– Из полиции?.. – снова неуверенно прозвучало из-за двери. – А документы у вас есть? – Да, разумеется. – Лев достал удостоверение и в развернутом виде приложил к глазку. Неизвестно, сумела ли бдительная гражданка прочитать, что там было написано, но через минуту щелкнул замок и дверь открылась. Перед Гуровым стояла пожилая, не очень опрятная женщина в старом халате и с растрепанными волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет. Она пытливо оглядела полковника с ног до головы, после чего спросила: – А какие родственники? У Сергея давно все умерли. – Это только проверка, – терпеливо разъяснил Гуров. – Возможно, это и не тот человек. Но фамилия… Ведь по этому адресу проживает Сергей Щетинин, я не ошибся? – Да, Сергей. Только он, можно сказать, и не проживает здесь совсем. Редко бывает. – Вот как? А почему? У него есть еще квартира? – Что вы! Откуда она у него возьмется? И эта-то есть только потому, что родители умерли. Отец его совсем рано помер, непутевый был, пьющий. А потом и Лида… – Вы были знакомы с ними? – Как же, конечно, знакомы. На одной площадке живем, как не быть знакомыми. – А сами вы давно здесь живете? – Да всю жизнь, можно сказать. Я здесь многих знаю. – Значит, родители Сергея умерли рано, – вновь вернулся к теме Гуров. – Да, совсем без времени скончались. Что Лида, что Юрик этот ее. Сколько уж она от него натерпелась – не передать. И пил без просыпа, и по бабам таскался. Поделом ему. До сорока лет даже не дотянул, в тридцать шесть загнулся. Цирроз. Да и неудивительно. Так пить. Тут не только цирроз, тут… – А мать Сергея, значит, позже умерла? – Да, позже. Но тоже без времени. Сколько уж этот Юрик ее тиранил… Как только терпела, бедная. Из-за этого и не расписывались с ним. – То есть официально женаты родители Сергея не были? – Нет. Лида не хотела. Юрик-то предлагал. Как протрезвеет, в себя придет, так и начинает. Я, мол, не хочу, чтобы мой ребенок незаконнорожденным назывался. Ты, говорит, обязана зарегистрировать наши отношения. – А она не соглашалась? – Нет. И я вам скажу – правильно делала. Какой из него отец? Недоразумение одно. – Но ведь они все равно жили вместе. Ведь она от него не уходила, хоть и не расписывалась. – А куда уходить? Это ж и жить где-то надо, и ребенка воспитывать. Одевать, кормить. Откуда ей все это взять? – А что, родственников у Лидии не было? – Нет. Еще маленькая была – все померли. Ее бабка воспитала, она мне сама рассказывала. Отучилась, работать пошла. Потом вот Юру этого встретила, не было печали… Баба-то она хорошая была, Лида. Серьезная, аккуратная такая. Сразу видно, что не деревня какая-нибудь стоеросовая. Ей, конечно, не Юру этого, ей инженера какого-нибудь нужно было. Воспитанного, образованного. Но кому нужна сирота безродная? Вот и взяла, что подвернулось. На шею себе… Он – хам невоспитанный, она – деликатная, чувствительная. Даже не скандалила с ним никогда. Он напьется, начнет приставать, и то ему не так, и это не этак. А она, знай себе, молчит. Ни звука я за все время громкого от нее не слышала. – Тяжело, наверное, было так жить. – Еще как тяжело. Говорю же – совсем измучил бабу. Хоть и пережила она его, да все равно ненадолго. Сережу вот жалко, один остался. Правда, к тому времени как Лида скончалась, он уже и в армии отслужить успел, и поработать там где-то… Военным. Хороший мальчик. В мать пошел, не в отца. Да и Лида тоже старалась, воспитывала его, учила. Видать, тоже не хотела, чтобы еще один Юра из ее сына получился. Ну и… воспитала. Хороший мальчик. И в школе он хорошо учился, и потом… Ничего за ним дурного не вспомню. Всегда вежливый, уважительный. Здоровается всегда. Правда, бывает здесь редко. – Значит, мать Сергея умерла, когда он уже вернулся из армии? – Да, тогда. Он, собственно, из-за этого и вернулся. Я ведь вам сказала – после того как отслужил, он еще работать остался. По контракту, что ли, или как там их набирают. Не знаю. Но когда узнал, что мать совсем плохая, все контракты свои прервал и вернулся. Только уж помочь ничем не смог. Похоронил только. – И после смерти матери ему досталась эта квартира, правильно я понял? – Да, сразу на себя и переоформил. Тогда уже это можно было. В смысле – приватизировать. Сергей и подсуетился. А что? Я считаю – правильно. Собственность, она и есть собственность. Они с Юрой хоть и не расписаны были, Сережу Лида на фамилию отца записала. Щетинина то есть. Так что и с оформлением никаких проблем у него не возникло. Сама-то она Мижуева была, а квартира на Юрке числилась. Если бы у Сережи была фамилия матери, еще неизвестно, что бы получилось, может, и совсем отобрали бы. А так – все хорошо прошло. Никаких проблем не возникло. Теперь у нас Сергей с квартирой. Правда, бывает здесь редко. Но это уж у него такая работа. Он так и говорит мне, когда появляется. У меня, говорит, тетя Люда, такая работа, что я на ней круглые сутки находиться должен. Так что вы, мол, не удивляйтесь. А мне что? Мне и дела нет, лишь бы было у нас все тихо да мирно, а что до прочего… Говорливая «тетя Люда» продолжала извергать на полковника нескончаемые словесные потоки, но он уже не слушал. «Мижуева, Мижуева, – неотвязно крутилось в голове. – Где же я это уже слышал? Мижуева, Мижуев… Сергей Щетинин, Сергей Мижуев. Мижуев… Странно, почему кажется знакомой эта фамилия. Фамилия? О черт! «Фамилия»!! Ключевое слово сразу вызвало в памяти рассказ Павла Шурыгина, секретаря аукционного дома «Diamond», и неожиданная догадка осветила все запутанности и непонятности этого расследования, как удар молнии. Неясности и противоречия испарились в блеске истины, и перед внутренним взором полковника в одночасье возникла цельная и завершенная картина, отражающая истинную суть произошедшего. «Мижуев, – пораженный неожиданным прозрением, думал он. – Так, значит, этот Сергей – тоже Мижуев. Родственник того самого купца, который когда-то приобрел огромный алмаз и заказал три бриллианта по числу своих сыновей. Василий Мижуев. Вот откуда я знаю эту фамилию. Но тогда что же получается? Получается, что бизнесмен Комаров ко всем этим интересным событиям не имеет ни малейшего отношения? Получается, что всю эту хитроумную комбинацию и задумал, и осуществил его телохранитель? Ай да Серый! Вот что значит – гены. Родственник по женской линии? А какая, в сущности, разница, если по мужской никого не осталось?..» – Послушайте, – прервал Лев разливавшуюся все это время соловьем словоохотливую соседку Сергея. – А у этой Лидии, матери Сергея, какое у нее было отчество, вы, случайно, не знаете? – У Лиды? Как же, конечно, знаю. Ивановна она. Лидия Ивановна Мижуева. Это девичья фамилия. А Юркину она не взяла. Не захотела. Сережу, того да. Его она на отца записала. А сама – нет, не взяла. Не захотела. Наскоро попрощавшись с разговорчивой женщиной, Гуров поехал в архив. Ему не терпелось проверить свои предположения, столь кардинально менявшие ход расследования, но и полностью объяснявшие, что в действительности произошло. В центральном архиве, где полковник рассчитывал получить интересующие его сведения, информацию и документы принято было заказывать загодя. Чтобы избежать проволочек, ему пришлось упомянуть о своих особых полномочиях, но результат стоил того. Получив в свое распоряжение нужные документы, Гуров уже через полчаса выяснил, что в потомках одного из сыновей Василия Мижуева значится некий Иван. Он был представителем последнего поколения, зарегистрированного в родословной, и на момент этой регистрации имел полтора года от роду. Дальнейшие ветви генеалогического древа в документах не значились, но Лев уже понимал, кем именно продолжился род знаменитого купца. «Значит, Мижуев. Вот она – первопричина. Эта тетя Люда говорила, что Лидия посвящала много времени Сергею, занималась с ним, воспитывала. Почему бы не предположить, что однажды во время этих занятий она поведала ему романтическую семейную историю о трех бриллиантах? В этом нет ничего сверхъестественного. Такие истории всегда передаются, даже если от самих раритетов, на которых они основаны, осталось лишь воспоминание. Только мечта. А здесь вовсе не мечта, а вполне реальная материальная ценность. Сергей, да и сама Лидия могли знать, что коллекция сохранилась и даже демонстрируется на выставках. Другое дело, что «сирота безродная» не могла надеяться на то, что камни удастся вернуть. А вот сынок оказался проворнее». Раздумывая о том, как могли развиваться события, Гуров пришел к выводу, что все случилось очень просто и незатейливо. Повсюду сопровождая босса, Сергей просто по естественному ходу вещей узнавал о его ближайших планах, и когда Комаров решил приобрести коллекцию, тоже узнал об этом одним из первых. Можно только гадать, какие чувства всколыхнулись в душе парня, но несомненно одно – до того момента, как в шоу-рум он увидел копии бриллиантов, у него и мысли не было как-то конкурировать с хозяином. Однако три стекляшки, практически идентичные оригинальным бриллиантам, направили его мысли в другое русло. «Человек, укравший подделки, заранее знал, как сможет их использовать – в этом я, похоже, не ошибся, – довольный своей проницательностью, думал Лев. – Сергей был уверен, что сможет подменить камни, иначе не было никакого смысла присваивать дубликаты. На чем базировалась эта твердая уверенность? Интересный вопрос. Комаров доверял ему не только личную безопасность, но и ключи от сейфа?» Впрочем, это были уже детали. Как Щетинин намеревался подменить камни, каким образом получил в свое распоряжение винтовку, наверняка взятую из коллекции того же Комарова, как выкроил время для того, чтобы застрелить Шульца, и чем объяснил свое отсутствие – все это были вопросы важные, но не главные. А ответ на главный вопрос был найден, теперь Гуров в этом не сомневался. Именно телохранитель Комарова по своей собственной инициативе, а вовсе не по указке хозяина, украл дубликаты и убил заметившего эту кражу Шульца. Теперь было понятно, о чем хотел поговорить пожилой ювелир. Приходилось только пожалеть, что понял это Лев слишком поздно и отнятую жизнь уже не вернуть. Еще раз просмотрев полученные документы, он выбрал несколько наиболее красноречивых и показательных и попросил их отксерить. Принадлежность Щетинина к купеческому роду была одной из составляющих мотива убийства, и, чтобы доказательства по делу выглядели убедительно, принадлежность эту необходимо было документально подтвердить. Получив ксерокопии, Гуров вышел из здания архива и направился к машине. На душе у него было легко, и в голове впервые за эти напряженные дни не ощущалось гнетущего хаоса из необоснованных догадок, недодуманных мыслей и вопросов, остающихся без ответа. Сев за руль, он достал телефон и позвонил Стасу. – Как у тебя дела? – Как обычно, горю на работе, – бодро ответил неунывающий напарник. – Я – не то, что некоторые. Я по городу не раскатываю под предлогом, что мне в чей-то адрес надо. Сижу на месте, за решеткой в темнице сырой. Прилежно тружусь. Расспрашиваю, выспрашиваю, вывожу на чистую воду. – Кто у тебя сейчас? – Один из бухгалтеров «Ювелир-мастера». Точнее – одна. Мило беседуем, обсуждаем нюансы составления финансовых отчетов. – Таких, с помощью которых можно расходные драгоценные материалы налево уводить? – усмехнулся Гуров. – Да, и этих тоже. А у тебя как? Стряслось что-нибудь? Или просто соскучился по мне? – Конечно, соскучился, какая еще может быть причина? Не по делу же я звоню. – Действительно. Как-то глупо я спросил. – Вот что, Стас, – переходя на серьезный тон, проговорил Лев. – Давай-ка ты заканчивай свои милые беседы и дуй в Управление. У меня для тебя тоже сенсация есть. Глава 9 – Ну и денек! – изумленно воскликнул Крячко, когда Гуров поведал ему о своих недавних открытиях. – Просто как подгадал кто-то. И с Комаровым, можно сказать, целый перечень вопросов прояснился, а теперь еще и с телохранителем его, что называется, отдельный номер. Так он у нас, значит, Мижуев? – Выходит, что так. – И в «Феникс» он вовсе не с подачи Комарова явился, а по своей собственной инициативе? – Разумеется. То-то мне все покоя не давала эта несолидность. Ну, не будет человек такого уровня, как Комаров, опускаться до мелкого мошенничества. Продавать настоящие камни, потом подсовывать вместо них подделки… Глупость, ребячество. Да и какой смысл? Что он, последние медяки проживает, чтобы на такие низкие ухищрения пускаться? Да у него одни эти ружья наверняка на такую сумму тянут, что любой среднестатистический обыватель лет десять на нее безбедно существовать сможет. Не солидно, не то. Не связывалась у меня с Комаровым эта история, хоть убей. Умом вроде понимал, что факты на него указывают, но чутье всегда в другую сторону гнуло. Не то!