Но как же он благодарен деду Рудольфу за эту науку! За немецкий язык, книги, историю, воспитание. Дед замкнулся после смерти сына, отгородился ото всех. И только с внуком продолжал общаться. И принципиально по-немецки. Именно тогда, в девяносто седьмом, Сильва и познакомился с тетей Гретой, в то время пятидесятитрехлетней фрау. Она пригласила Сильву и дядю Юрия в дом, искренне переживала о смерти Вольфа, хотя видела его всего однажды. Рассказала, как они познакомилась. В то время не было социальных сетей и интернет только-только начал появляться (неужели это было совсем недавно?). Отец искал родственников в Германии. Оказывается, фамилия Эппенштейн достаточно редкая. Однажды он разговорился с коллегой по работе. Тот рассказал, что слышал о замке Эппенштейнов, который находился, по его представлениям, в Баварии. Тогда отец записался в университетскую библиотеку Оснабрюка и стал искать там сведения о своей фамилии. В Оснабрюке нашел частного детектива, поручил ему поиски родственников. Детектив обнаружил заброшенный замок Эппенштейнов в Австрии и отыскал двух стареньких фрау-близняшек с такой фамилией в Баварии. К ним отец и отправился. Фрау-близняшки очень удивились, когда русский Вольф Эппенштейн предстал перед ними. Они даже не знали о существовании «русской ветви» старинного рода. Фрау сообщили, что последний отпрыск по мужской линии умер два года назад. А тут объявляется Вольф! Было от чего разволноваться. Они же позвонили Грете, дальней племяннице, и сообщили о появлении Вольфа. От тетушек отец на такси отправился к Грете (записку с адресом потом отыскали в кармане Вольфа полицейские). Грета, с ее слов, была очень рада знакомству с Вольфом. «Он был чудесный, веселый, большой и красивый», – говорила она. Собственно, общались они всего-то часа три, потом Вольф уехал, пообещав обязательно вернуться в ближайшие выходные. Он хотел успеть на вечерний поезд, который отходил из Мюнхена. Грета отвезла его на машине в Фюссен, где он сел на электричку до столицы Баварии. К сожалению, что-то случилось с поездом на линии, и всех пассажиров попросили перейти в другую электричку на одной из станций. Вместе со всеми пассажирами Вольф вышел из вагона и направился по переходу на другую платформу. Но не дошел, получил удар ножом в сердце. Там, на этой станции, неизвестные молодые люди затеяли драку. Отец находился неподалеку от хулиганов и попал под раздачу. Возможно, его приняли за кого-то другого. В общем, непреднамеренное убийство. Так сказали полицейские, и все указывало именно на это. Сильва тогда решил, что больше никогда не приедет в Германию. И он не приезжал. Однако отношения с тетей Гретой Сильва поддерживал: поначалу они друг другу писали письма, а с появлением социальных сетей общение стало более частым. Три года назад тетя Грета посетила Россию: была в Москве и в Волгограде, где живет мама. И конечно, она неоднократно приглашала «либэ неффе»7 в гости. Наконец, Сильва решился на поездку в Баварию, планировал посетить тетушку в июле-августе. Но обстоятельства сложились так, что Сильва оказался на вилле Schatten раньше намеченного срока. Он оказался здесь не только потому, что Генриетта фон дер Сакс, шестиюродная тетя, пригласила его погостить в своем доме, расположенном в удивительно красивом месте неподалеку от замков Людвига Второго, но и потому, что немецкие полицейские нащупали нечто необычное в гибели Вольфа Рудольфовича Эппенштейна, отца Сильвы. У них появились сведения, что это убийство произошло отнюдь не случайно. Но, видит Бог, совершенно непонятно, кому мог помешать русский немец Вольф Эппенштейн? * * * Кот Теодор, породы немецкий рекс, подошел к Сильве, стал на задние лапы и потянулся к нему передними. Кончик узкого длинного хвоста подрагивал. – Хочешь на ручки, Тео? – улыбнулся Сильва. – Мау, – подтвердил кот. Сильва поднял Тео на руки, а кот обнял человека и заурчал так громко и сладко, что Сильва задохнулся от нежности. Теодор – котик небольшой (порода такая), веса в нем килограмма четыре, не больше. Вообще-то он вполне взрослый кот, ему два с половиной года. Он черного, вернее, темно-серого цвета; шерстка короткая и шелковистая с завитками. Мех у него мягкий, его так приятно гладить! У Тео прилично развита мускулатура; небольшая мордочка выдается вперед, взгляд пытливый, уши широко расставлены. Глаза тоже широко расставлены, золотистого окраса, правда, один глаз как бы затянут поволокой (Грета сказала, что у него в детстве была какая-то кошачья инфекция, и после этого глаз стал плохо видеть). Но несмотря на этот дефект, его взгляд был настолько выразителен, а эмоция так хорошо читалась, что Сильве не составляло труда понимать все, чего желает мистер Теодор. То есть герр Теодор. Кот не отходил от гостя весь вчерашний день, а когда после обильного ужина Сильва ушел в свою комнату и прикрыл дверь, Тео закатил скандал: вопил под дверью так, что пришлось его впустить. С момента их знакомства кот не оставлял Сильву ни на минуту, шагу не давал ему ступить, был все время рядом. Что бы это значило? Да и Сильва признавал, что эта живая душа ему необычайно дорога. Может, он пришел на смену Степки? После ухода Степки, бездомного пса, найденного на помойке в начале двухтысячных и ставшего верным другом Эппенштейнам на долгие пятнадцать лет, Сильва решил, что больше животных в дом брать не будет. К тому же новая работа предполагала много разъездов. Но Теодор, кажется, поколебал решимость Сильвы в отношении домашней живности. Вчера, переступив порог особняка, Сильва услышал странные раскатистые звуки: по лестнице, ведущей с верхних этажей в прихожую, спускался кот. Сильва понял, что странные звуки издавало это чудное животное, и рассмеялся. Кот, наверное, услышал, что к дому подъехал автомобиль (Сильва добирался из Фюссена на такси), и таким неласковым поведением решил встретить гостя. Грета на него прикрикнула, но тот не обратил внимание на хозяйку. Он выгнул спину и медленно спускался к двери. Сильва чуть наклонился, протянул ему руку. А дальше произошло невероятное. Котейка остановился и смотрел на гостя, не мигая, с минуту: то ли с испугом, то ли с обожанием. Потом заурчал и начал тереться о его ноги, чемодан, рюкзак. – Это еще что такое? – удивилась Грета. – Он не любит чужих, прячется или обходит стороной. Даже мои внучатые племянники, которые приходят с кошачьими подарками, не удостаиваются такого внимания, как вы, Сильвестр. Вы первый человек, которого Теодор признал. Сильва скривился. Он не любил, когда его называли Сильвестром. А между тем именно это имя значилось в его паспорте. Об этом мало кто знал, разве что представители официальных органов. Сильва Вольфич – так звали его дети (он тренер детской команды по плаванию), а друзья и родные – просто Сильва. Удивительно, но даже при знакомстве никто не спрашивал, откуда у него такое странное имя. И надо сказать, имя ему очень шло. – Фрау Генриетта, все зовут меня Сильвой. Сильвестр – слишком официально. – Хорошо, Сильва, – она засмеялась. – Звучит неплохо. Хотя мне больше нравится Сильвестр. Это очень красивое немецкое имя. – Латинское. К тому же происходит от латинского «сильва», что означает всего лишь «лесной». – Значит, ты дикий лесной человек. – Грета рассмеялась. – Дикий русский, в общем. Мне нравится. Тогда и ты, дорогой Сильва, не обращайся ко мне «фрау Генриетта», а называй просто по имени. – Цугештемт, либе Грета8. Пока Сильва снимал верхнюю одежду, переобувался, доставал из рюкзака подарки, Генриетта фон дер Сакс тайком рассматривала своего гостя. Ростом он намного ниже отца (Вольф был высок и могуч, на полголовы ее выше, а она немаленькая – сто семьдесят сантиметров… может, сейчас чуть поменьше, возраст!). Сильва строен, хорошо сложен, мускулист, подтянут. У него красивые глаза серо-зеленого цвета. Взгляд пытливый, цепкий и очень дружелюбный. Нос с небольшой горбинкой как у отца, а вот губы – пухлые и четко очерченные – от матери. Легкая небритость шла ему. Волосы русые с рыжинкой, густые, коротко подстрижены. Да, русский племянник обладал привлекательной внешностью и добрым нравом. Он общителен и доброжелателен с людьми. За двадцать лет знакомства с Сильвестром Грета ни разу не находила его в плохом настроении, не слышала от него грубых слов. К тому же у него развито чувство такта, чем не может похвастать большинство современной молодежи, и хорошая интуиция. В общем, ее далекий родственник, которого Грета с удовольствием называла племянником, очень приятный и позитивный человек. Даже кот Теодор, который редко кого удостаивает взглядом и уж тем более лаской, сразу полюбил нового гостя. А Теодор напросился к Сильве на руки и сразу полез обниматься. – Невероятно. – Грета от удивления взмахнула руками. – У тебя есть домашние животные? – Нет, к сожалению. Я часто бываю в командировках. – Ну что ж, пойдем, я покажу тебе дом и твою комнату. Да… – запнулась она на мгновенье, – герр Шлоссер обещал прийти завтра в три часа дня. Он хотел бы поговорить с нами обоими. – Я знаю. Мы общались перед моим отъездом. По телефону, разумеется. Так произошло знакомство с домом и котом. * * * После обнимашек с Тео Сильва решил прогуляться. Погода замечательная: солнце, плюс пятнадцать. Через три дня обещают резкое похолодание и даже снег, а сейчас лучше воспользоваться моментом для прогулок по окрестностям. Весенние Альпы великолепны. Впрочем, летом и осенью немецкие предгорья Альп также хороши, а зимой – «рай для горнолыжников и сноубордистов». Так пишут туристические путеводители. Но путеводители не могут передать и сотой доли того, что видит потрясенный путешественник, впервые попавший в эти места. Пока Сильва одевался и обувался, Тео крутился у входной двери, издавал какие-то непонятные звуки, всем своим видом выражая недовольство. «Что-то он нервничает, – заметила Грета, – Теодор, перестань ругаться!» – «Не хочет, чтоб я уходил, – засмеялся Сильва и обратился к коту: – Дружочек, я на пару часов, не надо волноваться». Тео сделал вид, что обиделся (а может, на самом деле обиделся… кто их разберет, котов!), отвернулся от Сильвы, поднял свой тонкий хвост и побежал в малый салон (в доме два салона: большой – направо из прихожей и малый – налево. Здесь же, в малом, находится кухня, отделенная от основного помещения небольшой перегородкой без двери). Сильва понял, что кот будет наблюдать за ним в окно до тех пор, пока он не скроется из виду, и, вероятно, будет ждать его возвращения тут же – на подоконнике. Грета предложила взять машину, но Сильва отказался. Каких-то три километра до центра Швангау и обратно столько же – это не расстояние. Захотелось пройтись по лесным дорогам, подышать альпийским воздухом и поснимать баварские красоты. До обеда оставалось три часа (с этим у Греты строго: в час, значит, в час!), так что есть время для знакомства со Швангау. Городок известен в первую очередь своими замками, но и сам по себе он достоин внимания. Сильва бродил по улочкам: в Швангау много отелей, гостевых домов, сувенирных лавок, кафе и ресторанов. Повсюду уютные домики в немецком стиле фахверк, где деревянные балки становятся декоративными элементами, превращаясь в необычные узоры, цветы, геометрические фигуры. Многие дома с расписанными стенами – фресками – на темы германских мифов. Сильва зашел в кофейню, купил кофе в бумажном стаканчике, брецель – крендель из сдобного теста (и какой баварский завтрак без брецеля?) и направился к озеру. Вокруг Швангау три озера: Альпзее, Шванзее и Форгензее. «Это, наверное, Альпзее?» – спросил он у прохожего. Тот прогуливался у озера, кутался в ярко-желтый шарф, хотя было совсем не холодно. Прохожий оказался туристом и не знал, как называется озеро. Швангау не зря именуют лебединой деревней. По зеркальной воде, величественно изогнув шеи, парили лебеди. На озере эти гордые птицы были хозяевами. Утки с громким кряканьем пытались отвоевать себе пространство, и лебеди снисходительно позволяли им плавать рядом с ними. А вокруг озера открывались чудные пейзажи: чередование горных высот и низин. Тишина и спокойствие… Сильва уселся на скамье и просидел, наслаждаясь пейзажем и наблюдая за птицами, минут двадцать. Допил кофе и стал подкармливать лебедей брецелем. Говорят, что идея «Лебединого озера» посетила Чайковского в Швангау. Петр Ильич был так впечатлен озерным великолепием и царственными птицами, плавающими прямо у берега, что сочинял мелодии, ставшие впоследствии знаменитыми, прямо на ходу, прогуливаясь вдоль озера. Можно сказать, что именно здесь родилось гениальное произведение. В озере чистейшая и прозрачная до умопомрачения вода: зеркало! Вытрусив из бумажного пакета хлебные крошки подплывшим к берегу уткам, Сильва отправился в туристический центр. Купил билеты с открытой датой в замки, взял карту местности с переченью достопримечательностей. Ого, сколько всего есть поблизости! Хм, недели может не хватить, чтобы все увидеть. Кроме замков, есть водопад, Королевские термы, природный заповедник «Аммерские горы»… А еще из Швангау можно подняться по канатной дороге на гору Тегельберг. А оттуда, как написано в путеводителе, открывается потрясающий вид сразу на оба замка – Нойшванштайн и Хоэншвангау. В общем, есть что посмотреть. Выходя из экскурсионного центра, Сильва вновь столкнулся с приезжим в желтом шарфе. Они слегка кивнули друг другу. Экий франт! Темное пальто, в тон ему фетровая шляпа, большой ярко-желтый шарф, повязанный вокруг шеи и закрывающий половину лица – мужчина явно выделялся на фоне остального туристического люда. Церковные часы пробили двенадцать. Пора возвращаться. Урсула Шварц, домработница (говорящая фамилия фрау Урсулы9 ей тоже не совсем соответствовала), пятидесятилетняя худощавая немка с бледным лицом и пепельными волосами обещала на обед «айсбайн» – запеченную свиную рульку с луком и морковью в пивном соусе. Сильва понял, что проголодался. Он прошелся по основной улице и свернул на дорогу, ведущую к усадьбе. И в третий раз он заметил своего «знакомого»: тот усаживался в черный «Мерседес» на пассажирское сиденье. Машина тут же отъехала. Дорога, по которой шел Сильва, связывала Швангау с отдельно стоящими усадьбами и небольшими деревеньками-хуторами, расположенными выше, на холме. За домом Греты дорога делала петлю и снова шла вниз, огибая холм, затем присоединялась к национальной трассе, которая позже раздваивалась: одна магистраль продолжалась по Германии, вторая сворачивала в Австрию. Получалось, что от дома Греты до австрийской границы километров восемь, а там, за границей, – австрийский Тироль. Все отели и туристические места расположены внизу, в Швангау, а «бауэнхофы», «дорфы» или «айнфамильенхаусы»10 разбросаны по холмам в радиусе трех-пяти километров от города. Сначала Сильва шел по равнинной местности, потом начинался подъем. Подъем пологий; дорога огибала широким серпантином холмы. Идти было довольно легко. Тротуара для пешеходов не было, Сильва шел по велодорожке, отделенной разделительной полосой от проезжей части. Иногда сворачивал с велосипедной полосы на обочину, но по обочине идти было не совсем комфортно: несмотря на то, что снег уже сошел, земля оставалась пропитанной влагой. В общем, дорога не предназначалась для пешеходов. И действительно, кому взбредет в голову плестись пешком? Местные жители спускаются в город на машинах или велосипедах, туристы также редко забредают сюда: все достопримечательности находятся в Швангау, а самые красивые снимки обычно получаются либо со стороны замков, либо с горы Тегельберг. Когда начался подъем, Сильва забеспокоился. Он шел по левой стороне, то есть по стороне встречных, спускающихся, машин. Левая сторона проезжей части была отделена дорожным ограждением. Справа – холмистый лес. Отчего возникла эта тревога? Предчувствие опасности… И откуда эта опасность исходила: из леса? с проезжей части? Вроде нет никаких оснований для паники. Из-за поворотов? Водитель, не ожидая увидеть на проезжей части пешехода, может не справиться с управлением? Но ведь утром, когда он бодро спускался по этой же дороге в Швангау, он никакого беспокойства не испытывал. Сильва пару раз обернулся. Нет, снизу ему вряд ли угрожают машины, а вот сверху… Сверху – да, возможно. На изгибе дороги машину может занести. Странные мысли. Его насторожило рычание мощного двигателя. Сильва инстинктивно сгруппировался. И да, сверху, из-за поворота, несся автомобиль. Он мчался прямиком на него, заехав на велодорожку. Сильва враз перескочил через ограждение и отпрянул от него подальше. И вовремя! Черный «Мерседес» занесло как раз на место, где Сильва находился секунду назад. Характерный звук – автомобиль зацепил ограждение – дополнил жутковатую картину. Водитель притормозил (был слышен скрежет тормозов), но не остановился, а рванул дальше. Сердце лихорадочно стучало. – Придурок. На такой скорости на повороте. Идиот! – Сильва закричал ему вслед. Да, он испугался. И было от чего. Если бы не его реакция (столько лет занятий спортом и тренерская работа – реакция дай Бог каждому!), он мог бы попасть под колеса. Но не только этот несостоявшийся наезд его испугал. Было еще нечто… Да-да, желтое пятно! Желтое пятно на пассажирском сиденье. Снова этот желтый шарф! Неужели это тот самый приезжий, с кем он перебросился парой фраз у озера и потом еще дважды сталкивался в городе? Очень странно. Его «Мерседес» останавливался внизу… А теперь он ехал сверху. Нет, конечно, времени подняться и спуститься было предостаточно; они, вероятно, заблудились. Но зачем они так мчали? Они ведь реально могли его убить! И сами погибнуть! Что за ерунда? А может, ему привиделось это желтое пятно? В глазах сверкнуло… Да, в глазах сверкнуло, конечно. Однако и желтый шарф был! Идиоты… Кто так ездит? И машину им не жалко, зацепили же. М-да, странная ситуация. Сильва выбрался из-за ограждения. Пока шел к дому, пытался успокоиться. Уже зайдя на территорию усадьбы, вздохнул с облегчением. Подошел к двери, глянул в окно. Теодор уткнулся в стекло, он ждал Сильву. И от этого в груди потеплело. Нет, Грете о случае на дороге он рассказывать не будет. Зачем ее расстраивать? А с котом, пожалуй, можно поделиться. * * * До прихода следователя Шлоссера оставалось какое-то время, и, отобедав, Сильва и Грета решили разыграть партию в шашки. Тетушка Грета играла потрясающе. Прошло совсем немного времени, и ее шашка превратилась в дамку. Выиграв первый бой, Грета раскраснелась от удовольствия. Лицо преобразилось. Для своего возраста Генриетта фон дер Сакс выглядела отлично: сухощавая седая женщина, достаточно высокая, всегда стильно причесана. Ходила она, держа прямо голову: в осанке, лице, манерах чувствовалось достоинство. Хотя Сильва замечал, что иногда ей хотелось опереться на трость или просто расслабленно посидеть в кресле, но она усилием воли заставляла себя выглядеть царственно. Ее светло-голубые глаза несколько поблекли, но не утратили живости и смотрели на собеседника пытливо и сосредоточенно. В доме Грета ходила в одежде, подчеркивающей ее подтянутую фигуру: надевала разного цвета свитера и брюки. На ногах легкие изящные туфли с небольшим каблучком. Аристократка. Нельзя сказать, что она выглядела моложе в свои семьдесят пять, но она выглядела великолепно для своих лет. «Зря я надеялся на легкий выигрыш, – подумал Сильва. – Легко не получится. Попробую отыграться». Кот лежал у него на коленях. Дремал, урчал, сопел. – Мне мешает Теодор, – рассмеялся Сильва, проигрывая и вторую партию. – Он расслабляет, не настраивает на игру. Довольная Грета шутливо погрозила пальцем: