– Ради бога, – взмолился я. – Кто-нибудь скажет мне, кто написал здесь на стене призыв к Уайлду сосать член у ниггера? Может, мне сразу и начать? Давайте разбираться. Один был ненамного выше меня и левша. Второй ростом где-то пять футов восемь или девять дюймов и, возможно, родом из Ирландии, поскольку такой сленг припасен для сявок, молли и мэб только на Британских островах, а это значит… – Я прищелкнул пальцами и воскликнул: – О, дошло! Друзья Малквина. Парни типа тех, с кем он был вчера на Пяти Углах. Им страшно хотелось сделать свой бизнес, а тут встрял я. Кто они такие? Тут я осекся, заметив, с каким выражением взирают на меня присутствующие. Ирландцы – растерянно, а Джакоб Пист, улыбаясь во весь рот, точно ребенок, который только что спел сложную арию для гостей родителей. – Я Вёрджил Бирдсли, – произнес чей-то приятно округленный голосок. – А это мистер Джеймс Макдивитт. Я резко развернулся и увидел грозного черноволосого ирландца, которого видел вчера с Малквином – выяснилось, что фамилия его Макдивитт, – а рядом с ним Бирдсли, карапуза-переростка с круглой физиономией. Они стояли в коридоре прямо у двери. Очевидно, ждали моего прихода. И прямо-таки насквозь прожигали мне кожу взглядами, полными ненависти, точно собирались содрать ее с лица, не прибегая к помощи кипящего масла. – Вы изгадили и разрушили мой кабинет, – сказал я. – С чего ты взял? Кто-то другой постарался, – ответил Бирдсли. – И если хотите знать мое мнение, этот человек заслужил медаль. – Завтра утром, в девять в соборе Святого Патрика состоится отпевание Шона Малквина, нашего соотечественника и настоящего героя, которому следует отдать последние почести. Вы, конечно, будете? – спросил Макдивитт, адресуясь не ко мне, а к остальным присутствующим в комнате. Мистер Килдер стоял, переминаясь с ноги на ногу. – Если получится, Макдивитт, если получится, то непременно. – Те, в чьих жилах течет ирландская кровь, должны хоть в лепешку разбиться, но почтить память героя, погибшего от рук безумного цветного убийцы. Да, и вот еще что, – добавил он, – нельзя ли перемолвиться словечком с Уайлдом? Желательно наедине. Мистер Уайлд, пройдемте с нами. – Никуда он не пойдет, – заявил Пист. Я успел подобрать несколько отборных словечек для Макдивитта и Бирдсли, для этих погромщиков, которые лишили меня единственного рабочего места, которое я с полным правом мог назвать своим. Но тут, к моему удивлению, Пист, Коннел и Килдер загородили меня от них. Встали стеной, плечом к плечу, руки скрещены на груди. Были готовы ко всему – даже к драке. Я просто лишился дара речи. Одно дело делить на двоих газету и фляжку со спиртным, или же трудную работу и стремление сделать наш город хоть чуточку безопаснее, хотя, конечно, это сильно сплачивает людей. Я никогда не учился в университете, не посещал церковь, не примыкал к бандам, не бегал по улицам, размахивая железными прутами, и, однако же, нашлись люди, которые предпочитали видеть меня живым. И они не были моими родственниками. И я не просил их о помощи, и не мог заплатить им за эту услугу и медного гроша. Я даже смутился, честно говоря. – Что ж, тогда всего хорошего, – сказал Коннел Бирдсли и Макдивитту. – Приятно было повидаться с вами, скорбящими, а Малквина даже еще не похоронили, Господь да упокой его душу. Мы вас больше не задерживаем. Ступайте и посмотрите, может, удастся встряхнуть и как-то воскресить его. – А если у нас совсем другие планы? – проворчал Бирдсли. – Лично я собираюсь хорошенько встряхнуть Уайлда, – вставил Макдивитт. И тут послышался щелчок. Тихий, не тот, что раздается, когда взводят курок ружья. Такой звук издает только маленький пистолет. – Должен предупредить, что владею смертоносным оружием, но собираюсь использовать его лишь в самом крайнем случае. Если меня вынудят. Я расслабился и, разинув рот от изумления, наблюдал за тем, как Пист достает из кармана пальто крохотный позолоченный пистолет с витиеватым орнаментом. Похоже, оружие это входило в набор дуэльных пистолетов, когда было в моде драться из-за какой-нибудь богатой французской наследницы, которую изображали на картинах с кучей маленьких собачек на коленях. Пист прицелился в потолок, голова ушла в плечи еще глубже, чем обычно, лицо искажает брезгливая гримаса. И дураку было ясно, что ему противно даже прикасаться к этой штуковине. – Так у вас есть пистолет? – растерянно спросил я. – Слава Деве Марии, это утешает, – донельзя довольный, произнес мистер Килдер. – Макдивитт и Бирдсли, а ну, расступились и живо в коридор. Мы уходим. Они повиновались, на лицах читались крайнее отвращение и досада. Коннел с Килдером вышли первыми. Затем – я, а уже следом за мной Пист. И при этом смотрел так, точно в руках у него был огромный скорпион и что ему было плевать, какое впечатление это производит на окружающих. – Ну, молись, Уайлд, – прошипел мне вслед Бирдсли. По части молитв я не силен. Ни одной толком не знаю. Но смысл предложения был ясен. И вот мы вчетвером направились к ближайшему выходу, ловя на себе вопросительные взгляды мелких клерков, полицейских и адвокатов в напудренных париках. Только когда мы вышли на зимний морозный воздух, до меня наконец дошло: всем этим людям показалось, что морщинистый голландец похитил меня и ведет неведомо куда под прицелом пистолета. – Мистер Пист, – я ухватил его за локоть; длинные руки напряжены, спутанные волосы развевает ветер. – Никто нас не преследует. Он глубоко вздохнул и опустил пистолет. – С чего это вдруг вы обзавелись оружием, похожим на русский самовар в миниатюре? – полюбопытствовал я. Пист хмыкнул и опустил позолоченный пистолетик в карман пальто. – Да вот нашел, сегодня утром. Ну, и парня тоже арестовал. Просто еще не успел сдать, как положено. – А он заряжен? – Понятия не имею. Могу признаться как на духу: огнестрельное оружие страшно меня заводит. А как узнать, заряжен или нет? Коннел так и покатился со смеху, Килдер ухмылялся, потирая бакенбарды. Пист покраснел, я с трудом подавил улыбку и откашлялся. – Послушайте, вот уж не ожидал, что вы, ребята… – Тут, к своему смущению, я ощутил, что тоже начал краснеть, от корней волос на шее, и решил начать сначала. – То есть хотел сказать, вы вовсе не были обязаны принимать в этом участие, и я… словом, спасибо вам, – неуклюже закончил я. Килдер пожал плечами. – Этот Малквин был настоящим ублюдком. Макдивитт – тупица и зверь, всегда был с ним в одной упряжке, а Бирдсли… – А Бирдсли – это ходячая задница, – закончил за него Коннел. Пист был просто ошарашен. – Послушайте, мистер Уайлд, – начал он, – вы с честью носите медную звезду, и лично я всегда считал для себя честью оказать вам посильную помощь. Несмотря на… свое отрицательное отношение, когда дело доходит до огнестрельного оружия, которое вдруг может взорваться прямо в руках. А может, и нет. – В таком случае вам лучше держаться подальше от Гробниц, – хмурясь, посоветовал ему Коннел. – Мы должны показать Мэтселлу ваш кабинет, – добавил Килдер. – Думаю, он не будет возражать, если на какое-то время вы подыщете себе другой более уютный уголок. Я взглянул на Гробницы из-под полей шляпы. Жутковатое местечко. Здесь жарко и душно летом, холодно зимой, в него постоянно просачивается сырость, потому как построено здание на болоте, а воздух внутри пропитан отчаянием. И все люди там рассажены по своим клеткам – от одной мысли об этом накатывала дурнота, – а находятся Гробницы в добрых семи минутах ходьбы от заведения, где можно купить мало-мальски приличный кофе. Но это мое место. Мои Гробницы. А теперь меня вытеснили оттуда, и больше всего на свете мне хотелось рассчитаться с тем, кто это сделал. Я знал, как сделать из него козла отпущения. Пожал руки своим коллегам. Вложил в этот жест всю теплоту, поскольку эти ребята только что доказали, что являются настоящими и храбрыми моими друзьями. – Вы там поосторожней, мистер Уайлд, – крикнул мне вслед Пист. – Смотрите в оба и свяжитесь с нами, как только понадобится помощь. Обещайте, что не будете лезть на рожон, ладно? – Ну, конечно, нет. Я развернулся и зашагал по направлению к публичному дому Шелковой Марш, что на Грин-стрит. Глава 16 Ничто так не восхищало хозяйку, как созерцание ее страданий, и несколько раз, когда Эппс отказывался продать ее, она пыталась подкупить меня, предлагая деньги за тайное убийство, чтобы затем ее тело захоронили где-то в безлюдном месте на окраине болота. Соломон Нортап. Двенадцать лет рабства, 1853 Портрет Шелковой Марш висел в вестибюле, над кадкой с аспарагусом – зеленая дымка из тончайших листочков напоминала полузабытый сон, – и, войдя, я сразу же взглянул на него. Одетая в изумрудно-зеленое платье, Шелковая возлежала в мастерской художника на простом черном диване, воздушные светло-золотистые кудри волнами спадали с плеч, в глазах светилось томительное предвкушение. Портрет являлся безупречной копией оригинала. И не потому, что художник был гением, хотя, безусловно, являлся хорошим портретистом. Просто, в отличие от большинства живописцев, которым требуется вдохновение и мастерство, чтобы наделить изображаемых людей душой, вдохнуть в них жизнь, он заморачиваться не стал. Никакой души в глазах Шелковой Марш на портрете не просматривалось. Так что сходство было налицо. Войдя в залу, где вдоль стен были расставлены высокие венецианские зеркала, я взглянул на свое отражение. Да, выгляжу паршиво. Весь напряженный, губы сжаты в тонкую злую линию, глаз заплыл и не открывается. В одном из кресел с богатой пурпурной обивкой с рисунком в виде весенних ирисов сидела девушка лет шестнадцати или семнадцати и читала книжку. Подняла глаза, увидела медную звезду и испуганно прикусила губку. – Я не сделаю вам ничего плохого, – поспешил успокоить ее я. – Только скажите честно, сколько лет самой молодой из здешних девушек? – Вроде бы Лили пятнадцать, – пробормотала она. – Так малолеток нет? Она помотала головой. – Будьте добры, скажите мадам, что Тимоти Уайлд хочет перемолвиться с ней словечком. Ждать долго не пришлось. Минуты через три появилась Шелковая Марш в красном бархатном халате с шелковой розовой подкладкой в желтую розочку – она виднелась, когда полы распахивались при ходьбе. Волосы заплетены в длинную косу, перекинутую через плечо, на хорошеньком личике нескрываемое любопытство. – О, мистер Уайлд! Вот уж неприятный сюрприз. – Она подошла к резному буфету в углу, достала две рюмки и налила бренди. – Что, собрались обшаривать все мои комнаты в поисках малолеток, как было в прошлый раз? Могу заверить, мероприятие бесполезное. Уже поняла, что лучше и выгодней нанимать девушек более опытных, умеющих доставлять удовольствие. Может, желаете попробовать? – Пришел узнать, что, черт побери, происходит. Она протянула мне табакерку, я взял. Хотелось хоть немного расслабиться. Я не боялся, что она причинит мне вред, по крайней мере, напрямую, хоть и поклялась некогда уничтожить меня. Но раз я при исполнении, ей могли грозить за это нешуточные неприятности, и она это понимала. Карие глаза с узкими голубыми ободками вокруг зрачков так и впились мне в лицо. – Не представляю, кто это вас так отделал, – приветливо произнесла она. – Да все вы прекрасно представляете. – О, мистер Уайлд, – она рассмеялась, музыкально, переливчато. – Вы всегда были слишком умны для такой простой девушки, как я. Вы правы. Похоже, покойный мистер Малквин потрудился на славу. Он был просто образцовым полицейским, не так ли? Преданным своему делу.