– Евгений Сергеевич Гераскин. Крупный бизнесмен. Делами занимается в меру честно и тихо. Разведен, тридцать девять лет. Родился в нашем городе, учился в Москве, там же начал свой бизнес, но лет пять назад вернулся на малую Родину. – Почему его называют Гэтсби? – спросила я. – Из-за созвучности фамилий? – Сразу после возвращения в родные края он купил дворянскую усадьбу в паре десятков километров от города. В советские годы в ней располагался областной архив, а потом долгое время она стояла заброшенной. – И что сейчас? – Он в ней живет. И часто проводит там закрытые вечеринки, куда съезжаются влиятельные люди. Причем не только нашего города. – Вроде тех, что проходят в «Роксэн»? – поинтересовалась я. – Скорее всего, – пожал он плечами. – И делает он все это за свой счет? В клубе хотя бы зарабатывают на людских фантазиях. – Именно поэтому его и называют Гэтсби, – улыбнулся Костя. – Как думаешь, насколько далеко заходят гости в своих развлечениях в его усадьбе? – Каждый в меру своей испорченности, – ухмыльнулся он. – Как ты считаешь, мог ли он привезти в качестве специальных гостей на вечеринку два трупа? – Даже если бы в голову ему и пришла такая идея, то вряд ли он лично стал бы интересоваться потенциальной жертвой. – Согласна, – кивнула я. – Можешь организовать мне с ним встречу? – Попробую. Не обещаю, что она принесет пользу вашему делу, но яркие впечатления тебе однозначно обеспечены. Оставшуюся часть вечера мы провели в приятных беседах, ни разу не вернувшись к нашему расследованию, за что я была Константину очень благодарна. Непринужденный дружеский диалог – это то, чего мне действительно не хватало в последние дни. Следующий день выдался богатым на новости. Селиванов встретил меня в своем кабинете с телефоном у уха. В знак приветствия поднял ладонь левой руки и улыбнулся. Я придвинула стул и села напротив, дожидаясь, когда он закончит разговор. – Звонили эксперты: по машине Аллы Лысенко – ничего подозрительного. Не похоже, что повреждено что-либо из механизмов или электроники. – Либо действовали очень ловко, не желая оставлять следов, – задумчиво протянула я, вспоминая, какие чудеса мог творить Ланс с любыми транспортными средствами. Технологии с тех пор, кстати, шагнули далеко вперед. Не исключено, что для такого дела больше подошли бы знания Лавы, нежели Ланса. – Как там братья? Надо бы с ними переговорить. – Не только с ними. Я была в цирке, общалась с коллегами Лидии Лысенко, свекрови Аллы. Есть основания думать, что переезд в другой город был затеян не из-за сестры. – Интересно. – Антон облокотился на стол. – Выходит, ей просто нужно было покинуть наши края, спрятаться от кого-то, а сестра могла быть удобным предлогом? – Не уверена. Похоже, соседний областной центр мог быть именно целью переезда. Хочу выяснить, что все-таки ее с ним связывало. Ее коллега упомянула некоего Шувалова, ответственного по культуре там. Вроде бы Лидия могла быть с ним как-то связана. – Еще один родственник? – Не думаю. – Ну что, снова в командировку? – весело подмигнул Селиванов. – Чему ты радуешься, не понимаю? – грозно посмотрела на него я. – Я туда пока не собираюсь. Если у тебя нет дел поважнее – поезжай, я только за. У меня и тут куча забот. Субботкину задание я дала, а пока нужно допросить братьев. – Я тебе сегодня компанию составить не смогу. – Антон сделал виноватое выражение лица, но в его искренность верилось с трудом. – Я и не рассчитывала, – ответила я и попросила: – Сможешь заехать к Веронике Светловой, матери Людмилы, за медицинской картой ее дочери? – Мне до вечера из конторы никак. – Селиванов, не слишком ли хорошо ты устроился? – возмутилась я. – Сам себе завидую, – довольно ответил он и откинулся на спинку стула, а я покинула его кабинет. Я позвонила Веронике и выяснила, что о моей просьбе она забыла, зато пригласила приехать и заняться поиском карты самой. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Через полчаса я уже была в ее квартире. Встретила она меня с сигаретой в руках и темными кругами под глазами. – Чего вы там так долго выясняете? – поинтересовалась она. – Не я же ее укокошила. Отдали бы уже лучше, чтобы похоронить, и дело с концом. – Вас никто не подозревает, – успокоила ее я. – Таковы процедуры. – Процедуры, – усмехнулась она в ответ. – Человека нет, так есть ли разница, как он умер? – Есть, и иногда существенная, – возразила я ей, когда она открывала передо мной комнату дочери. – Справитесь? – спросила Вероника. – Постараюсь, – ответила я и подошла к столу. Тут мой взгляд упал на крысу в клетке. – Ой! Что с ней? – Да что ей сделается? – Женщина подошла ближе и заглянула в клетку. Животное лежало внизу на опилках лапками вверх. – Вы ее кормили? – осторожно спросила я. – Да они несколько дней без еды могут, – отмахнулась та. – Убрать ее, наверное, надо. Вонять будет, – предположила я. Хотя в этой квартире и так не благоухало. – Подождем, может, оживет? Хотя лучше бы померла, конечно… – Вероника поморщилась, а я засомневалась в ее адекватности. Должно быть, она уже с утра успела хорошенько принять на грудь. Женщина постучала по клетке и продолжила: – Милка эксперименты на ней разные ставила. Может, снотворное какое-нибудь действовать начало или еще что. Сейчас воды принесу. Вероника вышла из комнаты и скоро действительно вернулась со стаканом воды. Открыла клетку и вылила содержимое в миску. Остатками сбрызнула животное. Положила корм. Потом резко опустилась на стул, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Я стояла в полной растерянности, не зная, что делать. Впервые я увидела в ней человека, мать. Я сделала полшага вперед и слегка погладила ее по спине. – Принести вам воды? – Не надо, – отмахнулась она. – Я ведь любила ее. Так вышло, что я стала матерью, сама будучи ребенком. И вот этот комочек… Людмила выросла у меня на глазах. В настоящую красавицу притом, да еще и умная ведь… не в меня. Только я сама свое счастье прошляпила. Могла бы больше дочерью заниматься, а не собой. Глядишь… Ладно, пойду, а вы ищите. Может, повезет. Мне действительно повезло. Медицинскую карту я нашла в нижнем ящике стола. Она лежала среди таких документов, как школьный аттестат, страховой полис и прочее. Это был небольшой томик из детской поликлиники. Не знаю, успела ли Людмила обзавестись картой во взрослом учреждении после совершеннолетия, но и этого, я надеялась, будет достаточно. Я вышла из комнаты. Вероника к этому времени успела успокоиться и вернуться к своему обычному состоянию. Я сунула карту в сумку, и мы простились. Знакомых врачей у меня не было, так что я собиралась передать ее ребятам из морга. Уж кому, как не им, знать, какие болячки могут быть потенциально опасными. На остановке я села в автобус и отправилась в больницу. Мои надежды оправдались. После недолгих переговоров персонал разрешил мне побеседовать с братьями Лысенко. Матвея увезли на рентген, так что начать мне предстояло с Кирилла, мужа Аллы. Он-то меня и интересовал больше всего. Я переступила порог палаты и невольно содрогнулась. Молодой мужчина на больничной койке был весь в бинтах, повязках, трубках и катетерах. Одна половина лица пунцово-красная, будто с нее сошла кожа. Может быть, так оно и было. Мне вдруг захотелось развернуться и выйти. Не потому, что выглядел он ужасно, а потому, что разговор предстоял нелегкий, а человеку и так досталось. – Проходите, я не кусаюсь, – произнес он. – Медсестра сказала, вы из полиции? – Да, меня зовут Татьяна. – Я взяла табурет у стены и села рядом с его кроватью. – Я плохо помню, как это все случилось, – с сожалением произнес он. – Если честно, не помню совсем. Последнее, что осталось в голове, – как мы садимся в машину все вместе. Следующее воспоминание уже отсюда. – Так бывает, мозг блокирует страшные подробности, – ответила я. А про себя подумала, что неплохо было бы заранее узнать, успели ему вообще сообщить о смерти жены. Однако он первый упомянул супругу. – Самое страшное воспоминание у меня как раз из этих стен, – горько усмехнулся он. – Именно тут мне сообщили, что Аллы больше нет. – Сожалею, – произнесла я дежурное, не подобрав слов уместнее. – Вы любили ее? – Очень, влюбился с первого взгляда, как мальчик. – Он прикрыл глаза, а затем вдруг спросил: – Что за интерес у вас к нашей трагедии? Или это обычные процедуры? – Кирилл, год назад ваши родители разбились в автокатастрофе. Теперь вы с братом и женой попадаете в аварию. – Да, злой рок какой-то. Будто страшное кино, – сказал он с горечью в голосе. – А что, если это не совпадение? – Что вы хотите сказать? – не понял он. – Как думаете, есть ли у вашей семьи враги? Может ли кто-то желать вам смерти? – Зачем? Глупость какая-то. Родители были порядочными людьми, даже друг с другом не ссорились. Уж тем более еще с кем-то. Да и что было делить? Обычные трудяги. Матвей тоже, хоть и бизнесмен, дорогу никому не переходил. Нет, никогда мы проблем не искали. – А вы всех своих родственников знаете? Поддерживаете связи? – Знать-то знаю, но в живых у нас только дальние остались, близко не общаемся. Незадолго до смерти мать сестру свою встретила по отцу. Она была у нас вчера, кстати. Не успели мы познакомиться при жизни родителей, вот встретились, – грустно подытожил Кирилл.