– Она рыжая и зеленоглазая. – Вы близко рассмотрели её? Он кивнул: – В первый её приезд я как раз стриг траву возле ворот и увидел, как она выходила из автомобиля. – Он зацокал восторженно языком. – Понятно, – улыбнулась Мирослава, – спасибо за помощь, Иван Филатович. – Неужто я хоть чем-то вам помог? – недоверчиво спросил садовник. – Конечно, – уверила его Мирослава. – Вы тоже очень красивая, – неожиданно сказал Черешня. И Мирослава, рассмеявшись, помахала ему рукой. Алика присоединилась к ней, когда детектив ступила на дорожку, ведущую к дому, и вошла в дом вместе с Мирославой. – Алика, ты не знаешь, где может находиться Снежана Эдуардовна? – спросила детектив. – В гостиной, думаю, я вас провожу. – Спасибо. Хозяйка дома действительно была в гостиной вместе с Морисом. – Я больше не нужна? – спросила Алика и, услышав отрицательный ответ Снежаны, тут же испарилась. Морис всё это время провёл наедине с Дарской. В первое мгновение ему показалось, что она не в восторге оттого, что, удалившись с Аликой, Мирослава не прихватила с собой и его. Но вскоре Снежана стала любезной и вела себя так, словно общение с ним доставляло ей удовольствие. И Морис никак не мог понять, действительно ли она наслаждается их беседой или искусно притворяется. Ведь Снежана – жена великого актёра и вполне могла многому научиться у мужа. Она предложила ему выпить чай, и он согласился, надеясь, что за чаем разговор потечёт более непринуждённо. – Вы давно работаете детективом? – спросила Дарская как бы вскользь. – Более трёх лет, но я, скорее, помощник детектива, – улыбнулся он. – Наверное, это очень опасная работа? – спросила она, по-девичьи наивно взмахнув ресницами. – Как вам сказать, – пожал он неопределённо плечами и обезоруживающе улыбнулся. Снежана картинно потупила взор. И Морис добавил: – Бывает, конечно, всякое, но в основном работа у нас рутинная и не представляет физической опасности. Это было не совсем так, но Морис решил не волновать и без того расстроенную женщину. – Хотите, я покажу вам наши фотографии? – неожиданно для него предложила Снежана. – Да, очень хочу! – тотчас откликнулся он. Она поднялась и вскоре вернулась сразу с несколькими альбомами. Снежана раскрыла один из них: – Вот это наша свадьба. Морис с интересом рассматривал свадебное платье Снежаны, выполненное в стиле конца девятнадцатого века, вуаль, которую несли за ней два маленьких ангелочка. Сам Дарский был в чёрном фраке, белой манишке, на голове его красовался цилиндр. – Романтичная у вас была свадьба, – проговорил Морис. – Да, очень, – печально вздохнула Снежана, – а потом у нас было кругосветное путешествие. Дарская листала плотные страницы альбома, и перед глазами Мориса проплывали прекрасные виды Старой Европы. Сердце его сжала невольная печаль, и он подумал о том, что вскоре Европа станет совсем другой… Снежана открыла второй альбом: – А это мы с Артуром в Каннах. Её глаза загорелись, и она стала рассказывать об успехах мужа и об их последней поездке в Канны. – И как вам Канны? – спросил Морис осторожно. – Чудесно! А вы бывали там? – Да. – И что? – Провинциальный городок, – отозвался Морис бесстрастно, и Снежана Дарская не поняла, шутит он или говорит серьёзно. – Вы родились в России? – спросила она неожиданно. – Нет, в Литве. – А что заставляет вас жить здесь? – Любовь, – ответил он серьёзно. – Понимаю. – К приключениям, – добавил он и улыбнулся. – Вот как?! Он кивнул. – В Литве отсутствуют острые ощущения, – попыталась пошутить Дарская. – Напрочь, – подтвердил он и поскучнел, всем своим видом давая понять, что продолжать разговор о своей малой родине он не желает. Морис хорошо помнил, как совсем недавно они чуть было не рассорились с Мирославой. Он, желая расположить её, стал рассказывать, что некогда в русско-литовском государстве русский язык был главным и что первые правители Литвы были христианами. – То, что было, кануло в Лету, – ответила Мирослава, – а теперь Литва представляет собой не что иное, как агрессивно настроенное по отношению к России карликовое государство. Морис удержался от ответной реплики, просто отвернулся и больше не возвращался к этому разговору, свято веря в душе, что настанет время, когда Литва и Россия будут жить в мире и согласии. – Я знаю, что делом гибели моего мужа занимается полиция, – тем временем перевела Дарская разговор на другую тему, – но предполагаю, что им ничего существенного выяснить не удалось. А вам? – Нам пока тоже, – мягко ответил Морис. – Вас ведь наняла дочь Артура? – спросила Снежана. Морис приложил палец к губам: – Тсс. – Что такое? – Снежана быстро оглянулась. – Детективы не разглашают информацию о своих нанимателях, – пояснил он своим бархатным голосом. – А! Но я и так знаю, что это Алевтина. Лицо Мориса оставалось бесстрастным. Он с самого начала предполагал, что Снежана попытается ненавязчиво выяснить всё, что ему известно. Но она, кажется, не собиралась искать окольных путей, решив действовать напрямик. – Понимаете, Артур очень переживал ссору с детьми, – сказала она, не отводя от лица Мориса своих чарующих аквамариновых глаз… – Вы думаете, что это могло подтолкнуть вашего мужа… – Он не произнёс слова «самоубийство», щадя её чувства. Снежана быстро закачала головой: – Я не верю в это! – Да, эта версия вызывает сомнения, – согласился он осторожно, – тем более что вашему мужу удалось уговорить сына приехать к вам. – Да. Но я думаю о том, что его дочь могла предпринять какие-то шаги. – Какие именно? – Не знаю, – вздохнула Снежана и провела рукой по своим роскошным золотистым волосам. – Она ведь не могла проникнуть в кабинет вашего мужа… – Физически нет, но она могла стоять за его спиной как призрак!