– Не стоит. Не благодарите меня, только госпожу Джарсел. Что до меня, то я бы вам аэроплан не доверил, – кислым голосом продолжал Винсент. – Я бы хотел, чтобы все мои усовершенствования оставались в тайне, пока мне не удастся построить идеальную машину. – Я сохраню все ваши тайны, – бодро заверил Дэн изобретателя, когда они вошли в гигантский сарай. – К тому же, получив приз, я разделю его с вами. – Не нужно… Выиграйте гонку и докажите, что моя машина лучшая. Это все, что я прошу. Кстати, а где господин Лоуренс? – Разве вы не помните? Мы оставили его возле коттеджа с вашей племянницей. – Не хочу, чтобы он женился на ней, и этого брака не будет, – неожиданно сменил тему Винсент и нахмурился. – Более того, он репортер, человек с длинным языком, и я не хочу, чтобы вы говорили с ним о моих усовершенствованиях. – Господин Лоуренс умеет держать язык за зубами, – довольно холодно возразил Дэн. – Так что ваши профессиональные секреты в полной безопасности… Это и есть та самая машина? – закончил он, переводя дальнейшую дискуссию в плоскость знаний изобретателя. – Да, – согласился Винсент, тут же забыв обо всем, поскольку разговор зашел о его хобби. Он принялся демонстрировать свое детище: – Биплан, как вы видите, может взять достаточно горючего и масла, чтобы продержаться двенадцать часов в воздухе. Штурвала нет, – прибавил он, а потом обратился к четырем рабочим: – Господин Холлидей совершит пробный полет. Дэн был полностью готов, так как машина сразу покорила его своей красотой. Когда машину выкатили на открытое место, он пришел в восторг, заглянув в кабину, залитую бледным солнечным светом. Рабочие оттащили биплан за сарай на плоскую лужайку, которая могла послужить стартовой дорожкой. Винсент тем временем, сильно волнуясь, давал пояснения, показывая различные улучшения и прелести своего последнего образца. Крылья были установлены не под прямым углом к корпусу, и Винсент обосновал это тем, что таким образом аппарат выиграет в скорости. Сами крылья были покрыты великолепной парусиной, по их белому полю пробегала широкая алая полоса, что, как изобретатель сообщил Дэну, было типично для всех его машин. – Это своего рода отличительный знак, – пояснил Винсент. Еще одним усовершенствованием стало то, что летчик мог управлять аэропланом с помощью коленей, полностью освободив руки. Двигатель был легкий и мощный, с огромной движущей силой, учитывая небольшие размеры. Наконец, сиденье летчика, словно мостик на дирижабле, оказалось удобно огорожено алюминиевыми поручнями, а широкие слюдяные пластины защищали пилота от встречного ветра. В самом деле, это была замечательная машина, и Холлидей громко похвалил ее, однако конструктор не обратил внимания на слова молодого человека. Гений, в отличие от таланта, не требует похвал. Дэн осмотрел машину со всех сторон, испытал рулевой механизм, который работал очень легко, увидел, что двигатель хорошо снабжается горючим, и проверил, насколько мог, лонжероны, тросики и крепления. Затем он занял свое место в корзине пилота и приготовился к пробному полету. – Не то чтобы я не испытывал эту машину раньше… – пробормотал Винсент, в то время как Дэн готовился к взлету. – Готовы, господин Холлидей? Запускаем! Рабочие бегом потащили машину по лужайке. Дэн запустил пропеллер, и, проскользнув вдоль земли несколько метров, аэроплан взмыл в серое небо, словно огромная птица. Бросив косой взгляд в сторону сарая, Дэн увидел, как из него выбежали Милдред и ее возлюбленный, но слишком поздно, чтобы стать свидетелями взлета. Однако у Дэна не было времени следить за происходящим на земле, и все свое внимание он сосредоточил на управлении новым судном. Выше и выше – он поднимался на значительную высоту. Мотор работал ровно, гудел мягко. Затем аэроплан, словно вагончик на американских горках, понесся назад к земле и спикировал с высоты башни, как ястреб. А потом набрал приличную высоту и направился в сторону Фаулея, который располагался милях в десяти от места взлета. Винсент, его работники, Лоуренс и его девушка превратились в черные точки, а земля неслась назад быстрее, чем если бы Холлидей ехал по железной дороге. На обширных просторах неба Дэн дал моторам работать на полную мощность, лопасти пропеллеров крутились, как смазанные молнии – так сказал бы американец. Пульс Дэна бился так же быстро, и радость игры со смертью охватила его. Находясь в сердце хрупкого аэроплана, будучи его душой и контролируя силу, он чувствовал себя, словно птица, и рисовал огромные арки в небе, подтверждая свое мастерство пилота. Несколько минут Дэн парил над Фаулеем и, глядя вниз, видел бесчисленных черных насекомых, разбегающихся в разные стороны, стоило им только заметить летающую машину. Дэн опустился к флюгеру на шпиле церкви, а потом скользнул к северной границе городка. Обогнав ветер, он вскоре оставил позади Фаулей. Теперь авиатор парил над сельской местностью, усеянной точками деревень, пересекающихся речными потоками, и крутыми, довольно высокими холмами, разделяющими многочисленные долины. Через десять минут он уже покинул Хиллшир, а потом оказался над дикой частью Йоркшира. Воздух свистел по обе стороны от защитного слюдяного экрана, который не давал пилоту задохнуться. Все было туго натянуто, хорошо подогнано и четко действовало, а моторы пели триумфальную песню, которая смешивалась с жужжанием винта. Внизу лежала разноцветная земля, над головой серое небо, слабо подсвеченное зимним солнцем, и между ними летел господин Холлидей, со скоростью пустельги, высматривавшей жертву. Дэн почувствовал, что мог бы кричать от радости и высочайшего возбуждения, но контролировал свои чувства – с его точки зрения, это было бы пустой тратой энергии. Наконец он достиг Йорка, сделал круг над Минстером, а потом с ликованием повернул назад. Аэроплан, без сомнения, был лучшим из тех, которыми ему доводилось управлять, и Дэн был уверен, что, если все будет в порядке, он выиграет гонку и получит два тысячи фунтов, которые требовались, чтобы отыскать убийцу сэра Чарльза. А поимка убийцы, как он считал, означала бы его свадьбу с Лилиан. Неудивительно, что сердце молодого человека учащенно забилось, когда он полностью осознал, какую великолепную машину ему доверили, и почувствовал огромную благодарность к Винсенту, построившему ее, к госпоже Джарсел, которая уговорила изобретателя. Те, кого Дэн оставил на лужайке за сараем в Шипике, внимательно вглядывались в серые небеса и вскоре увидели тусклое пятнышко, приближающееся к ним со скоростью орла. Оно становилось все больше и больше, пока они не смогли различить аэроплан – ажурную конструкцию на фоне облаков. Он сделал грациозный круг, а потом, словно птица, сложившая крылья, мягко опустился к ногам своего создателя. Испытание прошло великолепно во всех отношениях. Глава 9 Гроб Магомета Биплан, который получил в дар Холлидей, разбирался на три части, так что его без труда можно было упаковать для перевозки в Лондон. Но гонка с призом – премией от «Момента» – должна была состояться только через семь дней, и Дэн хотел как можно лучше ознакомиться с машиной за это время. Поэтому он собрался отправиться в Лондон по воздуху, но чтобы перелет не стал таким уж тяжелым, решил сделать по пути пару остановок. Он договорился отправить багаж обратно в город с Фредди и прихватил с собой лишь небольшой черный саквояж, в котором были все необходимые личные вещи. Фредди не возражал против такого плана, так как не хотел терять не единого часа и оставлять Милдред раньше необходимости. В итоге Дэн отправился по воздуху, а Лоуренс остался позади, проводя золотые часы в обществе любимой. Однако он пообещал своему другу через два дня вернуться в Лондон. И в то время как Холлидей преодолевал короткими перелетами по сто шестьдесят миль в сторону столицы, практикуясь в полетах над просторами страны, Фредди не спешил, поскольку возвращаться к своим делам ему было необходимо лишь через сорок восемь часов. Такое распределение ролей полностью устраивало молодых людей. Винсент, который отныне ратовал за победу так же рьяно, как раньше изображал полное равнодушие, перед стартом снова и снова рассматривал различные детали машины, которой дорожил, будто собственным ребенком. Теперь, когда, благодаря вмешательству госпожи Джарсел, ему пришлось расстаться с аэропланом, изобретатель очень надеялся, что Дэн выиграет гонку, поскольку эта победа, несомненно, могла продемонстрировать превосходство его изобретения над другими машинами, участвующими в гонке. Не то чтобы Винсент жаждал призовых денег или славы, но его мучило тщеславие, и больше всего он хотел продемонстрировать другим изобретателям, что превосходит их всех. Это тщеславие, будучи результатом дней и ночей медитации, могло быть удовлетворено лишь настоящим подтверждением того, что он покорил небо. Винсент слишком погрузился в собственную гениальность, чтобы думать, будто Рим можно построить за день, но в любом случае он верил, что машина покажет себя как лучшим из того, что мог сконструировать человек. Насколько мог судить знакомый с авиацией Холлидей, мрачный старик и в самом деле преуспел. – Если я и проиграю гонку, то не по вашей вине, господин Винсент, – заверил его Дэн, забираясь в кресло пилота, и изобретатель остался очень доволен такой прощальной речью. Он не ждал невозможного, но теперь был уверен, что передал любимый аэроплан в надежные руки человека хладнокровного и полного энтузиазма – качества, которое могло помочь добиться полного успеха. День, когда Дэн начал перелет, выдался спокойным, почти без ветра, и биплан смог легко разогнаться до шестидесяти миль в час, так что можно было после полудня добраться до Лондона. Но Дэн не полетел прямо на юг, а сделал полукруг, направляясь к Регби, где собирался остаться на ночь. Дэн проболтался в воздухе часов пять и был уже на окраине города, но чувствовал усталость и перенапряжение, хоть машина и была легка в управлении. Дэн нуждался в отдыхе. Без особого труда он нашел дружелюбного фермера, который согласился поместить аэроплан на ночь в свой пустой сарай. Убедившись, что машина в полном порядке, Холлидей устроил так, чтобы никто не смог войти в сарай, а потом отыскал на окраине городка недорогую гостиницу, из окон которой открывался отличный вид на строение, где он оставил свое судно. На следующее утро, после завтрака, Дэн решил продолжить полет, но, заглянув в сарай и убедившись, что с аэропланом все в порядке, на часок вернулся в гостиницу. «Это необходимо, – решил он. – Нужно обдумать ситуацию и прикинуть дальнейшие планы». А для этого ему требовалось побыть одному. Из-за усталости он не смог поразмышлять вечером перед сном. План, который Дэн собирался привести в исполнение после того, как доберется до города, заключался в том, чтобы заставить господина Пэнна рассказать все, что он на самом деле знает о тех самых духах. Ведь секретарь совершенно очевидно врал о том, что является единственным обладателем подобных духов в Англии, поскольку госпожа Джарсел давала попробовать их своей подруге. Но почему господин Пэнн соврал, если только не существовало какого-то секрета, который он пытался скрыть? Дэн не сомневался, что именно этот запах исходил от одежды мертвеца. Следовало заставить господина Пэнна исповедаться, и сделать это можно было, лишь сильно напугав его. Чтобы воплотить в жизнь свой план, Холлидей написал Пэнну, что им необходимо встретиться и переговорить, когда он прилетит в Лондон. Дэн был уверен, что Пэнн придет. Нужно было любым способом заставить секретаря лорда сесть в аэроплан пассажиром. Когда Пэнн окажется в воздухе, его страхи сыграют Дэну на руку. По крайней мере, Дэн решил, что стоит провести такой эксперимент. Конечно, молодой человек не подозревал, что миссис Джарсел может быть хоть как-то связана с преступниками. До сих пор только странные духи с Суматры были единственной цепочкой между госпожой Джарсел и сэром Чарльзом Муном, с промежуточным звеном в лице господина Пэнна. И еще было довольно странно, что госпожа Пелгрин намекнула на секреты, имеющиеся у госпожи Джарсел. Конечно, она ничего не уточнила, но сказанного хватило, чтобы ее собеседники поняли: госпожа Джарсел не столь открыта и откровенна, как хотела бы казаться. Хозяйка гостиницы удивлялась, откуда хозяева особняка Гранж берут деньги? Почему госпожа Пелгрин так удивлялась, если не имела доказательств, что они зарабатывают деньги нечестным образом? И почему она без всякой необходимости завела этот бессмысленный разговор о железнодорожной станции и своем племяннике, станционном грузчике, которому госпожа Джарсел настолько симпатизировала, что готова была включить его в список наследников своего состояния? Богатая дама не стала бы без особой причины дружить с носильщиком на железной дороге. И Дэну очень хотелось узнать обстоятельства этой странной дружбы. Действуя весьма дипломатично, он узнал у госпожи Пелгрин, что ее племянник – единственный житель Шипика, работающий на станции. Следовательно, он был единственным человеком, который знал госпожу Джарсел и все о ее перемещениях. Не исключено, что дама подружилась с молодым человеком для того, чтобы тот не рассказывал о ее визитах в Лондон. Но зачем ему это делать, если совесть госпожи Джарсел была совершенно чиста? А еще целых три машины! Совершенно излишний автопарк для дамы-затворницы, особенно, если она, по ее же собственным словам, выезжает очень редко, большую часть времени проводя с мисс Армоир. Хотя подозрения были косвенными, Дэн предположил, что госпожа Джарсел определенно не выносит дневного света. До сих пор – она ведь помогла Дэну одолжить биплан – молодой человек не хотел вмешиваться в ее сельские дела, конечно, если не считать вопроса с духами. Дэн надеялся, что разговор с Пэнном выявит, как связаны госпожа Джарсел и преступление в Хэмпстеде… Сама мысль об этом казалась чудовищной, и все же Дэн, презирая себя за глупость, написал послание господину Пэнну. Нечто более сильное, чем он сам, заставило его пойти на почту и отправить письмо. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, молодой человек написал любовную записку для Лилиан, рассказав ей, каким образом получил аэроплан. Вы с госпожой Болстреаф должны съездить в Блэкхит и посмотреть на старт гонки, – написал Дэн. – Твое присутствие меня вдохновит, и тогда я уж непременно одержу победу. Многое зависит от моей победы в этой гонке, так как я хочу получить приз – достаточную сумму, и использовать ее для поисков убийцы твоего отца! Тут Холлидей прервал рассказ о своих делах и принялся излагать Лилиан, что обожает ее до безумия, и убеждать как можно реже встречаться с лордом Карберри. Наконец, он написал, что жаждет снова увидеть ее ангельское личико и что, вернувшись в Лондон, непременно встретится с ней, несмотря на запрет сэра Джона. Там было много пылких слов в том же духе, а заканчивалось письмо клятвой в преданности. Если бы Дэну показали это письмо, сказав, что его написал кто-то другой, то Дэн посмеялся бы излишней горячности автора, поскольку тот сам бросался под ноги мисс Мун, готовый к тому, чтобы быть «растоптанным». Но так как Дэн сам являлся автором данного послания, он лишь жалел, что не смог написать более пламенного письма. В любом случае его признание в любви выглядело довольно приземленным, ведь Холлидей, хоть и гордился собой, был типичным порождением материалистического века – времени, когда люди не верили в то, чего не могли увидеть, потрогать или почувствовать. Письма были отправлены, счет оплачен, черный саквояж упакован, и Дэн вновь отправился к сараю дружелюбного фермера. У больших дверей уже собралась целая толпа, так как новость, что по соседству приземлился биплан, быстро расползлась по крошечному городку. Фермер не пожелал брать плату за то, что «приютил» самолет на ночь, но охранял его так тщательно и с такой заботой, что авиатор настоял и все-таки вручил фермеру мзду за его доброту. Затем, с помощью трех или четырех зевак, Дэн выкатил биплан на поле, на краю которого стоял сарай. Уже ближе к полудню, под восторженные крики зрителей, Дэн завел мотор. Зеваки ахнули в благочестивом ужасе, а потом закричали от восторга, когда биплан огромным летучим змеем взмыл в небо, затянутое облаками. Желая порадовать зрителей, ведь аэроплан был редким зрелищем в этом районе, Холлидей специально сделал круг над городом, спикировал и резко набрал высоту и, прежде чем отправиться дальше, помахал рукой на прощание. Он слышал, как восторженно закричали люди внизу, и развернул свою машину на юг. Он и сам был в восторге от того, с какой легкостью отзывался самолет на любое его движение. Иногда ему начинало казаться, что он летит, оседлав живое существо, все мускулы и нервы которого послушны его воле. Машина напоминала огромного летающего жука; крылья неподвижно раскинулись, поддерживая корпус подобно передним крылышкам насекомого, в то время как пропеллер, яростно вращаясь, действовал наподобие задних крылышек, несущих жука вперед. Дэн когда-то видел подобное сравнение в одном из журналов и решил, что Винсент тоже мог, прочитав об этом, сконструировать свой биплан похожим на насекомое. Но вскоре авиатор отбросил в сторону подобные размышления, занявшись исключительно своим делом – ему нужно было как можно быстрее добраться до Лондона. Впрочем, учитывая скорость биплана, это было не так уж сложно. Дэн знал одно местечко в Блэкхите, где имелся сарай, в котором он мог «припарковать» свою машину. К тому же дом лорда Карберри располагался по соседству. Удобно, чтобы организовать встречу с господином Маркусом Пэнном и заманить его подняться в небесные просторы. Прилегающая территория была хорошо известна господину Холлидею, так как он часто использовал это место, испытывая различные изобретения кроме того, земля тут была хорошо утоптана в ожидании взлета и посадок аэропланов. Поэтому, добравшись до Лондона, он отправился в Блэкхит и без труда посадил машину в двух шагах от нужного ему сарая. Среди авиаторов считалось большим искусством столь точно приземлить аэроплан. Конечно, внизу собралась большая толпа, когда огромная, искусственно созданная птица скользнула вниз с неба. Дэн послал одного из зевак за хозяином сарая, и вскоре шедевр господина Винсента в целости и сохранности закатили в укрытие и надежно заперли. Проверка и техобслуживание машины заняли часов пять, после чего Дэн оказался совершенно свободен и мог делать все, что пожелает. Так как до Регби было всего восемьдесят миль, он прилетел сюда гораздо раньше, чем ожидал. В этом не было никакой нужды, но следовало привыкать к биплану в преддверии больших гонок. Отдав необходимые распоряжения хозяину сарая и проверив безопасность машины, Дэн отправился через пустошь к комфортабельной гостинице, где его хорошо знали, поскольку он останавливался там раньше много раз. Именно здесь он назначил встречу господину Маркусу Пэнну на следующее утро. Однако ему настолько не терпелось встретиться лицом к лицу с этим человеком и выбить правду из него, что он едва не решил прогуляться до дома лорда Карберри, который располагался в двух милях. Но было ясно, что Дэн ничего не сможет сделать до утра, ведь только тогда есть шанс убедить господина Пэнна сесть в аэроплан, и он решил подождать. «Черный бык» был очень комфортабельным отелем, а его хозяйка готовила вкусные ужины, поэтому Холлидей сделал заказ и собрался провести спокойный вечер. Отдав должное кулинарным шедеврам, он вернулся к сараю проверить, все ли в порядке с творением господина Винсента, потом отправился в гостиницу и лег спать. Дэн быстро расслабился и крепко проспал до девяти утра. Пэнна он пригласил к одиннадцати, поэтому у него было время позавтракать, не спеша пролистать газеты и прогуляться на свежем воздухе, прежде чем гость прибыл. Маркус Пэнн выглядел точно так же, как при последней встрече с Дэном. Его худое лицо по-прежнему имело желтоватый оттенок, волосы и усы напоминали паклю. Вел он себя, как всегда, нервно. Присев за столик, он с опаской посмотрел на Холлидея. Глаза у него были бледные, почти бесцветные. Нервничая, он облизал пересохшие губы. Авиатор видел, что совесть Пэнна не совсем чиста, иначе бы секретарь не казался таким испуганным. Однако Дэн делал ставку на свою природную открытость— качество, необходимое, чтобы завоевать чье-то доверие. Ведь иначе бесполезно уговаривать человека сесть в аэроплан. – Как поживаете, господин Пэнн? – добродушно поинтересовался Холлидей. – Сигарету и что-нибудь выпить? Ах да, я забыл, вы по утрам не пьете? Рад, что вы подошли вовремя, так как я собираюсь полетать. – В самом деле, я тоже хотел увидеть, как вы взлетаете, – горячо заметил секретарь. – Аэроплан у вас тут неподалеку? – В сарае, вон там, на краю пустоши, – ответил Дэн, кивком указав через левое плечо. – Но, полагаю, вы удивились, почему я захотел встретиться с вами, господин Пэнн? – Ну, я… я… немного удивлен, – заколебался секретарь, побледнев и с любопытством взглянул на Холлидея. – Это связано с вашими литературными амбициями, – медленно проговорил Холлидей. Пэнн покраснел. От облегчения у него словно камень с души упал, едва он узнал, зачем Дэн организовал эту встречу и что причиной всему являлся исключительно личный интерес. – Что вам известно о моих литературных амбициях? – с сомнением спросил он. – То, что в свое время рассказала мне мисс Мун, – тут же нашелся Дэн. Это было правдой, так как Лилиан давно просила его помочь секретарю отца, хотя Дэн до этого момента не пытался что-либо предпринять. – Да. Я, конечно, говорил мисс Мун, что хотел стать писателем. Она обещала помочь мне. – Да, она говорила мне, всегда говорила, – в свою очередь согласился Дэн и неожиданно изменил тему. – Полагаю, вы довольны новой работой на лорда Карберри? – Конечно, – весело согласился секретарь. – У меня хорошая зарплата и не так много дел. Лорд Карберри очень добр ко мне. К тому же у меня достаточно времени, чтобы писать рассказы. – А у вас есть публикации? – Нет, – грустно вздохнул Пэнн. – Я пробую снова и снова, пытаясь напечатать мои короткие рассказы. Но пока безуспешно. – Ну тогда, знаете, у меня есть друг – господин Фредерик Лоуренс, который работает в газете «Момент». Полагаю, вам следует передать мне несколько своих рукописей, чтобы я дал их ему почитать. Если он одобрит их, то посмотрит, что можно сделать, чтобы помочь вам с публикацией, поскольку знает практически все о литературном мире. – Вы слишком добры. Я в восторге. И все же… – Пэнн заколебался, а потом скривился. – А почему вы, собственно, собираетесь помогать мне? – Я действую по просьбе мисс Мун, – объяснил Холлидей, ничуть не покривив душой. – Она попросила меня помочь вам. Думаю, она бывает в доме лорда Карберри? – Да, – согласился Пэнн, бросив на собеседника косой взгляд. – Ее дядя, сэр Джон, сама мисс Мун и госпожа Болстреаф обедали с лордом Карберри на прошлой неделе. – Секретарь замолчал на какое-то время, а потом, выдержав паузу, робко добавил: – Боюсь, вы, господин Холлидей, потеряете мисс Мун. В ответ на это заявление Дэн весело рассмеялся. – Я так не думаю. Почему я должен потерять мисс Мунн? – Сэр Джон очень хочет выдать ее замуж за лорда Карберри, и тот сам не может дождаться, чтобы мисс Мун стала его женой. – Значит, у лорда Карберри хороший вкус, – сказал Холлидей. Он поднялся и надел кепку. – Тем не менее мисс Лилиан будет моей женой, а лорд Карберри и сэр Джон могут убираться ко всем чертям. – Я бы не был так уверен, господин Холлидей. Если лорд Карберри захочет чего-то, он непременно это получит, – самым загадочным образом произнес Пэнн. – Хотеть он может хоть луну[12], мечтать не вредно и ему, – каламбуром ответил авиатор. – Однако мне пора практиковаться в воздухе. На следующей неделе хочу поучаствовать в гонках от Лондона до Йорка. Пойдемте со мной. Посмотрите, как я взлетаю. Да, часть ваших историй можете отправить на мой прежний адрес. Он у вас был, когда вы служили у сэра Чарльза. А я при случае передам их господину Лоуренсу. – Вы так добры, – прошептал Пэнн, глубоко вздохнув и проследовав за Дэном из трактира. – Я так вам обязан. – Вы хотели сказать, мисс Мун. Это она проявляет интерес к вашим литературным потугам. Пойдемте, взглянете на мою машину. Я получил ее у изобретателя, господина Винсента. – Дэн неожиданно обернулся, в упор уставившись на своего спутника. Ему пришло в голову, что Пэнн, быть может, слышал это имя, если и в самом деле их с госпожой Джарсел связывает что-то, кроме духов. А может, он даже знал изобретателя? Но Пэнн никак не отреагировал. – Надеюсь, у вас хороший аэроплан? – поинтересовался он совершенно невинным голосом. – Очень хороший, – заверил его Холлидей, когда они остановились у большой двери сарая. – Быстроходная лошадка. Не хотите ли полетать со мной? – Ох! – Пэнн отшатнулся от летчика. – Я боюсь. – Ерунда! – усмехнулся Дэн. Самолет был готов к полету, и толпа зевак уже начала собираться. – Как будущий литератор, вы должны испытать все ощущения, чтобы оказаться в состоянии их описать. Вскоре все рассказы будут полны аэропланами и дирижаблями. – Разве это не опасно? – все еще сопротивлялся Пэнн, глядя на изящную конструкцию, которая казалась слишком хрупкой, чтобы выдержать одного человека, не говоря уже о двух. – Вовсе нет, если не выделывать фигуры, а этого я буду избегать, если вы полетите со мной. – Да, если честно, я хотел бы получить определенный опыт… – замялся секретарь. – Если вы не полетите слишком высоко и далеко…