— Еще раз прошу извинить меня за мою бестактность. — Попытался улыбнуться Георгий, — Но может быть завтра я смогу загладить перед Вами свою вину? — Вы ни в чем не виноваты. — Строго отозвалась Дана, не поворачивая головы в сторону мужчины, — но на завтра у меня запланированы съемки. На самом деле, сам факт того, что Мануков решил отвезти ее в отель, женщина восприняла с невероятным облегчением. Это косвенно подтверждало, что проблемы ее спутника никак не могли быть связаны с Мирчей, который подозрительно долго молчал. Остаток пути они ехали молча. Подъехав к отелю, Дана не стала ждать пока Георгий откроет ей дверь, а сама вышла из автомобиля и, бросив на прощание дежурные слова благодарности, степенно направилась в холл. Закрыв за собой дверь, под удивленные взгляды администратора и консьержки, она бегом поспешила в свой номер. Открыв дверь, Дана огляделась. Все вещи лежали на своих местах, но и признаков появления в номере Мирчи, тоже не было заметно. Это в очередной раз ее насторожило и она набрала номер его телефона. Неприятный голос автомата сообщил, что телефон абонента выключен или находится вне зоны досягаемости. «Может быть, села батарейка?» — попыталась успокоить себя Дана и, сняв туфли, уселась в кресло. Хаотично переключая пультом телевизионные каналы, она никак не могла освободиться от тревожных мыслей в отношении Мирчи. Его молчание не давало ей покоя, а только наталкивало на тягостные размышления. ГЛАВА 9 Пробуждение было невероятно тяжелым. Нестерпимо гудела голова и ныли скованные запястья. Мирча не открывая глаз, пытался воспроизвести в памяти недавние события. Сознание выхватывало отдельные эпизоды воспоминаний. Сначала все происходило так, как он и планировал. Без проблем вошел в дом, отключил сигнализацию. Несколько минут потратил на то, чтобы найти сейф. Это оказалось совсем не сложно. Мануков нисколько не отличался в этом вопросе оригинальностью. Его сейф находился в кабинете за картиной, висевшей на стене, а ключи в верхнем ящике стола. Что было дальше, Мирча вспомнить уже не мог. Последнее, что зафиксировало его сознание, это какой-то шум сзади и темнота. — Шеф, он, кажется, очухался! — резко ударил по ушам незнакомый голос. Яркий свет электрической лампы сначала ослепил его. Мирча хотел прикрыть глаза руками, но они были ему не подвластны. Через минуту он окончательно пришел в себя и только сейчас понял, что сидит на стуле со связанными руками и ногами. Напротив него с невозмутимым лицом стоял невероятных размеров детина, с абсолютно голой головой, плавно переходящей в плечи, и кулаками, размером с пивную кружку. Он больше напоминал плательный шкаф, нежели живого человека и от этого Мирче стало совсем не по себе. — Очень хорошо, а то я думал, что ты его убил. — С другой стороны комнаты раздался знакомый голос Манукова. Хозяин дома взял стул и, поставив его спинкой вперед, сел на него верхом в метре от связанного Мирчи. — Ну, что, господин телеоператор, Вас не учили в детстве, что воровать чужие вещи не красиво? — С насмешливой улыбкой спросил он. — Хотя, Ваша причастность к журналистике начинает вызывать у меня большие сомнения. — Я у вас ничего не крал. — Буркнул в ответ Мирча. — Точнее сказать, не успели. — Поправил его Мануков. — Хотя и профессиональным вором вас не назовешь. Вы действовали, как дилетант. Бессовестным образом похитили у меня ключи с вешалки и думали, что я этого не замечу? Глупо. Мучались с отключением бутафорной сигнализации, даже не подозревая, что в доме может быть физическая охрана. Что вы здесь забыли? — Вы не имеете право меня здесь задерживать, тем более наносить мне телесные повреждения. — Попытался заявить о своих правах Мирча. — Я румынский подданный и требую присутствия консула. — Ух, ты! — засмеялся Мануков и, весело взглянул на охранника, — Он нам еще угрожает. — Затем, сняв с лица улыбку, он перевел холодный взгляд на пленника и продолжил. — А ничего, что иностранный подданный незаконно проник в мой дом, с целью ограбления. Я имею полное право сейчас вызвать не консула, а полицию. Те в свою очередь найдут Ваши отпечатки и на ключах, и на сейфе, и на этой картине. — Он указал рукой на холст, который Мирча сам снял со стены. — А это, между прочим, никакая-нибудь репродукция или копия, а настоящий Шагал и цена этой картины сотни тысяч долларов. Так что лет десять пребывания в нашей тюрьме Вам гарантированы. — Однако Вы этого не сделали. — Немного осмелев, парировал Мирча. — Значит, тоже преследуете какую-то цель? — А Вы не так глупы, как кажетесь на первый взгляд. — Усмехнулся Мануков и добавил. — Вижу, что между нами назревает конструктивный разговор. Но прежде, чем перейти к делу, ответьте все же, что Вы искали в моем доме? Отпираться дальше, было глупо, и Мирча честно сознался. — Я хотел лишь взглянуть на карту захоронения клада Запорожской Сечи. Мы узнали, что Вы располагаете ею. Воровать ее у меня и мысли не было. Если б Вы нам сразу ее показали, я бы сейчас здесь не сидел. — Ах, вот почему вы ко мне пришли, а я голову ломал, чем моя скромная персона могла заинтересовать журналистов из Румынии. — Он легко хлопнул себя по колену. — Не думал я, что вдова Кочнева расскажет вам, о том, как продала эту карту мне. Ну, да Бог с ней. Мануков встал с места, подошел к сейфу и, не оборачиваясь, произнес. — Пожалуй, я смогу удовлетворить Ваш интерес и покажу Вам эту карту. Он щелкнул замком, не спеша, вытащил небольшую деревянную шкатулку и поставил ее на стол. Демонстративно испытывая терпение Мирчи, он медленно извлек из нее потемневший от времени пергамент с водяными знаками и, не торопясь, развернул его перед глазами своего пленника. Мирча, забыв о своем нынешнем положении, с интересом впился глазами в заветную схему. Она почти ничем не отличалась от той копии, которую он в свое время сфотографировал в военном архиве, однако на ней не доставало лишь одной маленькой стрелки в устье речки, которая присутствовала как на копии, так и на оригинале, придавая на рисунке очертания задней части условной головы. — Вы удовлетворены? — с прежней усмешкой спросил Мануков. Мирча утвердительно кивнул головой в ответ. — Должен Вас разочаровать. — С нотками сожаления в голосе, продолжал говорить Мануков. — Найти клад по этой карте не возможно. Если он и существовал когда-либо, то старик Симон за годы жизни в монастыре явно успел его перепрятать. Вы не поверите, но мне удалось даже разгадать эту карту. Вот обратите внимание, — Он взял карандаш в руки и, как указкой, начал показывать на карте. — Очертания рек Темерника, Дона и Кизетиринки (именно так называлась неизвестная ранее речка), напоминают контур женской головы. Цветок в виде сережки на ухе — это крепость св. Дмитрия. Тонкая линия, напоминающая ухо — это подземный ход, ведущий из крепости на север в степь. Теперь, в верхней левой части изображен тризуб — символ Запорожской Сечи, в нижней части — топор. Так раньше обозначались на картах таможни. В правом нижнем углу на месте слияния Кизетиринки с Доном изображено копье. Эти три знака я соединил линиями и у меня получился треугольник, затем я провел линии от вершин углов и они соединились в месте нынешнего расположения храма Сурб-Хач. Подобраться к храму по указанному на карте подземному ходу сейчас не возможно, потому что на этом месте давно стоит жилой микрорайон и найти в ход в него, уже не получится, а добраться до клада через храм, тоже не реально, все подвалы замурованы. Поэтому, дорогой мой румынский коллега, зря вы ввязались в эту историю. После вашего первого появления в моем доме, я сразу догадался, что вас заинтересует карта. Но я умышленно вам ничего о ней не сказал, потому что по натуре своей игрок и очень уж захотел посмотреть, какие шаги вы предпримите, чтобы выйти на разговор о ней. Однако отдаю должное выдержке Вашей спутнице. Она ни словом не обмолвилась о ней. Мануков бережно свернул карту в трубочку и вновь спрятал ее в шкатулку. — В таком случае получается, что и вы зря убили Владимира Кочнева? — совсем осмелел Мирча и сам испугался своего вопроса. Георгий поднял на него удивленные глаза. — А с чего вы взяли, что я его убил? — Но, ведь, в конечном счете, после его смерти карта оказалась у вас? — Вы ошибаетесь. — Усмехнулся хозяин дома. — Мне не было никакого смысла его убивать. Эту карту я неоднократно держал в руках еще при жизни прежнего хозяина, и более того, вместе с Володей мы пытались найти этот клад, пока не убедились в его отсутствии. — Он тяжело вздохнул и продолжил. — Я не знаю, кто его убил и за что. Просто, когда он погиб, его вдове нужны были деньги, а я помог с организацией похорон и взамен попросил у нее эту карту. Все равно женщина не смогла бы ей распорядиться рационально. Я же в свою очередь, захотел ее продать такому же наивному искателю приключений, как вы, за более серьезные деньги. — Значит, теперь вы будете настаивать, что бы я ее купил у вас? — С откровенной насмешкой спросил Мирча. — Ну, что Вы. — Засмеялся Георгий. — После того, как я Вам раскрыл все ее тайны, она Вам уже ни к чему. Вопрос в другом — своим вероломным проникновением в мой дом, Вы нанесли мне серьезное оскорбление, а я не люблю оставаться в долгу. Поэтому, в настоящий момент у нас есть более ценный предмет для торга. — Что вы имеете ввиду? — насторожился Мирча. — Вашу жизнь. — Мануков сложил руки на груди и закинул ногу на ногу. — Я думаю, сумма в размере сто тысяч евро — это весьма приемлемая цена за то, чтобы вернуться домой живым и невредимым. Да, и я смогу по отношению к Вам, сменить гнев на милость. Может быть, потом, мы станем даже друзьями. Георгий явно упивался своей властью и наслаждался беспомощностью связанного пленника. От этого его красноречие все больше нарастало. — А вы не боитесь, что меня начнут искать и тогда у вас могут возникнуть проблемы? — Попытался возразить ему Мирча. — Увы. Никто Вас искать не будет. — С иронией в голосе ответил Мануков. — Во-первых, вы не знаете, как работают наши правоохранительные органы. В полиции раньше чем через трое суток никто даже не примет заявления о вашей пропаже. И это вполне обоснованно. В России очень красивые женщины и взрослые мужчины имеют обыкновение иногда уходить в загул от своих жен, порой даже на более продолжительные сроки. Да и ваша очаровательная спутница, вряд ли пойдет в полицию. В этом случае, ей придется рассказать все, как было на самом деле. Иными словами, сознаться, что она является соучастницей в покушении на ограбление моего дома. А во-вторых, у меня есть алиби. Во время Вашего исчезновения, я ужинал вместе с ней в ресторане, где нас видели официанты и администратор. Так что, Вам придется согласиться на мои условия. Неожиданно у Мирчи выступил пот на лбу и резко пересохло во рту. Он с трудом сглотнул остатки слюны и, дабы не выдавать свое волнение, прикрыл глаза. Эта сумма всегда казалась ему заоблачной. Таких денег он никогда в жизни даже не держал в руках. Но, если в Румынии у него еще был шанс найти такую сумму, что-то продать, занять или взять кредит, то в сложившейся ситуации, это предложение прозвучало для него абсолютно нереальным. — Я не смогу найти столько, тем более, сейчас — Не своим голосом выдавил из себя Мирча. — Для этого, мне нужно вернуться в Бухарест и продать там квартиру, дачу и автомобиль. Хотя, ничего из перечисленного у него на самом деле не было, но он отчаянно пытался, как говорят в таких случаях, сохранить красивую мину при плохой игре. — Да кто ж тебе даст вернуться в Румынию. Совсем нас за дураков считаешь. — Искренне засмеялся Мануков, невольно перейдя в разговоре с пленником на «ты». — Я могу тебе предоставить лишь возможность позвонить своей журналистке и озвучить мои условия. Но, ты не должен говорить, что находишься у меня, да и разговаривать с ней придется по-русски, чтобы я слышал весь ваш разговор. Но, если ты дашь ей, хоть какую-то подсказку, сумма твоего долга сразу удвоится. Деньги она должна найти в течение трех дней, затем ты позвонишь ей опять и назовешь номер банковского счета, который я тебе продиктую. Когда деньги поступят, я обещаю, что сразу тебя отпущу. Мануков взял в руки телефон Мирчи. Там он быстро нашел номер Даны и, поставив аппарат на громкую связь, нажал на кнопку вызова. Та ответила почти сразу, видимо телефон постоянно был у нее в руках. — Мирча, где ты, что с тобой? — Тревожено защебетала Дана. — Со мной все хорошо, у меня все получилось. — Стараясь говорить спокойно, ответил он по-русски. — Но у меня очень мало времени. Дана, слушай меня, не перебивая. Срочно найди сто тысяч евро. Я тебе потом все объясню. В течение трех дней эту сумму нужно будет перевести на счет, номер которого я сообщу тебе позже. Женщина хотела что-то спросить, но в трубке раздались короткие гудки. Мануков, после последних слов Мирчи сразу выключил телефон, а затем, вытащил из него аккумулятор и SIM-карту. — Вот и молодец. Теперь посмотрим, насколько тебя ценит твоя коллега. — Он встал с места и положил разобранный телефон в стол. — А что теперь будет со мной? — Безнадежно спросил Мирча. — Поживешь пока у меня. — Улыбнулся Мануков и загадочно посмотрел на охранника. — Условия по системе «все включено» не обещаю, но гарантирую тебе отдельный номер, правда, без вида на Дон, зато с постоянным климат-контролем. Он по дружески похлопал пленника по плечу и сел в кресло. — Леша, отведи его в подвал. — Обратился он к охраннику, а затем, повернувшись лицом к Мирче, продолжил. — Тебя, кажется, интересовали подземелья Ростова? Подвал в моем доме, как раз является частью подземных коммуникаций 18 века, так что у тебя есть реальная возможность прикоснуться к старине и увидеть историю города, как говорят, изнутри. Он громко засмеялся, почти театрально, а охранник в это время бесцеремонно поднял пленника со стула, ножом освободил от скотча его ноги и, толкнув в спину, повел в коридор. Планировка дома оказалась такой же не простой, как его хозяин. Охранник подвел Мирчу к шкафу, открыл его и, сместив вещи в сторону, толкнул заднюю стенку. Она легко поддалась, и перед ними открылся узкий проход, уходящий вниз. Кирпичную лестницу освещал тусклый фонарь, висевший прямо над входом. Сам подвал показался Мирче не очень большим по своим размерам, примерно десять квадратных метров, не более, полностью заставленный по периметру винными бочками и деревянными ящиками, напоминающими тару для стеклопосуды. Пол был покрыт толстыми сосновыми досками, что сразу показалось Мирче странным. Обычно винные подвалы настоящие профессионалы никогда не утепляли деревом, чтобы сохранить необходимый для вина холод. Но на тот момент, для Мирчи это обстоятельство показалось больше преимуществом, нежели недостатком, ведь ему предстояло провести здесь минимум трое суток. Во всяком случае, так он подумал, уныло созерцая мрачную обстановку винного погреба. Однако, очень скоро и без того вялый оптимизм стремительно угас, когда он увидел, как охранник, поднял с пола несколько досок и отложил их в сторону. В земляном полу зияла круглая дыра, свидетельствующая о наличии еще одного яруса в подвале. — Прыгай туда. — Грубо буркнул охранник и посветил фонариком на глубокую яму, обложенную со всех сторон заплесневевшим ракушечником. — На три дня это твой гостиничный номер. — Я не полезу туда. — Теряя голос от ужаса, закричал Мирча. — Там же холодно и темно. Однако мнение новоявленного узника совершенно не интересовало охранника. Он разрезал скотч на запястьях Мирчи и, схватив его громадной ручищей за шею, толкнул в яму. Глубина второго подвала оказалась не более трех метров, но этого оказалось достаточно, чтобы Мирча смог разбить себе лоб и подвернуть ногу. Он закричал от боли и обиды, но охранник продолжал олицетворять невозмутимость и спокойствие. — Не ори. — Ровным голосом произнес тот. — Лучше прими необходимые удобства для комфортного проживания. Мирча подполз к стене и прижался к холодным камням, все еще потирая ноющую лодыжку. В этот момент сверху упало ведро, книга, фонарик и бутылка минеральной воды. — Ведро будешь использовать, как парашу. — Начал комментировать охранник назначение каждого предмета, — если нагадишь на пол, сам потом при мне языком вылежишь. Книжку можешь читать, если скучно станет, можешь использовать, как туалетную бумагу. Это на твое усмотрение. Фонарик — чтоб в ведро не промахнулся. Ну а воду экономь, это все, что тебе полагается на весь период проживания. И мой тебе совет. — Он сделал непродолжительную паузу и с дружеской интонацией в голосе добавил. — Только не вздумай орать, все равно тебя никто не услышит, только горло сорвешь. Он громко засмеялся и вновь вернул доски на прежнее место. В подвале воцарилась непроглядная темнота. От стен исходил могильный холод и мерзкий запах плесени. Мирча подтянул ноги к подбородку и по-детски заплакал. Ему до боли стало обидно, что так бесславно заканчивается его жизнь. Ему особе не верилось в то, что Дана сможет найти необходимые деньги, еще меньше он верил обещаниям Манукова отпустить его. В детективных сериалах он не раз видел и слышал, что заложников никогда после выкупа не оставляют в живых. А если они и остаются живыми, то исключительно благодаря мужественным суперменам, типа Крепкого Орешка или Бетмена. Однако в реальной ситуации ждать помощи ему было не откуда и не от кого. Мирча неоднократно в своих фантазиях представлял свою собственную смерть. Иногда он видел себя на больничной койке, обвешанным разными трубками и капельницами, иногда, под колесами автомобиля или в кресле падающего самолета, но никогда он не представлял себе, что отойдет в мир иной в темном сыром подвале, как жалкая крыса или земляная жаба. Неизвестно, сколько по времени его одолевали подобные мысли, часы с него сняли, когда связывали руки скотчем, но постепенно внутренняя паника сменилась поиском аналогий с историческими и литературными персонажами. Он вспомнил небезызвестных героев Александра Дюма аббата Фариа и Эдмона Дантеса, просидевших в тюремных подвалах Замка Иф много лет, и при этом, не потерявших человеческого достоинства. От этого у него вновь начал пробуждаться оптимизм и возвращаться здравый рассудок. Он вдруг вспомнил последние слова Манукова о том, что подвал является частью подземных коммуникаций 18 века. Это вселяло надежду, что за одной из стен должен быть подземный ход, вполне возможно один из тех, о которых рассказывала экскурсовод краеведческого музея. Мирча вскочил на ноги и, не обращая внимания на боль в лодыжке, стал фонариком освещать старую кладку. В одном месте ему показалось, что состав раствора между блоками ракушечника немного отличатся по цвету от всех остальных. Он осмотрелся вокруг себя и остановил взгляд на эмалированном ведре. Быстро оторвав от него дужку, он начал соскабливать раствор между блоками. От времени тот потерял свою обычную плотность и осыпался, как обычный песок. В один момент, камень в кладке покачнулся и начал двигаться. Мирча, расцарапывая пальцы в кровь и стирая ногти, потянул его на себя и тот выпал из кладки. За ним оказалась узкая ниша, уходящая вниз. Не долго думая, он засунул туда руку и нащупал какой-то металлический предмет округлой формы, однако вытащить его никак не получалось, потому что со всех сторон он был зажат камнями. Ничего не оставалось, как, выцарапывать из кладки следующий камень. Эта процедура заняла у Мирчи гораздо больше времени, но и этот блок ракушечника все же упал на пол. Мирча взял фонарик и посветил на предмет, который находился в стене. Им оказалась поржавевшая от времени металлическая коробочка из-под конфет, которые использовались кондитерами в начале прошлого века. Не без труда, Мирча открыл ее и не поверил своим глазам. Там лежал золотой браслет, украшенный драгоценными камнями, кулон с огромным изумрудом, такие же серьги, пара колец с синим и желтым самоцветами, жемчужные бусы и с десяток золотых монет с изображением профиля императора Николая Второго. «Вот это удача» — искренне обрадовался Мирча. — Теперь только одним браслетом я смогу рассчитаться с Мануковым, не прибегая ни к чьей помощи. Видимо бывший хозяин этого дома припрятал свои драгоценности во время революции, но так и не смог ими воспользоваться при Советской власти». Однако, первый всплеск радости моментально улетучился от сознания того, что в его положении Мануков не будет торговаться за ценности, найденные в его же собственном доме, а все заберет себе, оставив неизменными озвученные условия договора. — Что же делать? — продолжал ломать голову Мирча. — Ведь не для того судьба улыбнулась мне, чтобы опять оставить в безвыходном положении. Он сел на корточки и, зажав ладонями голову, прижался к стене. И вдруг, решение пришло само собой. Он вспомнил, как еще, будучи ребенком, приезжал на лето к дедушке в деревню. Старик периодически наказывал его, закрывая на несколько часов в погребе. Эта своеобразная камера дедовского заключения запомнилась ему тем, что все стены в ней были сырыми, так как соприкасались с землей. А стена, к которой прислонился он сейчас, была относительно сухой, в сравнение с остальными. Для надежности он провел ладонью по шершавым камням и удовлетворенно вздохнул. Схватив погнутую дужку от ведра, он с неистовой силой начал царапать швы между блоками, до тех пор, пока первый из них не покачнулся. На этот раз он не стал вытягивать кирпич на себя, а толкнул его вперед. Как он и предполагал, ракушечник упал, отозвавшись гулким эхом в пустоте. Мирча посветил фонариком в отверстие и вскрикнул от радости, впереди просматривался просторный коридор, выложенный красным кирпичом. Не обращая внимания на усталость, он стал вытаскивать блок за блоком, пока в стене не образовалась дыра, через которую уже можно было пролезть. Тогда, он разложил найденные драгоценности по карманам, сунул книгу за пояс и, бросив ведро в проход, сам полез следом за ним, освещая свой путь электрическим фонариком.