Энди Стаффорд сел в машину и собирался закурить, но, заметив, что пассажиры возвращаются, поспешно спрятал сигарету. Ковыляющий с тростью Квирк напоминал огромную механическую игрушку. Увидев свое отражение в зеркале заднего обзора, Энди испугался: лицо перекошенное, глаза вороватые, бегающие. Фиби зябко куталась в пальто. Когда она села в салон, Энди хотел накрыть ее колени клетчатым пледом, но девушка забрала плед и бросила к заднему окну, даже не взглянув на любезного водителя. «Бьюик» развернулся и поехал прочь от дюн, пружиня на восхитительной динамичной подвеске, а Энди осталось только слушать чужие разговоры. — Как вы встретились? — спросила Фиби. — Ну, вы четверо. Квирк накрыл ладонями набалдашник трости и смотрел в окно на удаляющееся побережье. — Твой дедушка устроил нас с Мэлом в Массачусетскую больницу, — начал он. — На летнюю практику с возможностью зачисления в штат, ну, если бы все срослось, чего, как ты понимаешь, не произошло по ряду причин. — Одной из которых была Делия? — Я вполне мог остаться, — пожал плечами Квирк. — Платили хорошо, даже по тем временам, но потом… — Он не договорил, чувствуя, что лжет, хотя это было совсем не так. Казалось, тайна отравляет каждое его слово. — В Массачусетской больнице лежала твоя бабушка, и Сара пришла ее навестить. Она не знала, что ее мать умирает, и объявить страшную новость выпало мне. По-моему, она обрадовалась… Разумеется, не новости, а что узнала правду. На какое-то время Мэл с Сарой и мы с Делией стали неразлучной четверкой. — Квирк сделал паузу. «Хорошо платили», «неразлучная четверка» — неужели он надеется, что, заболтавшись, по инерции раскроет секрет? Секрет, который Фиби имеет право знать, а он не решается озвучить должным образом? Фиби уже не слушала, она апатично смотрела в окно: машина свернула на шоссе и покатила к Норт-Скайтуэйт. Квирк вгляделся в затылок Энди Стаффорда голова маленькая, как у котика, сужающаяся к шее — и подумал: «Вот оно, наглядное проявление физиогномики бедных и обездоленных». Голос Фиби не на шутку его напугал. — Роуз хочет, чтобы я осталась здесь, — выдохнула она, изображая усталое безразличие. — Здесь? — переспросил Квирк. Фиби искоса на него посмотрела: со сложенными на набалдашнике трости руками Квирк очень напоминал дедушку Гриффина. — Ага, здесь, в Америке, в Бостоне. — Хмм. — Что значит хмм? Квирк снова взглянул на затылок водителя, до странного неподвижный: машина-то летела на полной скорости. — По-моему, мысль не самая удачная. — Почему это? Квирк задумался. Что ответить? В самом деле, почему бы Фиби здесь не остаться? Почему бы не поступить, как хочется? Кто он такой, чтобы ее поучать? — Как насчет дома? — только и спросил он. — И как насчет Конора Каррингтона? Фиби сделала кислое лицо и отвернулась к окну. Они проезжали церковь с белым шпилем, которую накануне видели в густой дымке. Сегодня она казалась безобидной, даже робкой, словно среди бела дня устыдилась призрачного обличия. — Дом сейчас далеко, — тихо ответила Фиби, — причем дело не только в милях. — Дом правда далеко, и милями, и всем остальным. Это самое главное… — Квирк замялся, не зная, какие слова подобрать, и начал снова: — Я обещал твоей… Я обещал Саре за тобой приглядывать. Не знаю, хотелось ли бы ей, чтобы ты здесь осталась. Нет, не так: я знаю, что ей бы этого не хотелось. — Что? — Фиби снова отвернулась от окна и смерила Квирка надменным взглядом. На миг он увидел, какой она будет лет в тридцать пять — копией Делии, только теплее и мягче. — Откуда ты знаешь, что ей бы этого не хотелось? В груди Квирка стало тесно — неужели от гнева? — и он снова сделал паузу. Затылок Энди Стаффорда превратился в блестящее, похожее на луковицу подслушивающее устройство. — Фиби, ты кое о чем не знаешь, — куда тише проговорил он. — О чем я не знаю? — насмешливо спросила Фиби, буравя Квирка высокомерным взглядом. — Ну, о чем именно? — О твоей матери, об отце, — Квирк потупился. — Обо мне. — О тебе, — неожиданно смягчившись, повторила Фиби и засмеялась: — Что я о тебе не знаю? Когда за окном показалась деревня, Квирк велел Энди Стаффорду притормозить и с помощью трости выбрался из салона, объявив, что попробует разыскать бар, в котором пил двадцать лет назад. Фиби хотела пойти с ним, но Квирк раздраженно махнул тростью: нет, мол, поезжай к деду, а через час пришлешь за мной водителя. Дверца захлопнулась, и Фиби осталась в салоне смотреть, как он ковыляет прочь, держа в свободной руке шляпу. Ледяной ветер раздувал его пальто и ерошил волосы. Энди Стаффорд ничего не сказал, оставив «бьюик» на холостом ходу. Гнетущая тишина заполнила салон, в ней проросло что-то невидимое, медленно выбрасывающее один побег за другим. — Отвезите меня куда-нибудь! — не выдержала Фиби. — Куда угодно! Энди схватился за рычаг переключения передач. Фиби почувствовалась, как зацепились смазанные шестерни, и урчащий «бьюик» с кошачьей грацией соскользнул с обочины. Она посмотрела было в окно, но почувствовала, как молодой водитель следит за ней в зеркало заднего обзора. Не желает она встречаться с ним взглядом! Машина скользнула по главной улице закованной в лед деревни. Вокруг не было ни души. «Закусочная Джо», «Моторы Эда», «Снасти и наживка Ларри» — казалось, абсолютно все заведения в руках частников. Вскоре они снова летели по прибрежному шоссе, с которого океан почти не просматривался — стальную, чуть наклоненную к горизонту гладь Фиби видела лишь обрывками. Океан ей не понравился — и его неестественная гладь, и назойливые запахи. К нему вели разбитые проселочные дороги. Вот чем кончается американский континент — неприглядным побережьем! Вдруг навалилась усталость, на миг голова безвольно повисла, а веки сомкнулись, как намагниченные. Секундой позже Фиби расправила плечи и заморгала. Водитель по-прежнему наблюдал за ней в зеркало заднего обзора. Сказать ему, чтобы за дорогой следил? Глаза у него маленькие, темно-карие, как у белки, посажены слишком близко. Они действительно пустые, или пустыми кажутся все глаза, если разглядывать их отдельно от лица? Решив проверить это на своем отражении, Фиби подалась вперед, но тут же отпрянула: в зеркале их лица оказались рядом, хотя и в разных перспективах. — Ну как, вам понравился Бостон? — спросил Энди. — Я его еще не видела. — Фиби решила держать дистанцию, но к своему вящему неудовольствию машинально добавила: — Может, как-нибудь меня туда свозите… — Она запнулась, села неестественно прямо и откашлялась. — То есть нас с мистером Квирком. Мы выберем время, и вы отвезете нас смотреть город. — «Заткнись, дура!» — беззвучно велела себе Фиби. — Если, конечно, дедушка вас отпустит. — Пожалуйста, — тотчас ответил Энди, судя по голосу, немало удивленный, — в любой день. — Он сделал паузу, определяя, на что может решиться. — Мистер Кроуфорд машиной почти не пользуется, он же болен, а миссис Кроуфорд… ну… — Фиби почудилось, что усмехнулся даже черный набриолиненный затылок водителя. «Что, черт подери, он имеет в виду?» — подумала она, но решила не уточнять. — Вам нужно в Нью-Йорк. Вот это город так город! Фиби спросила, как его фамилия. — Стаффорд. — Стаффорд, — повторила она. — У вас ирландские корни? — Наверное, — пожал плечами Энди. Ему не слишком нравилось быть ирландцем, хотя красавица Фиби очень отличалась от всех знакомых ему соплеменников. — Откуда вы? — поинтересовалась Фиби. — В смысле, где родились? — На западе, — ответил Энди нарочито глухо и неопределенно, чтобы «нарисовать» Фиби полынь, мерцающую пустыню и одинокого безмолвного всадника, взирающего со столовой горы на далекие вершины. «Бьюик» повернул прочь от океана. «Куда он меня везет?» — с тревогой подумала Фиби. Впрочем, она же сама просила этого Энди отвезти ее «куда-нибудь». Если бы не дурацкая игра в гляделки через зеркало заднего обзора, неспешный вояж по проселочным дорогам, почти не отличающимся от ирландских, получился бы вполне приятным. Мощный мотор урчал мерно, но негромко, и Энди расслышал шорох нейлона: Фиби положила ногу на ногу. — Обязательно ехать так медленно? — спросила Фиби. — Здесь такие правила? — Это правило мистера Кроуфорда, только, — осторожно добавил Энди, — я не всегда его соблюдаю. — Легко верю, — кивнула Фиби, достала свою овальную сигаретницу и закурила. Струйка дыма доползла до Энди, и он жадно втянул сухой бумажный аромат табака. — Ирландские сигареты? — спросил он. — Нет, английские. — Фиби хотела его угостить, но передумала. Она держала тонкий серебряный портсигар на ладони, и машинально открывала его и закрывала, открывала и закрывала. Неожиданно проявились последствия долгого перелета — Фиби чудилось, что, все вокруг вибрирует вроде бы отдельно и самостоятельно, но при этом подчиняется сложному и нечеткому ритму, который она представляла в виде пучка проводов, пульсирующих внутри потока густого масла. Сонливость тоже напоминала масло, оно растекалось по сознанию и мешало думать. Фиби закрыла глаза и почувствовала: «бьюик» поехал быстрее. Энди Стаффорд плавно, даже воровато увеличивал скорость — неужели боялся, что она пожалуется деду? Казалось, мощные колеса вращаются не под ногами, а внутри нее. Фиби замутило, она открыла глаза и стала смотреть на дорогу. «Бьюик» несся по шоссе без малейших усилий и негромко урчал, словно упиваясь своей звериной силой. Энди чуть подался вперед, и Фиби заметила водительские перчатки с дырочками. «Как раз для него», — подумала она и немного устыдилась своих мыслей. Они попали на длинный узкий участок прямой дороги. Высокие болотные травы по обе стороны от нее томно наклонялись вперед еще до того, как «бьюик» с ними равнялся. Движущая сила машины летела ярда на два впереди и точно заворачивала воздух назад. Фиби затушила сигарету и прижала ладони к сиденью — кожа была мягкой и податливой. Впереди на дороге маячил какой-то шлагбаум с деревянным шестом и указателем в виде большой черной буквы «X» на белом фоне. Протяжный и, как показалось, далекий стон Фиби скорее почувствовала, чем услышала, но уже через секунду на диагональные дороге пути вылетел поезд, огромный, гладкий, как снаряд. Спокойно, точно со стороны, Фиби наблюдала, как «оживает» знак — «бьюик» и поезд неслись к точке пересечения. Деревянный шест задрожал и начал опускаться. «Стой!» — закричала Фиби. К ее удивлению, крик получился, не испуганным, а ликующим. Энди Стаффорд не слушал, машина рвалась вперед, увлекая за собой все вокруг: Фиби чудилось, что придорожную траву засасывает в дикую воронку их движения. Сейчас они врежутся в шлагбаум, точно врежутся — Фиби уже слышала скрежет металла и звон битого стекла. Краем глаза она увидела поразительно четкую картинку — дежурный на пороге деревянной будки, на комбинезоне не хватает застежки, бесформенная фетровая шляпа сдвинута на затылок, большой рот разинут в немом крике. С другой стороны переезда навстречу «бьюику» спешил маленький черный автомобиль, вылитый жучок! При виде несущегося «бьюика» «жучок» испуганно свернул на обочину. Фиби показалось, что он шмыгнет в болотную траву и спрячется. «Бьюик» загромыхал по рельсам, и когда Фиби оглянулась, шлагбаум опустился на последний фут и замер, а в следующий миг промчался поезд, встретивший их недовольным ревом, который быстро затих. Поезд исчез из вида, и «бьюик» рванул мимо «жучка», осмелившегося просигналить в знак протеста. Фиби поняла, что истерически хохочет — даже икает! — и судорожно стиснула лежащие на коленях руки. «Бьюик» домчался до поворота и притормозил. «Плавно, словно с небес спустился», — подумала Фиби и прижала пальцы к губам. Неужели она впрямь хохотала? — Вы…. Ты что творишь?! — закричала Фиби. — Мы же чуть не разбились! — Энди даже не обернулся. Он развалился на сиденье, удовлетворенно вздохнул и, прижав затылок к подголовнику, надвинул фуражку на глаза. Прямая, как сабля, Фиби буравила его гневным взглядом, точнее буравила то немногое, что видела, ведь Энди практически лежал. — Почему мы остановились? — Дух перевести, — без тени волнения ответил из-под козырька Энди и повернул зеркало так, что его глаза, «разделенные» пополам прозрачным козырьком фуражки уставились на Фиби. — Угостишь английской сигареткой? — спросил он, растягивая слова с томной вкрадчивостью. Ну вот, «тыкать» начал… Отказывать было неудобно, но если честно… Голова до сих пор кружилась. Фиби открыла серебряный портсигар и протянула через спинку переднего сиденья. Сигарету Энди взял левой рукой, словно нехотя, постарался задеть запястье девушки. Фиби сама не отказалась бы от сигаретки — теперь она понимала, почему люди курят — но смутно понимала: ухаживание и панибратство поощрять нельзя. Она захлопнула портсигар, спрятала его в ридикюль — эх, нужно запомнить: в Америке говорят просто «сумочка» — достала помаду и открыла пудреницу, в которой было маленькое зеркало. В глазах горел дикий огонек, на щеках — лихорадочный румянец. Зато сонливость как рукой сняло. Губы накрашены, пудреница спрятана в сумочку — Фиби осталось лишь сложить руки на коленях и не переборщить с чопорностью. Невидимые плети, соединившие их в тишине салона, зачахли. Энди Стаффорд резко выпрямился, открыл окно и вышвырнул лишь на четверть выкуренную сигарету. — На вкус как сыромятная кожа, — объявил он, снова развалился на сиденье и надвинул на глаза фуражку. — Мы что тут целый день проведем? — раздраженно спросила Фиби. Энди выдержал эффектную паузу и, растягивая слова, теперь на манер «хорошего мальчика», проговорил: — Может, сядешь вперед ко мне? Фиби аж охнула. — По-моему, вам следует отвезти меня домой, — проговорила она, надеясь поставить наглеца на место. Странно и даже нелепо разговаривать с человеком начальственным голосом, когда видишь только его макушку. — Домой? — хихикнул Энди. — Далековато ехать, даже на такой ласточке, как эта машина. — Вы прекрасно понимаете, о чем я! — рявкнула Фиби. — Поехали, и на этот раз без игры в автогонщиков. Энди не спеша выпрямил спину, завел «бьюик» и на следующем перекрестке свернул к побережью. В салоне царила тишина, но Фиби не сомневалась: Энди страшно собой доволен. Он впрямь предложил ей сесть рядом с ним? Кроме негодования, которое Фиби из себя выжимала, было и другое, непроизвольное чувство, пульсирующее в центре сознания. Это чувство раздражало, хотя неприятным не казалось. Щеки пылали, слово кто-то надавал пощечин, сильно, но игриво, пытаясь раззадорить. У крыльца Мосс-Мэнора Энди буквально выскочил из салона и открыл Фиби дверцу, прежде чем она потянулась к ручке. В его насмешливом бесстыже-соблазняющем взгляде горел безмолвный вопрос: «Расскажешь деду, Роуз или Квирку о том, что случилось за этот час?» А что, собственно, случилось? Фиби хотела проигнорировать безмолвный вопрос, но не сдержалась и так же безмолвно ответила: «Нет, не скажу». Впрочем, они оба прекрасно это понимали. Густо покрасневшая, Фиби протиснулась мимо Энди. Заглянуть ему в глаза она не рискнула и нарочито резко велела ехать в деревню за мистером Квирком. Мистер Квирк ждал на углу главной деревенской улицы. Из-за трости и черного пальто, раздуваемого ветром, и черной же надвинутой на глаза шляпы он напоминал крупного взъерошенного ворона. Энди вылез из салона и хотел открыть пассажирскую дверь. Однако, вопреки его надеждам, Квирк распахнул заднюю и сел на место Фиби. Что-то в Квирке очень нравилось Энди или, по крайней мере, внушало уважение, вероятно, дело было в высоком, как у отца, росте. В общем, едва машина тронулась, Энди начал рассказывать о «Лимузинах Стаффорда». С каждым словом он все больше загорался своим планом и вскоре почти поверил, что его служба проката уже действует. Квирк не сказал ни слова, но Энди не расстроился: он уже понял, что разговаривает сам с собой. Энди собрался свернуть с шоссе на дорогу к Мосс-Мэнору и рассказывал о «порше», который купит на первую полугодовую выручку «Лимузинов Стаффорда», когда Квирк заявил, что желает поехать в Бруклин. — В приют Пресвятой девы Марии, — уточнил он. Энди не ответил, лишь развернул машину, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Объяснять, где этот приют, не требовалось: Энди и сам знал. Он думал, что больше близко к нему не подойдет, но вот Квирк хочет туда отправиться. Зачем? Неужели он посланник ирландских рыцарей черт знает кого, явившийся проверить, как содержатся дети, и как ведут себя монахини? Они поедут в Бруклин без ведома мистера Кроуфорда? Неожиданно Энди расслабился, решив, что Квирк — сыщик. Ну и прекрасно, пускай нароет компромат и на старика Кроуфорда, и на эту чертову Стефанию — что это за имя, черт подери?! — и на ирландского священника Харкинса. Кое о чем Энди мог бы и сам ему поведать, но после ЧП с ребенком нельзя. Ледяные мурашки снова побежали по спине. Вдруг Квирк узнает о гибели малышки? Вдруг… Нет, ни о чем он не узнает! Откуда Квирку узнать, кто ему скажет? Явно не Стефания и не рыжий священник, а старик Кроуфорд наверняка не в курсе ЧП и давно забыл о существовании малышки: таких приютов в Массачусетсе хоть отбавляй! Для всего мира маленькая Кристин давно канула в Лету — вряд ли кто-нибудь вспомнит ее имя. Однако Энди очень жалел, что не может просветить Квирка по поводу этого приюта. Разумеется, если он сам уже не в курсе. Глава 28