К Мирославе Шура прибыл глубокой ночью. Но его всё равно накормили и выслушали. Даже зевающий каждые пять минут Дон оставался в комнате до самого конца. – Убит сам Дарский? – с удивлением и сожалением воскликнула Мирослава. – Или он сам себя убил, – вздохнул Наполеонов. – Но почему?! Он купался в славе и деньгах! Его обожают миллионы зрителей! И, несмотря на его возраст, по нему сходят с ума толпы поклонниц. – Никогда не понимал таких женщин, – проворчал Шура. – Я тоже, – согласилась Мирослава, – но не в этом суть. Скорее всего, хозяин усадьбы всё-таки был убит… – Но на ключе, вставленном в дверь, скорее всего следы его пальцев и крови. – Дождись заключения экспертов, – сказала Мирослава. – Дождусь, куда я денусь, – ответил Наполеонов, – но я предполагаю, что он пытался открыть комнату, однако у него не хватило сил. – Зачем он её закрывал? – Чтобы застрелиться! – А смертельно раненный решил дверь открыть? – Ну… – Надо дождаться экспертизы, – согласился с Мирославой Морис. – Естественно, – ответил Наполеонов. – Но посудите сами, окна в комнате закрыты, тайных ходов нет. Как убийца мог проникнуть в закрытую комнату, непонятно. В доме были: молодая жена хозяина, его сын с женой, домработница, горничная, кухарка, садовник, водитель, внучка домработницы. – А не могли его убить после того, как открыли кабинет? – спросил Морис. – Застрелили на глазах у всех? – усмехнулся Наполеонов. – Да, незадача… – А ещё родственники есть у Дарского? – Есть. Дочь, зять, внук и дядя. – Я читал, – проговорил Морис, – что Дарский, чтобы жениться на молоденькой, разошёлся с женой, с которой прожил сорок пять лет. Наполеонов кивнул, с аппетитом поглощая, несмотря на позднее время, жаркое. – Ещё в СМИ писали, что дочь не простила отца и ухаживает за матерью, – снова заговорил Морис. – Дочери в момент гибели Дарского в доме не было, – буркнул Шура. – Так же в одной из газет было написано, – не обращая внимания на бурчание Наполеонова, продолжил Миндаугас, – что Дарский поссорился с дядей и другом из-за своей женитьбы. – Послушай, – не выдержал следователь, – когда ты успеваешь читать всю эту бурду?! – Детективное агентство должно быть в курсе разных новостей. – Бред! – фыркнул Наполеонов. Морис не стал говорить ему, что на информацию о Дарском он наткнулся чисто случайно, когда они занимались совсем другим делом. Почему изучил её, Миндаугас не знал. Мирослава непременно бы объяснила это интуицией, а родная тётя Мирославы писательница Виктория Волгина обязательно присовокупила бы что-нибудь насчёт Вернадского с его ноосферой. Поэтому Морис предпочитал не распространяться на тему своего интереса к тому или иному материалу. За окном светила луна, почти прижавшись лбом к стеклу террасы. Шура допил чай и сладко зевнул. «Сегодня придётся обойтись без песен», – промелькнуло у него в голове, и он почувствовал, что начинает засыпать прямо за столом. Спать легли поздно. А вставать пришлось как всегда… Утро распускалось точно цветок после ночного сна, один за другим распрямляя лепестки сначала прозрачно-серебристые, затем розовые, а потом покрывающиеся пыльцой золота солнечных лучей. На работе Наполеонова поджидали неутешительные выводы экспертов. Следов пороха на руках актёра и при пристальном изучении не обнаружено. На ключе отпечатки актёра и больше ничьих нет. На пистолете тоже. На ящике письменного стола имелись только свежие отпечатки Дарского. Да и в кабинете только его пальчики… «А вот это уже странно… – подумал следователь, – в кабинет должны были заходить другие люди, та же жена, горничная. Куда же делись отпечатки их пальцев?» Наполеонов решил позднее ещё раз поговорить со Снежаной Эдуардовной. И созвонившись, отправился в дом Дарских ближе к вечеру. Несмотря на то что стрелки приближались к восьми, солнце и не думало склонять свой яркий лик к горизонту. Вдова сама встретила следователя у ворот, подождала, пока он припаркуется, и провела его в библиотеку, объяснив, что это самое тихое место в доме. Наполеонов удивился: «Кому в доме шуметь, если нет ни детей, ни животных, не обслуге же резвиться в эти траурные для дома дни». Но вслух он, разумеется, ничего не сказал. Снежана предложила следователю кофе, но он отказался и попросил простой воды. Хозяйка открыла находившийся здесь же в библиотеке бар и достала бутылку минеральной воды и два стакана. Наполнив их, она пододвинула один из стаканов Наполеонову. Следователь поблагодарил и чуть ли не залпом выпил его. В библиотеке, видимо, работал не бросающийся в глаза кондиционер, так как уличной жары здесь не ощущалось. Хозяйка пила свой стакан воды не спеша и из-под опущенных ресниц рассматривала следователя. По её внешнему виду можно было судить, что в успех расследования она не верила, а от полиции ожидала только досадных проволочек. – Я не задержу вас надолго, – сказал Наполеонов, – у меня к вам несколько вопросов, из-за которых мне не хотелось вызывать вас в такую жару повесткой. Она кивнула, то ли соглашаясь, то ли просто выражая признательность за заботу. – Как вы объясните то, что в кабинете вашего мужа нет отпечатков пальцев других людей, даже ваших и горничной? – Очень просто, – ответила Снежана, – муж не любил, чтобы кто-то заходил в его кабинет. – Даже вы? – Да. – И вы никогда не входили в кабинет мужа? – не поверил следователь. – Входила иногда, но дальше порога не шла, – ответила она нехотя. – Но горничная должна была там убираться, пыль вытереть, пол протереть. – Муж в своём кабинете убирался сам. – Интересно, – пробормотал Наполеонов, он тоже по мере возможности сам убирался в своей комнате, но ведь он не великий актёр и не владелец загородного дома. – Видите ли, – проговорила тем временем вдова, – у великих людей есть свои странности. Наполеонов понимающе кивнул. – Артуру казалось, – продолжила Снежана, – что аура его кабинета должна быть нетронутой. Следователь снова кивнул и невольно вспомнил свой кабинет, в котором кто только ни топтался… – Снежана Эдуардовна, вы не помните, время встречи с сыном назначил ваш муж или его предложил Сергей? – Муж, – уверенно ответила женщина. Наполеонов поднялся. – Вы уже уходите? – удивилась вдова. – Да, я узнал то, что мне нужно, спасибо за воду. – Не стоит, – слегка смутилась она и тут же добавила: – Сергей и Лида очень волновались, когда приехали к нам. А потом они оба были бесконечно расстроены. – И жена Сергея? – О да, и на Лиде, и на Сергее просто не было лица. Неужели вы не заметили? Следователь если и заметил, то посчитал это естественным, ведь они только что узнали о смерти близкого человека. «С ними я ещё успею поговорить», – подумал Наполеонов, не отвечая на вопрос вдовы, простился с ней и покинул дом. С обслугой он сумел поговорить в день убийства. Горничная, кухарка, домработница, водитель и садовник в один голос заявили, что Артур Владимирович и Снежана Эдуардовна жили душа в душу. Поэтому пока к ним больше не было вопросов. На следующее утро у следователя была назначена встреча с дочерью Дарского, и он попытался морально к ней подготовиться. Увидев Алевтину Дарскую входящей в свой кабинет, он невольно удивился тому, как дочь похожа на отца – тот же орлиный профиль, тонкие, иронично поджатые губы, ясные серые глаза и густые каштановые, довольно коротко подстриженные волосы. – Вы вызывали меня? – спросила она, прикрыв за собой дверь.