Электричка ещё какое-то время ждёт припозднившихся, нетерпеливо подёргиваясь. Рита успевает включить на планшете заранее скачанные серии аниме, беззаботно закинув разутые ноги на сиденье между Андреем и Яном. Я же всё это время меланхолично наблюдаю как с удобством обживаются люди в купе тормознувшего рядом с нами поезда: опускают полки, снимают с галёрки матрасы, потрошат дутые пакеты со съестным и знакомятся с соседями. Маленькая девочка, прилипшая носом к стеклу, улыбается и машет мне. Отвечаю ей тем же. Пол под нами предупредительно дрожит в вибрации, приходя в движение и оставляя забавную девчушку позади. Путешествие начинается. Глава 14. Кондуки Тук-тук-тук. Тыдых-тыдых. А может, тыдык-тык-тык? Или вовсе чух-чух-чух? У поездов множество мелодий и каждая по своему особенная. Но всегда умиротворяющая. Убаюкивающая. Раслабляющая. Не хочется даже перекрывать её музыкой, поэтому еду без наушников. Просто сижу, прислонившись лбом к звенящему стеклу и разглядываю проплывающие мимо виды. Ничего прям уж шедеврального: стандартная лента пущенных вдоль рельс деревушек, сменяющихся бесконечным лесом или линией электропередач, но и в этой картинке тоже есть прелесть. Так забавно смотреть как кипит жизнь за низкими заборчиками частных секторов. Кто-то слишком занят на неухоженном после долгой зимы огороде, поэтому не обращается ни на что вокруг внимания, но находятся те, кто провожает проносящийся мимо поезд долгим задумчивым взглядом. Интересно, они бы хотели бросить всё и просто уехать? Или за столько лет жизни рядом с железной дорогой уже толком не воспринимают её как часть чего-то нового, неизведанного? А может в душе тихонько ненавидят и металлических раздражителей, и их пассажиров? Это же каждый день нескончаемый шум, гул гудка и поднимающаяся столбом пыль. К такому либо привыкаешь сразу… либо не привыкаешь вовсе. Размышляю об этом так, мимоходом, ловя приятную меланхоличность. Её не портит даже Андрей, сидящий напротив. Да и как ему что-то портить, если он с самой посадки тихонько дремлет. Такой милый во сне. Рот чуть приоткрыт, нос забавно морщится, а голова подрагивает в такт подпрыгивающим колёсам, стучась об боковую панель, но подложенная под затылок куртка, заменяющая подушку, смягчает удар. Непозволительно долго залипаю на его пухлых губах, заставляя себя прерваться только когда боковым зрением чувствую невербальный красноречивый смешок Яна. Да. Он прав. Что-то я увлеклась. Смущённо отворачиваюсь, переключаясь на сканирование другой части вагона. Мы в пути уже часа два и за это время наши ряды заметно поредели. Первые остановки народ активно набирался, создавая давку даже в тамбуре, но чем дальше мы отъезжали от города и чем одичалее становились станции, тем стремительно та рассасывалась. Теперь и вовсе заходит лишь по несколько человек. А порой и никого. Так что мне отлично видно наших, занятых кто чем горазд. Большая часть ребят чилит в телефоне: кто пытается поймать то и дело теряющийся интернет, другие, как Миронов, играют в электронные игрушки, третьи что-то почитывают, четвёртые просто бездумно листают ленту, убивая время. Несколько девчонок собрались в кучку. Фоткаются, снимают сторисы, щебечут и громко смеются, изредка получая нагоняй от учительницы за излишний шум. Арсений по-прежнему сидит один, погружённый в книгу. Такой сосредоточенный и отрешенный, будто не от мира сего. Ему явно вполне комфортно в этом маленьком уютном мирке, что он для себя создал, но я всё же решаю не дожидаться приезда в Кондуки и немного пораздражать его своей навязчивостью. — Ты куда? — оживает Ритка, успевшая настолько слиться с планшетом, что мы и парой фраз не перекинулись за всю дорогу. Надеюсь, она прихватила повер-банки, потому что зарядки у её техники вряд ли хватит даже до вечера. — Скоро вернусь, — не без труда вытаскиваю из рюкзака черный тканевый кофр и, перебравшись через с удобством развалившуюся на скамье подругу, своей хрупкой комплекцией занимающую сразу два места, направляюсь к Шевченко. — Привет. Не против, если отвлеку? Меня не слышат. Зато замечают падающую на страницы тень. — А? — вопросительно вытаскивает он наушники, смахивая с пшеничных волос капюшон толстовки. — Ты что-то сказала? — Говорю: можно упасть рядом? Если честно, подсознательно ожидаю язвительного ответа в духе: "зачем? У тебя ж там такой принц сидит". Это было бы вполне закономерно и даже заслуженно, но нет. Вместо этого получаю: — Конечно, — захлопывает он книгу. Падаю рядышком и уже открываю было рот, но слова застревают поперёк горла когда я замечаю название на обложке: "Пир стервятников". Зрачки в изумлении расширяются. Просто… Осведомлённые люди знают, что так называется одна из книг цикла "Песни Льда и Пламени" по которой снят знаменитый сериал. Тот самый, который мы не так давно активно обсуждали с "N". Я понимаю, что это может ровным счётом ничего и не значить, поклонников данной саги превеликое множество, но… случайности не случайности, верно? И если так, тогда я почти на девяносто процентов уверена, что только что нашла своего тайного собеседника… Включая логику, многое сразу становится на свои места. Арсений любит читать. Настолько, что чуть ли не каждый месяц разъезжает по олимпиадам. Библиотека для такого интроверта, наверное, дом родной. Не удивлюсь, если он там всё давно перечитал. И он достаточно умён для того, чтобы зашифровать свой номер телефона мудрёным кодом. Возможно какой-то другой номер, второй. Почему у него не может быть две симки, а? Перед моим лицом призывно щелкают. — Земля вызывает Рину. Приём. Как слышно? — напоминают о себе. Ой, точно. Я взяла слишком долгую паузу. Внезапное озарение буквально заставило забыть о том, где я и зачем пришла. Как теперь поступить? Спросить в лоб? А сознается? Опять же, если я ошибаюсь, придётся долго объясняться, чего делать в такой обстановке совсем не хочется. Слишком много посторонних и любопытных. Так что выбираю нейтральное. Ставлю кофр на сидении между нами. ??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????? — Я тут… Просто хотела вручить тебе… — Что это? — Подарок. Что-то вроде благодарности за помощь, — брови Арсения взлетают вверх когда он расстёгивает молнию на тканевом чехле и видит сотни маркеров для скейтчинга. — Представляю, сколько ты извёл своих пока рисовал плакат, и мне захотелось, скажем, восполнить запасы. Я бы отдала раньше, но заказ только вчера вечером приехал. Так что придётся тебе все выходные потаскать дополнительную ношу. Шевченко, отрицательно качая головой, возвращает мне всё. — Я не могу. Это слишком дорогой подарок. — Ну… Не уверена, что это оригинал, поэтому не такой уж дорогой. Недешёвый, согласна, но цена в данном случае не играет роли. И вообще, платила ж не я, хотя пообещала папе, что отдам долг с первой зарплаты. Она ведь когда-нибудь будет. Не вечно же мне сидеть у него на шее. — Неважно. Спасибо. Это очень круто, но я не могу. Какой вредный. — Ещё как можешь! — грозно хмурюсь, требовательно скрещивания руки на груди и всем видом давая понять, что обратно я ничего не приму. — Иначе выброшу всё как только сойдём на платформу. А лучше буду ходить за тобой по пятам и капать на мозги со скулящим: бери, бери, бери. Ты знаешь, я умею. Арсений не сдерживает широкой улыбки, а я внезапно обнаруживаю, что у него тоже есть ямочки. Только если у Андрея она одна, у него красуется в полном комплекте. Смотрится очаровательно. Ему в принципе идёт улыбка. Она смягчает вечно отстранённые черты, делая их более выразительными. И зачем он её прячет? — Да. Ты умеешь, — соглашается Арсений. — Но всё равно, мне неудобно… Блин. Что ж такой упёртый! — Как сказал бы мой папа: неудобно когда дети на соседа похожи. Поэтому скажи "спасибо" и не выкабенивайся. Улыбка сменяется смехом. Ага, оборона падает. Наконец-то. — Спасибо. — Вот так бы сразу! — удовлетворённо киваю я, мигом меняя гнев на милость. — Пожалуйста. Зато теперь мы квиты. — Да нет. Теперь я должен тебе. Он серьёзно? Мы что, так и будем перетягивать одеяло: кто кому больше должен? — Сочтёмся, — хитро подмигиваю ему. — Когда твои комиксы начнут печататься крупными тиражами, презентуешь мне экземпляр с автографом. При желании можно ещё какую-нибудь героиню в мою честь назвать, но это уже на личное усмотрение. — Типа Рина Руж? Ха. Снова отсылочки к Леди Баг? — Вроде того, но лучше иначе. Не будем плагиатить. А то ещё засудят. — Годится, — кивает, подумав Арсений. — Я что-нибудь придумаю. — Ну вот и чудненько. А то заладил: не могу, да не могу. Сговорчивей нужно быть, молодой челов… — осекаюсь когда моей тыльной стороны ладони касаются его пальцы. Кажется, случайно, потому что Шевченко сам не понял как это произошло. Но и разрывать контакт не торопится. Оба в заворожённом оцепенении смотрим на наши кисти, удачно прикрытые от посторонних выставленным кофром. Как… волнительно. Казалось бы, что такого, максимально невинный жест, но встрепенувшиеся бабочки в животе реагируют на него не меньше, чем на поцелуи с Вадиком и Андреем. Кстати, об Андрее… — Хм, — без всякой охоты разрушаю эту уютную магию, успевшую окутать нас. — Я, пожалуй, пойду. У Риты, наверное, серия уже прогрузилась… — будто я там что-то смотрю, но придумать вескую отговорку надо ведь. — Не хочешь к нам? — и проявить вежливость тоже. Кожа перестаёт ощущать тёплые прикосновения. Жаль. Клянусь, но мне очень жаль. — Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо. Здесь… тихо. Хах. Это намёк на Яна, реагирующего на заваленный уровень всегда сверхэмоционально? Согласна. Порой реально хочется засунуть другу кляп. — Ну ладно… — уже привстаю, но, ведомая любопытством, плюхаюсь обратно на место. На Арсения не смотрю. Только на лежащую на его коленях книгу. Нет. Мне же теперь это не даст покоя, а значит, я обязана закончить начатое… — Слушай, можно задать вопрос? Хотела спросить, да что-то стопорится дело. Открываю и закрываю рот подобно рыбке, но ни звука не произношу. То ли словарный запас растеряла, то ли просто не знаю как правильно начать. Хотя опыт-то уже был, но с Вадиком всё как-то проще пошло. Наверное, потому что он сам к этому подвёл, а тут мне приходится прямо в лоб выпытывать. — Ммм? — Арсений тем временем ждёт. Представляю как нелепо выгляжу. Сижу и губу свою жую. Хорошо юбку не мну. Потому что её нет. Кто в поход в юбках ходит? Да здравствуют старые джинсы, которые не жалко. — Ничего, — в конце концов, вымучиваю из себя. Нет. Не могу. Не сейчас. Надо прорепетировать и позже попробовать снова. — Это подождёт. — Как скажешь. Хм. На том и порешили. Вот теперь торопливо сваливаю. Электричка как раз надумывает очень некстати затормозить на очередной остановке и я эпично улетаю на Андрея, вместо того, чтобы приземлиться на насиженную жёрдочку у окна. С каждым разом всё больше убеждаюсь, что в детстве папочка случайно уронил меня в чан с кипящей неуклюжестью. По-другому такое хроническое невезение просто не объясняется. Вот чего бы мне не подтереть пол где-нибудь на проходе? Непременно надо именно сейчас? Именно на него? Долгорукий резко открывает глаза, успевая не только избежать разбитого носа, но и меня поймать. Правда ему всё равно прилетает в солнечное сплетение. Несильно, но… — Прости, — пищу виновато, распластавшись на нём. — Да мне всё прекрасно. Можешь так и оставаться, — заверяют меня, но вместо этого я, вся пунцовая как рак, торопливо ныряю в свой уголок. — Лучше тут посижу, — скромненько кладу ладошки на коленочки и втыкаюсь в название станции за стеклом. Капец, как сказал бы всё тот же родитель, без стакана не выговоришь. Дорога продолжается. Причём уже более оживлённо. Народу надоедает однообразие занятий. Даже Ритка откладывает аниме, вспоминая, что припасла в заначке съедобные патроны для желудка: бутеры, шоколадки, чипсы и семки. Мы вообще много всего набрали по выданному нам списку, но это провиант от личных хотелок — вдруг проголодаемся, а есть ли поблизости карьера магазины никто не знает. Хотя, скорее всего есть. Ходовое же место. Но всё равно не факт.