили, насколько все серьезно, а сам… Я снова — который уже раз — огляделась. На вокзале царила обычная вокзальная суета, люди спешили на посадку, другие выходили в город. Таксисты-частники ловили клиентов. Один из этих таксистов показался мне подозрительным — он только ходил взад-вперед по перрону, не подходя ни к кому из пассажиров, не предлагая свои услуги… Но тут среди толпы прибывших появился самоуверенный господин в кашемировом пальто, без чемодана, с одним только дорогим винтажным портфельчиком в руке. В толпе суетливых, озабоченных пассажиров он выглядел как акула среди стаи рыб-прилипал. И тут подозрительный таксист оживился, бросился через толпу к кашемировому господину, деликатно подхватил его под локоток и что-то заискивающе залопотал. Все понятно, он ждал крупную рыбу, не желая размениваться на вокзальную мелюзгу… Я снова взглянула на часы. Десять ноль две. И снова я почувствовала спиной пристальный, неотступный взгляд… Нет, больше ждать невозможно! И все-таки я снова посмотрела на часы. Все сроки прошли. Свекровь сказала, что Михаил будет ждать меня у поезда, но поезд давно ушел. Михаила в нем не было, он не мог пройти мимо меня, он знал, что я его жду. Что-то случилось. Его что-то задержало. Я вытащила телефон, хоть свекровь и велела мне не звонить мужу. Чужой голос ответил, что телефон выключен или абонент находится вне доступа сети. Ну ясно, ему она тоже велела выключить телефон. Я перехватила внимательный взгляд мужчины в грязноватой куртке. С виду самый настоящий бомж, каких полно на вокзале, а взгляд слишком цепкий. Он почувствовал, видно, мое настроение, надвинул поглубже кепку и отвернулся. Но, что характерно, не ушел. Значит, пора уходить мне, а то поздно будет. Я подхватила нетяжелую сумку, еще раз обвела взглядом зал ожидания и пошла к выходу, стараясь не торопиться. Бегущий человек вызывает подозрения, говорила свекровь, хотя на вокзале многие бегут, такое уж место. Скользнув взглядом по витрине небольшого магазинчика, где продавались напитки, чипсы, батончики и тому подобные мелочи, я увидела, что тот тип в грязной куртке звонит кому-то по телефону. Даже отсюда было видно, что мобильник дорогой. Ага, у бомжа-то… Сердце у меня замерло. Неужели это они… Только не паниковать. И не бежать сломя голову. Я остановилась, как будто что-то вспомнив, и свернула в боковой коридорчик, который вел к туалетам. В женском туалете копошилась уборщица — нестарая тетка в синем платке, повязанном кверху концами, так что получались как бы кокетливые рожки. — Закрыто! — злорадно крикнула она. — Закрыто на уборку! Я молча вытащила тысячную купюру и помахала ею в воздухе. — Ладно, — буркнула она, — заходи уж… И протянула руку, но я спрятала купюру в карман. — Мне не туда, мне наружу выйти незаметно. — Чего? — Тетка постепенно набирала обороты. — Наружу? А может, ты воровка, сперла чего, а я тебя покрывать стану? Да я сейчас полицию крикну, у меня тут все знакомые! Я молча развернулась и пошла прочь. Но не сделала и двух шагов, как тетка деловито сказала мне в спину: — Не тыща, а три! — Две! — Я достала две купюры. — Две — или я ухожу! Другой выход найду, ты не одна тут такая… — Ладно. — Тетка подошла ближе и потянула меня в темный конец коридорчика, где открыла небольшую дверцу. Она выходила во двор, заваленный всяким мусором — ржавыми железяками непонятного назначения, ломаными ящиками, раскисшими картонными коробками. Я с трудом пролезла мимо этих куч и нашла в заборе калитку, вышла на улицу и побежала к дому. Город у нас не то чтобы большой, но и не совсем маленький. Из общественного транспорта ходят только автобусы. Но я живу в нем с самого детства, поэтому знаю все ходы и выходы, так что всегда могу срезать где надо. Через полчаса я добежала до дома и остановилась, чтобы унять сбившееся дыхание. Вообще-то бегать я люблю, у меня это хорошо получается, в школе даже призы какие-то брала, но сейчас я сильно нервничала, к тому же нужно было оглядеться. Улица у нас тихая, дома на ней новые, стоят вплотную друг к другу, и у каждого сзади есть собственный садик. Это очень удобно для Оськи. Оська — это собака, ему полтора года, в доме мы живем вчетвером: я, муж, свекровь и Оська. Точнее, я бы поставила Оську после мужа, перед свекровью, но вслух об этом не говорю, сами понимаете почему. Итак, я внимательно огляделась и не обнаружила возле дома ни незнакомых машин, ни людей. Мишина машина рядом была, моя в гараже, свекровь не водит, кто-то из нас обычно подвозит ее на работу, потому что работаем мы все в одной фирме. До сегодняшнего дня, во всяком случае, так было. Машины свекровь велела не брать, по ним нас сразу бы нашли, тут я была с ней согласна. Очень тихо я поднялась по ступенькам и открыла входную дверь своим ключом. В холле горел свет, но никого не было. — Валентина Павловна! — позвала я, отчего-то мне стало страшно. — Валентина Павловна! — крикнула я громче. — Чего кричишь? — На пороге своей комнаты появилась свекровь с телефоном в руке. — Чего шумишь попусту? — Его не было! — Кого еще? — процедила свекровь в своей обычной манере. Она — женщина суровая, неласковая, даже для собственного сына не находится у нее доброго слова, что уж про меня говорить. Но я привыкла не обращать на это внимания и держать себя в руках. Только не сегодня. — Вы что, не слышали? — заговорила я на повышенных тонах. — Михаила не было на вокзале, я прождала его больше часа, он не пришел. С ним что-то случилось! Свекровь спокойно убрала телефон в карман халата. У нее странная любовь к теплым плюшевым халатам: штук пять в шкафу висит, она ходит в них все время, в любое время года, дай волю — так и на работу бы их надевала. — Не ори, — сказала она. — Успокойся. И тут по ее голосу я все поняла. Не была бы она так спокойна, если бы узнала, что ее сын пропал. Потому что хоть и не проявляла она свою любовь ласковыми словами и подарками, но я знала, что сына она любит. Если бы не любила, то ко мне бы иначе относилась. Я знаю, что свекровь меня терпеть не может, но сейчас это неважно. — Вы нарочно сказали мне не то время! — закричала я. — Чтобы он меня не дождался и уехал без меня! Она издала какой-то звук, отчего у меня в голове будто взорвалась молния. Неужели… неужели муж с ней сговорился и они обтяпали это все вдвоем? Не может быть, я не верю… Очень медленно я повернулась и посмотрела на свекровь. И все поняла. Ну да, она задумала это, а муж с ней согласился. Она, как всегда, убедила его, что она права и так будет лучше для всех. Для всех — это значит для них двоих. Но не для меня. Свекровь тоже все поняла по моему лицу, она всегда говорила, что у меня все на лице написано. И теперь она не стала запираться и врать, да я бы все равно не поверила. — А ты что думала? — спросила она вроде бы тихо, но было такое впечатление, что она орет. — Ты что себе воображала? Что я пожертвую собственным сыном ради тебя? — Да почему ради меня? — Да потому что мне на тебя плевать! — Теперь она уже орала в полный голос, не сдерживаясь. — А он — мой сын. Кровиночка. Больше у меня никого нету! А как вы бежать собирались? На поезде? Да вас на вокзале караулили! Парочка такая приметная — мужик здоровый и баба рыжая! Любой дурак узнает! — И куда же вы его отослали? — угрюмо спросила я. — Не твое дело! — рявкнула она. — Сейчас все тебе скажу! Не для того я… — Глаза у нее нехорошо блеснули, и я тотчас заподозрила, что на этом дело не кончится, что эта сволочь свекровь еще что-то задумала.