Немецкий мотоцикл выскочил из-за поворота, как черт из табакерки! Полный комплект – пулемет в люльке, три здоровых лба в плащах и шлемах. Для партизан эта встреча стала неожиданностью. Кусты и деревья глушили звуки – какая-то глухая зона. Партизаны бросились в лес. Шубин выскочил из телеги и вместе со всеми распластался в грязи, не понимая, что происходит. Немцы заорали, пилот потерял управление, переднее колесо загуляло по колее. Ударил пулемет – и весь шквал свинца достался головной лошади в яблоках. Бедняжка повалилась на бок, затряслась. Все произошло очень быстро. Пострадала только лошадь. Мотоцикл тряхнуло, стрелок выпустил рукоятку, приклад собственного пулемета двинул ему по челюсти. Мотоцикл сменил направление, съехал в кювет – еще немного, и он бы стал утюжить засевших там партизан! Подлетел Шаламов, бросил гранату и откатился. Взрыв прогремел справа от люльки, на обочине. Брызнула грязь с обрывками травяного дерна. Мотоцикл повалился на левый бок, двоим зажало ноги, они закричали благим матом. Пулеметчик вылетел из люльки и приземлился на крошечной поляне. – Вот это да, – пробормотал Кошкин. Зажатые мотоциклисты надрывали глотки. Снова отличился Шаламов: подбежал к ним, опустошил половину магазина. Обжег руки о раскаленный металл мотоцикла. Бросился к пулеметчику, который еще подавал признаки жизни. – Отставить, Шаламов! – спохватился Глеб. – Не трогай его, пусть лежит! Пятеро, вперед на дорогу, занять оборону! Остальным – уйти в лес! Но «первая ласточка» оказалась и последней. Мотоциклетный патруль, похоже, оторвался от своих, в одиночку заехал в лес. Партизаны рассредоточились за деревьями. Ворчал Халевич: так, мол, и обделаться недолго. Шубин поспешил к пулеметчику. Тот, по-видимому, отделался переломами, прерывисто дышал. Дотянуться до оружия он не мог – руки не слушались. Время поджимало – некогда справляться о житье-бытье. Шубин не зверствовал, разговаривал спокойно. Пусть враг, но человек был в шаге от смерти и заслуживал хоть какого-то снисхождения. Пулеметчик переживал шок, плохо понимал, что происходит, и ничего не скрывал. Он шептал слабым голосом, отвечая на вопросы. Его зовут Вальтер Шульберт, отдельный мотоциклетный батальон в составе армейской группы, действующей северо-восточнее Вязьмы. В здешние леса направлены два мотоциклетных взвода – десять экипажей. Был ночной марш по распутице из села Черкасово. Партизанскую базу собирались ликвидировать южнее, но появились данные, что она сменила место пребывания и перебирается на север. Бой в данном квадрате разгорелся полчаса назад, и мотоциклисты гауптмана Вайхмана снова выдвинулись в другой район. Замыкается кольцо на участке местности площадью шесть квадратных километров. Помимо мотоциклистов, действует полностью укомплектованный мотопехотный батальон. Где находятся в данный момент его соратники, Шульберт, к сожалению, не знает, его экипаж получил приказ курсировать в данном районе, уничтожать партизан, оторвавшихся от основных сил… Увидев ствол на уровне своего сердца, пулеметчик возбудился, зачастил, как печатная машинка. Он еще не все сказал, он так много знает, его нельзя убивать! Пуля пробила сердце и оборвала последний крик. В следующий раз договорим… Шубин командовал посаженным голосом: бросить телеги, забрать рацию, всем уходить на северо-восток и не растягиваться! Есть шанс, что кольцо еще не замкнулось. А если и замкнулось, не впервой прорываться. Бойцы один за одним исчезли за кустами. Двадцать две души, не считая возниц, которые не бог весть какие воины, – приличная сила, даже есть с кем пару раз в атаку сходить… Лейтенант пропустил бойцов, волочащих рацию, пристроился в хвост колонны. Предстоял непростой бросок по сложнопересеченной местности… По карте он уже не ориентировался, только знал, что надо прорваться. А немцы были рядом, их присутствие кожей чувствовалось… На противника нарвались, когда бегом пересекали поляну. Угодили в то самое оцепление! Не было времени проводить разведку. Пулемет ударил из-под развесистой березы на краю поляны. Следом вступили в бой автоматы. Упали трое бойцов. Смерть прошла рядом: один из погибших упал в метре от Шубина – немолодой возница, заросший свинцовой щетиной. Партизаны залегли. – Гранаты к бою! Не стоило смущаться, что цель далеко. Бросали активно: этого добра набрали предостаточно. Летели советские РГД, кувыркались немецкие «колотушки» с удлиненными рукоятками. Гранаты взрывались с недолетом, только одна, пущенная кем-то рукастым, долетела до леса. Вряд ли немцы ожидали столь слаженных действий от кучки людей. Грохот стоял невообразимый. Ударные волны гнули деревья и рвали кустарники. – Выкусили?! – хрипел Кошкин, перекатываясь в соседнюю борозду. – Как мы их, товарищ лейтенант! Пусть чертям в аду тошно станет! – Ада нет, боец! – А это что? – Кошкин засмеялся животным смехом. Поляну заволокло прогорклым дымом. Партизаны ворвались в лес и снова увидели перед собой ненавистные мышиные шинели, бледные, охваченные страхом лица. Схватка была недолгой: стреляли в упор, бились прикладами. Кучку фашистов уничтожили быстро и умело, побежали дальше. Немцы находились и слева, и справа, пусть друг в друга стреляют! Так и случилось: за спиной разразилась яростная пальба. Отряд недосчитался еще двоих, осталось семнадцать. Погиб молодой парнишка с простреленной рукой. Халевич волочил ногу и скрипел зубами – не уследил за своей конечностью. Но помощи не просил, как-то двигался сам. Мускулистый Тищенко тащил за плечами рацию, шумно отдувался. Снова поляна, снова засвистели пули, теперь стреляли сбоку, но нельзя было останавливаться. Отстреливались на бегу, швыряли гранаты. В лесу Шубин пересчитал бойцов по головам – потеряли еще двоих. Дальше был густой ельник, до которого не добрались немцы, – деревья росли непроходимой стеной, прорываться через нее было то же самое, что через неприятельские порядки. На непроходимых участках опускались на колени, ползли на четвереньках. «А ведь оттянули на себя противника! – пульсировало в голове. – Есть за что погибать». Но смерть не приходила - умирали вокруг, а лейтенант Шубин оставался живой: с одной стороны неплохо, а с другой уже просто стыдно. Партизаны двинулись по лесу, выстроившись в изломанную колонну. Ветер доносил обрывки немецкой речи, гудели машины - значит где-то рядом была дорога, пригодная для автотранспорта. Вздымались баррикады из валежника. - Вот уж точно - чем дальше в лес, тем больше дров!.. - проворчал Халевич, перебираясь через горы гнилушек. - Тем больше партизан… - рассмеялся Вартанян. - А дрова можно и на опушке собирать! Внезапно заработал громкоговоритель и все встали как вкопанные, - установка находилась неподалёку, имела приличную мощность, казалось, что говорят за соседней берёзой. - Русский партизанен!.. К вам обращаться представитель немецкий командование! Прошу ваше внимание!.. - разносился по лесу картавый голос, с чудовищным акцентом, да ещё и приправленные ржавым металлом. - Внимание, внимание, говорит Германия!.. - пробормотал Кошкин. Шубин приложил палец к губам, махнул ладонью: «Всем лечь!». - Русский партизанен, просим немного внимания!.. - продолжал настойчиво вещать громкоговоритель. - Сопротивление бессмысленна… Вы окружены зольдатам Великая Германия!.. Предлагаем сдаться, во избежание бессмысленный жертвы или вы будете уничтожать! У вас нет никакой шанс! Поднимите руки и бросьте оружие и выходите! Германия великодушная страна, вы не быть расстреляны… Вам обращаться внимательно отношение, горячий питание, хороший медицина для раненых. Вас будут содержать в достойные условия. Все желающие перейти на в сторону Великой Германии смогут это сделать. Повторяю, сопротивление бессмысленно, вы окружены немецкий зольдатам и быть немедленно уничтожен. - Хрень какую-то несёт!.. - зевнул Шаламов. - То ли по-русски, то ли по-каковский… Я половину слов не понял. - Да заткнись ты! - хрюкнул Кошкин. - Дай послушай, что люди говорят. Товарищ лейтенант, они ведь где-то рядом… Установка работала неподалеку. Шубин приподнялся, повернул нос по ветру, возникла мысль: пока работает пропагандистская машина, бдительность противника будет не на высоте… Какой-то кураж навалился, дурь в голове… Значит так, а если по другому… Динамик продолжал вещать, живописал прелести почётного плена, соблазнительные перспективы в случае перехода на сторону Великой Германии. Шубин показывал знаками: «Вперёд, но только тихо!». Очевидно, немцы не догадывались, что партизаны находится так близко. По лесу петляла просёлочная дорога: проезжая часть заросла травой и грязи на ней практически не было; носом к югу стоял кабриолет повышенной проходимости «Кюбельваген» - машина до гениальности простая, экономичная и практичная, данный экземпляр имел привод на все колеса, иначе не забрался бы в эту глушь; установка находилась на заднем сиденье. Молодой немец в форме обер-лейтенанта завершил проникновенную речь, выбил из пачки сигарету, с наслаждением закурил. Рядом сидел ефрейтор в очках, перебирал бумаги на переднем сидении, зевал. Полноватый водитель - ефрейтор что-то бросил офицеру, тот снисходительно улыбнулся, постучал по сигарете указательным пальцем, стряхивая пепел. За «Кюбельвагеном» стоял мотоцикл охраны с тремя солдатами - они тоже курили и не смотрели по сторонам…. Им первым достался весь вал свинца, - гитлеровцы дружно попадали с мотоцикла и больше хлопот не доставляли. Партизаны высыпали из леса, подошли к машине, немая сцена удалась на славу: обер-лейтенант потерял дар речи, вытянулась расстроенная физиономия; замолчал ефрейтор, поджал губы и побледнел; водитель подавился пока зевал, стал икать. - Вы чего такие серьёзные? - засмеялся Кошкин. – Веселитесь? Весело же, правда? - он выпустил очередь над головой немцев. Те вышли из ступора, загалдели. Стрелять в беспомощную публику было не очень достойно, но Шубин перешагнул через принцип: выстрелил в грудь офицеру; ефрейтор начал подниматься - зачем спрашивается, сидел бы и отдыхал, - пуля швырнула его обратно, водитель вывалился из машины и колобком покатился в лес, да так шустро, словно ему срочно приспичило; огненный вихрь устремился за беглецом. - Мужики, кончайся палить! Он мёртвый… Оглохнем же!.. - заорал Шубин, затыкая уши. Снова шум: из-за поворота выбежали трое солдат и поздно сообразили, что погорячились - не надо было выбегать; пули разбросали по дороге их окровавленные тела. - Все в лес!.. Что смотрите? В лес я сказал! – Глеб, провожая глазами своих бойцов - маловато их осталось. Сорвался было с места, чтобы догнать, но вдруг замер - ох уж этот кураж и дурь в голове, которую не извести никакими войнами!.. Он, словно зачарованный, уставился на громкоговоритель, одновременно прислушиваясь - мир не взрывался и не летел вверх тормашками - девять трупов в округе и больше никого. Лейтенант поспешил к машине, схватил громкоговоритель, присоединённый шнуром к продолговатому металлическому ящику, - на последнем было несколько кнопок и два тумблера, повернул правый, - установка издала мерзкий звук резьбы гвоздем по стеклу… Эх, не приходилось ещё выступать перед широкой аудиторией! Прикусил язык, чуть не вырвалось «Раз-раз…». Что за блажь напала? - поди разберись… Импровизировать пришлось на ходу: - Солдаты и офицеры Великой Германии! - огласил притихшую округу торжественный голос, немецкая речь лилась неплохо, небольшим акцентом можно было пренебречь. Это срочное сообщение! Немедленно оставьте свои дела! К вам обращается командир пехотной дивизии генерал-майор Гальдер! Мы переживаем суровый час: на фронте происходит катастрофические изменения; русские войска, получившие резервы из Сибири, прорвали наши позиции в районе Можайска и Наро-Фоминска, и в данный момент замыкают кольцо окружения. Мы несём тяжёлые потери… Сегодня ночью русская авиация безжалостно бомбила Берлин, нанесла удар по рейхстагу и канцелярии фюрера. Солдаты в этот трудный для рейха час мы должны сплотиться и действовать как один организм. Мною получен приказ: срочно отвезти все войска к Вязьме и Ельне, вы должны немедленно оставить свои позиции и уходить на запад! В противном случае это будет расценено как неподчинение приказу! Он бросил микрофон и устремился к лесу. Откуда столько детства в голове? Из кустов на отчаянного лейтенанта таращились изумленные глаза бойцов. - А что это было, товарищ лейтенант? - с невольным уважением протянул Вартанян. – Мы как-то не шибко рубим в немецком… - Пошли, пошли! - заторопил их Глеб. - Потом расскажу… Позже всем личным составом катались по поляне, держась за животы, вытирали слёзы веселья. - Думаете сработает? - спросил Шаламов. - Нет конечно, немцы же не конченые дураки. Но растерянность и заминка могут случиться… Дальше шли веселее, обменивались шутками и впечатлениями - рассмешил их командир. Стрельба за спиной стихла, перестали реветь тяжелые грузовики, день подходил к концу. Группа вышла на дорогу, на обочине которой торчал указатель «село Степаново, два километра» и попятились обратно. Дорога имела наезженный вид, село пришлось обходить лесом, потом с риском для жизни миновать открытый участок - немцев в районе не было, но на юго-востоке работала артиллерия. На поляне, среди облетевших осин, сделали привал. Серьезных осадков в этот день не было, несколько раз моросил дождь, но быстро затихал. Люди садились, принимали удобные позы: Тищенко сгрузил на землю рацию, упал рядом; Шубин развернул потрепанную карту, - дело двигалось к вечеру, но ещё не смеркалось. Село Степанова находилось в двенадцати километрах от крутой излучины Нары, где держался 704-ый полк в составе 43-ей армии. Видимо с ними и была связана несмолкающая канонада. Вот ведь как бывает: незаметно за беседой отмахали уйму верст и чуть не вышли к линии фронта, но где же сейчас полковник со своими обозниками? Шубин всматривался в карту, чертил ногтем предполагаемые маршрут. Группа отклонилась километров на десять, уводя за собой противника - у Моисеевского открытая дорога к той самой излучине. У партизан есть рация, могут связаться с командованием, там четыре полка и те устроят коридор. В каком районе люди Шубина могут с ними соединиться? Личный состав самозабвенно дымил махоркой, Глеб завёл шарманку с уже подсевшими аккумуляторами - рация работала, но треск помех надрывал уши - выйти за пределы радиуса действия они не могли. От волнения вспотели ладони: он крутил настройку, ловил волну - так неопытный водитель пытается удержать сцепление, чтобы машина не заглохла. «Шубин, это ты?», - ворвался в эфир искажённые помехами голос Моисеевского. «Так точно, товарищ полковник! - он чуть не вскочил от радости, остальные навострили уши. - Вы целы? Как отряд? Где вы находитесь?». «Сначала ты давай…», - голос собеседника дрожал и не лучился энтузиазмом. Лейтенант излагал лакониично, понятными фразами: «Группа понесла потери, но половина отряда уцелела. Готовы соединиться со своими товарищами. В случае необходимости, можно выступить на встречу». «Плохи дела, лейтенант, - обескуражил его полковник. - Поначалу всё шло по плану, но потом немцы разгадали наш маневр - перерезали проход». «Это как, Александр Гаврилович? – Шубин похолодел. - Мы же всех увели...». «Всех, да не всех!.. - огрызнулся полковник. - Хоть ты и мастер своего дела, а всех не уведёшь. Мы только в низину спустились, после того как ты там тарарам на левом фланге затеял, думали проскочим. Почти весь обоз на виду был, когда «Рама» в небе объявилась, - низко, зараза, летела. Лётчик нас видел, – хорошо, что на этом разведчике ни бомб, ни пулемётов. Дальше всё понятно? «Рама» улетела, лётчик ещё в воздухе обо всём доложил. В общем, развернули обоз и обратно на склон, едва мы успели в лес втянуться, как штурмовики налетели, рассыпались по лесу, те там стреляли, - несколько бомб сбросили, человек пятнадцать потеряли и гражданских, и бойцов, в общем, терпимо… Две подводы повредили, но мы их на ходу отремонтировали… В общем сам понимаешь, пришлось возвращаться. Имелся запасной вариант - в Уманские леса, это восточные Чановского бора, там немцы ещё не освоили территорию, туда и направляемся. Будем продолжать партизанскую деятельность». «Как же так, Александр Гаврилович?», - потрясённо бормотал Глеб. Были у него предчувствия, но чтобы вот так, решительно поставить крест… «Успокойся, Шубин, ты не виноват. Ты выполнил свою задачу до конца. Мы пока не контролируем полёты разведывательной авиации противника, - полковник не весело засмеялся. - Всё в порядке! Мы ушли со старого маршрута, сейчас движемся в Уманские леса. Немцы нас потеряли, - пару раз летали «Рамы», но мы успевали уходить с дороги. Стычек с противником пока не было». «Дайте свои координаты, Александр Гаврилович! Мы идём к вам!». «Даже не думай, Шубин! - рассердился комдив. - Дело сделано… Значит так и будет… Пока до нас дойдёшь - всех людей положишь и сам сгинешь. Что я тогда твоей невесте объяснять буду?».