— Это ты привезла сюда ребенка? — сурово спросил Квирк. Бренда насупилась, а потом на ее лице мелькнул страх, щедро сдобренный чувством вины. — Ну, выкладывай! — Какого ребенка? — Какого-какого… Девочку, ее звали Кристин. Тебя заставили привезти ее в Америку? — Не понимаю, о чем вы… Дверь распахнулась, и в коридор выглянула Фиби. — Скорее! — шепнула она Бренде, начисто игнорируя Квирка. — Нужна ваша помощь! — Фиби скрылась в комнате, и Бренда шмыгнула следом. Закрыться дверь так и не успела: в коридор выскользнула Роуз Кроуфорд. — Пойдемте, мне нужна сигарета, — глухо проговорила она и повела Квирка в гостиную. Вопреки его ожиданиям, служанки там уже не было. На каминной полке стояла большая лакированная сигаретница. Роуз достала две сигареты, раскурила обе и вручила одну Квирку. — Простите, в помаде испачкала, — буркнула она. Квирк подошел к окну. Снег падал крупными пушистыми хлопьями, сквозь них просматривался торец Хрустальной галереи, гигантским айсбергом тянущейся к свинцовому небу. — Роуз, я очень вам сочувствую, — проговорил Квирк и встретил недоуменный взгляд. — Тяжело вот так сидеть и ждать конца. — Он тщетно вспоминал, как называется затрудненное дыхание умирающих. Существовал специальный термин, но Квирк забыл его, как и многое другое. — Да, — пожала плечами Роуз, — конечно. — Носком туфли она поддела бревно в камине. — Фиби с ним ведет себя просто прекрасно. Я даже не ожидала! Кстати, Джош упомянул ее в завещании. — Правда? — Квирк отвернулся от окна и вздрогнул. Он предполагал, что так получится, но слышать, как об этом объявляет Роуз, было больно. Сам Квирк никого в завещание не включил: он его вообще не составил. — Правда. Фиби получит большую денежную сумму. — И как вы к этому относитесь? Роуз запрокинула голову и беззвучно засмеялась. — Прекрасно отношусь. Не волнуйтесь, я свою долю тоже получу и, бог свидетель, немалую. Но Фиби станет богатой девушкой. — Мне это не нравится. — Почему? Вы не хотите, чтобы она наследовала дедовы деньги? — Хочу, чтобы она жида нормальной жизнью. Роуз смерила его снисходительно-насмешливым взглядом. Квирк снова повернулся к окну, и ему показалось, что половина хлопьев не падает, а летит вверх. — Разве нормальная жизнь существует? — спросила Роуз. — Да, и Фиби вполне могла бы ее прожить. — Могла бы, если… — Если вы не станете удерживать ее возле себя. Роуз снова беззвучно засмеялась, на сей раз в знак протеста. — Удерживать ее возле себя?! Ну и мысли у вас! Квирк вгляделся в пылающий кончик сигареты. — По словам Фиби, вы просили ее остаться в Бостоне. — Вам такой вариант не нравится? Квирк подошел к камину и швырнул в него окурок. Роуз шагнула вперед, и они оказались совсем рядом, лицом к лицу. На радужке левого глаза у нее имелся небольшой дефект — тоненькая белая полоска среди блестящей черноты. — Послушайте, миссис Кроуфорд… — Роуз. Квирк судорожно втянул воздух. — Я приехал в Бостон по просьбе Сары. Она просила меня присмотреть за Фиби. Роуз потупилась и взглянула на него из-под опущенных ресниц. — Сара… — повторила она. — Да, конечно, Сара… Она меня ненавидит. — Квирк растерялся. Он никогда не думал, как Сара относится к женщине чуть старше себя, которая, выйдя замуж за Джоша, стала ее мачехой. Роуз подошла еще ближе и заглянула Квирку в глаза. — Мистер Квирк, — начала она мягким тягучим голосом, — возможно, я вам не нравлюсь — если честно, меня это совершенно не волнует — но признайте: лицемеркой меня не назовешь. Чурка, которую Роуз поддела носком туфли, наконец рассыпалась, превратившись в кучу серого пепла. Роуз буравила Квирка взглядом, словно желая запомнить его лицо навсегда. Со второго этажа донесся встревоженный женский голос: «Роуз! Роуз!», но прекрасная миссис Кроуфорд отреагировала далеко не сразу. Когда она наконец отвернулась, Квирк почувствовал тяжелый, волнующий аромат ее надушенной кожи. Вечером, когда умер Джош Кроуфорд, дом погрузился в тишину. Уехала не понадобившаяся карета «скорой помощи», следом — мрачные типы в строгих костюмах на своих легковушках. Квирк так и не понял, кто они, но предполагал, что адвокаты, вызванные Роуз засвидетельствовать кончину супруга. Подобный шаг очень в ее стиле! Подали ужин, есть который было некому: Роуз и Фиби закрылись в спальне, а Квирк разыскал Бренду Раттледж и привел к бассейну. Бренда села в плетеное кресло и уставилась на воду. Казалось, над ними среди колышущегося эхо висит большая полужидкая неопределенность. Квирк протянул сигарету, и на сей раз Бренда взяла. Она держала ее неумело, деревянными пальцами, набирала дым в рот и выпускала, не вдыхая. «Так курит кто-то еще, — подумал Квирк. — Кто именно, Фиби?» Когда Бренда шевелила ногами, резиновые подошвы ее туфель скрипели по кафелю. — Кто это организовал? — спросил Квирк. Бренда выпятила нижнюю губу и на миг превратилась в капризного ребенка. — Старшая медсестра, — ответила она, пожав плечами. — Какой больницы? Святого семейства? — Она знала, что мистер Гриффин устроил меня сюда ухаживать за мистером Кроуфордом, и предложила оказать ответную услугу. Естественно, за определенную плату. Я подумала: что плохого, если привезу бедную малышку в Бостон? — Бренда взглянула на зажатую между пальцами сигарету. — Господи, что я делаю? Я же не курю. — А она сказала, чей это ребенок? Ну, кто его родители, в частности, отец? Бренда нагнулась, положила наполовину выкуренную сигарету на пол, аккуратно раздавила ее носком туфли, подняла расплющенный окурок и опустила в карман. Квирк вспомнил рыжеволосую Мейзи: она наверняка уже родила ребенка и потеряла. — Она сказала, мне это знать не следует, мол, так лучше для всех. Я решила, что отец — известный в городе человек. — Например? Бренда обняла себя за плечи и стала раскачиваться на кресле. — Не знаю, говорю вам, не знаю! — Но мысли, подозрения какие-то наверняка есть. Бренда ударила кулаками по коленям и гневно взглянула на Квирка: — Что вы от меня требуете?! Сказала же, не знаю! Квирк откинулся на спинку кресла, шумно выдохнул, и тонкие переплетенные прутья обреченно заскрипели. — Когда мистер Гриффин предложил тебе эту работу? — В начале прошлого лета, — ответила Бренда, потупившись. — Шесть месяцев назад? Нет, даже больше… И ты мне ничего не сказала! — Вы не спрашивали! — гневно парировала Бренда. Сколько секретов! — покачал головой Квирк. — Не ожидал от тебя такого… Бренда не реагировала — она смотрела на воду и слушала ее таинственный плеск. — Я сделала для него все, что смогла, — проговорила она, и Квирк не сразу понял, о ком речь. Не без труда оторвав взгляд от бассейна, Бренда чуть ли не с мольбой посмотрела на Квирка. — По-вашему, мистер Кроуфорд был плохим человеком? Квирк развел руками. — Он был человеком, Бренда, а сейчас умер. Глава 30 Сестру Ансельм удивило не само известие, а его внезапность и бесповоротность. Когда ей велели немедленно явиться в кабинет сестры Стефании, она догадалась в чем дело, а застыв перед огромным столом матери-настоятельницы, почувствовала себя новообращенной. В памяти неожиданно всплыли обрывки молитв, абзацы старых текстов по медицине, куплеты песен, которые она не слышала лет сорок. Отдельные воспоминания походили на яркие картинки — Самнер-стрит, детские игры, волчки, скакалки, классы на асфальте. Вот отец, который пел песни, а потом срывался на крик. Вот мама с веснушчатыми руками, по локоть опущенными в корыто с мыльной пеной; выпятив нижнюю губу, она убирает с глаз пряди, выбившиеся из вечного пучка. Когда отец столкнул Пегги с лестницы, она попала в больницу, а домой вернулась с металлической шиной на ноге. Соседские дети сперва шарахались от нее, но вскоре начали дразнить Костыляшкой Пегги и Хромоногой Фаррелл. Монастырь стал для нее самым настоящим убежищем. Давным-давно юная Пегги с горькой иронией сказала себе, что там все убогие, значит, она выделяться не будет. Никакого призвания свыше она не чувствовала, но монахини помогли получить образование. Учиться Пегги мечтала, быстро сообразив, что это единственный шанс проявить себя. Монахини послал и ее в колледж, потом в университет. Монахини ею гордились. У одной дядя служил в «Бостон глоуб» и написал о Пегги маленькую статью под заголовком «Медицинский диплом девушки из южного Бостона». Монахини всегда были к ней добры, так по какому праву она сейчас ропщет? — Искренне сожалею, — проговорила сестра Стефания. Как всегда в трудные минуты она проводила «инвентаризацию на ощупь» — легонько касалась лампы, промокашки, телефона. — Сегодня утром мне позвонили из канцелярии архиепископа. Они хотят, чтобы вы немедленно уехали.