И тут ей в голову пришла мысль. Белка быстро оделась и выскочила из спальни: – Михал Михалыч, а вы можете нас к нему отвезти?! – Сейчас? – Ну да! Я хочу сюрприз мужу сделать. Нет, вы не думайте, я знаю, что ему не до нас. Просто поздравлю и… все. А то как-то совсем некрасиво вышло. – Не вопрос, – ухмыльнулся Орлов, запуская с пульта двигатель. – Одевай Гора, как раз машина прогреется. – Спасибо большое! Домчали не быстро. Пока переноску сына пристегнули, пока заехали в цветочный. Почему-то Белке ничего другого в голову не пришло. Да и покупать подарок Фокину за его же деньги было как-то неправильно. А вот на цветы и ее сбережений хватило. Белка купила красивые бордовые розы. – Давай, чтобы с Гором не тащиться в больницу, я вокруг корпуса с ним погуляю? Белка закивала. Конечно, так было лучше! Мало ли, что в тех больницах, да? Не все ж врачи такие щепетильные, как Фокин. – Он не голоден. Но если что – в термосе бутылка. Я постараюсь быстро, но если что – звоните. Белка схватила букет и помчалась вверх по ступенькам. На входе ее тормознул охранник. Пришлось записываться в журнал. Никогда такого не было, а тут, как назло – время по пустякам пришлось тратить. В отделение поднялась на лифте. Тот еле-еле тащился, Белка гипнотизировала взглядом шикарные бутоны. Почему она вообще решила, что розы – хорошая идея? Фокин – настоящий мужчина, а она к нему с цветочками… – Ой, здрасте! А вы Гордея Александровича поздравить, да? – заулыбалась постовая. – Да. Можно я пройду? – Ну конечно! Вот он обрадуется. Он едва живой от этой всей ситуации… Вы, наверное, в курсе, – шепнула, кажется, Анечка. А Белке… Ну вот что ей оставалось? Признаться, что она об «этой ситуации» ни сном ни духом? Нет. Не могла она. А потому лишь кивнула. И еще сильней разволновавшись, потопала к кабинету Гордея Александровича. Коротко постучав, толкнула дверь и застыла как вкопанная. Потому что в кабинете ее мужа стояла полуголая женщина. Услышав, что кто-то вошел, она резко обернулась и… продолжив, как ни в чем не бывало, застегивать пуговички на халате, нагловато поинтересовалась: – Вас стучаться не учили? Что молчите? Я спрашиваю – вам кого? – Гордея Александровича мне… – Его нет. – А где он? И почему эта женщина полуголая? Точнее, уже одетая, но почему-то же она была в его кабинете голой! – Это ему? – кивнула на букет. – Оставьте, я передам. Только от кого – напишите. Блондинка обошла огромный стол Фокина, бесцеремонно, будто может здесь распоряжаться, схватила его ручку и оторвала празднично-желтый стикер. – От жены, – прошептала Белка, растерянно опуская букет. А эта… Эта даже ведь не смутилась! Только взглядом насмешливым Белку смерила. – От жены, значит… – Я, пожалуй, подожду. Он в родзал, наверное, отошел? – Или к главврачу. А может, его вообще в прокуратуру забрали. – Как в прокуратуру? Зачем? – Ты разве не знала, что против него хотят возбудить дело? Нет? – женщина взбила жиденькие локоны и презрительно поджала губы: – Говорят, он какому-то горцу дорогу перешел. Не знаешь случайно, какому? – растянула губы в улыбке змеи. А Белка ведь не знала… Ну правда. Поначалу вообще никак не могла свести концы с концами. Только несколько ударов сердца спустя дошло. Выходит, за свалившимися на Фокина неприятностями стоит Гатоев? – Из-за чего возбудить? – просипела Белка. – Из-за халатности. Ребенок у него недавно погиб, знаешь ли. А… Постой. Ты даже не в курсе, да? Что ж ты за жена такая? Толку от тебя никакого. А хлопот… – А при чем здесь… – Твой несостоявшийся жених? Ты у него спроси. И попроси заодно, чтобы от Фокина отстали! Вспомни, сколько он добра для тебя сделал… Нет. Белка не была глупой. Отнюдь. И понимала точно, что у этой женщины какой-то свой интерес. Определённо. Неспроста она так на нее смотрела, что у Белки волосы дыбом вставали. Да только что это меняло? Девочка-постовая была гораздо приветливей. И тоже про неприятности какие-то говорила. Значит, Дауд и впрямь решил отыграться на ее муже! Белка опустила букет на комод и пошла прочь. Что ей делать – она не знала. Связаться с Гатоевым и согласиться на все, только бы он Гордея Александровича не трогал? Даже думать об этом было страшно, но с другой стороны, никакого иного выхода Белка не видела. Сжавшись в комок, девушка вернулась к лифту. Шагнула внутрь, размышляя, с кем бы ей посоветоваться, как лучше. И вспомнила об Орлове! Интересно, а Михал Михалыч знал, что с Фокиным случилась беда? Умер ребенок… надо же. Какой ужас. А он ей не говорил! Права эта белобрысая. Она для него обуза. Белку начало колотить. Девушка обхватила себя руками, но толку от этого не было. Стоило представить, что из-за нее Гордей окажется за решеткой, как накатывала новая волна озноба. Она не жена ему… Она беда какая-то! А эта… эта почему в его кабинете в таком непотребном виде? Между ними что-то есть? Он поэтому так и не довел до логического конца их… возню под одеялом? Из-за белобрысой? Впрочем, какие у нее могут быть претензии к мужу? Она ведь даже в этом… не как все! – Изабелла Акиева? Погруженная в свои мысли, Белка не сразу осознает, что это обращаются к ней. Лишь когда понимает, что ее с двух сторон окружают люди в форме полицейских, спохватывается. – Нет. Я Фокина. – И документики покажете? – Да. Конечно. Белка сунулась в сумочку, прежде чем вспомнила, что ее новый паспорт еще не готов. Конечно, она тут же все объяснила, но ее как будто вообще никто не слушал. Или не слышал. Тут как знать? – Пройдемте, гражданочка. – Куда? Вы что? У меня ребенок! – Пройдемте. До выяснения. – Я не могу! Вы не слышите? У меня ребенок в машине. С чужим человеком… Но ее не слышали, да… – Леш, ты зафиксируй, да? Гражданочка оказывает сопротивление. – Да не оказываю я! Вы что? Белка уже откровенно плакала. С одной стороны, казалось, это вообще не с ней происходит, потому что не могло это все быть с ней! С другой, она так явно чувствовала, как ей заломили руку, и между лопаток рукой ткнули, обращаясь, будто с рецидивисткой. – Ребенок! Там ребенок… – повторяла она, а когда ее в машину затолкали, поняла – не стоит даже пытаться до них достучаться. Им все равно. Чтобы не сойти с ума, Белка утешала себя мыслью о том, что за Гордейкой присматривает Орлов. Когда тот ее потеряет, наверняка поднимет на уши Фокина, и тогда это недоразумение разрешится. Он подтвердит, что Белка – его жена, покажет свидетельство о браке. Или справку, которую ей дали взамен паспорта. И которая так и осталась в папке с другими документами. Так Белка думала ровно до тех пор, пока ее не начали допрашивать. В темной, плохо пахнущей комнате за замком. – Так вы, говорите, не брали? – Чего не брала?! – Драгоценностей. У вашей матери пропал кулон с сапфиром. Она вообще ничего не понимала! Ничего! – Вы что, меня обвиняете в краже? – Не мы. Ваша мать. – Моя мать умерла, – прошептала Белка. – А Фатима Акиева кем вам приходится? – Теткой. Но я ничего у нее не брала. – А ваша тетка утверждает другое. Так что давайте не тратить попусту мое и ваше время. – Я ничего не брала… – повторила Белка, понимая, что все бесполезно. Этим людям не нужна правда. Им нужен повод передать ее «дело» по месту совершения «преступления». То есть отдать Белку прямо в руки Гатоеву. Эта схема отработана. Не она одна в нее попала. Они не станут разбираться, что да как. И самое поганое, что Белка думала, а может, и ладно? Ну, а что? Пусть… Лишь бы они только отстали от Гордея Александровича. Потому что он правда ни в чем не виноват. А там как-то выживет она. Наверное… Другие ведь как-то живут. А то, что без любви, что с Гатоевым, ну… как-то потерпит. Только бы он оставил в покое Фокина. Ну и позволил Гордейку забрать. – Так вы признаетесь? – Нет. Белка не могла себя оклеветать. И даже то, что она решила – будь что будет, не означало, что она станет этому как-то способствовать. – Стас, отведи ее в камеру! Ты знаешь, красавица, что с такими красотками там делают, м-м-м? Белка молчала, опустив взгляд, и только крупные-крупные слезы капали с ее длинных изогнутых ресниц. Да в ушах набатом стучало: извини, Гордей, пожалуйста, извини! Как будто она хотела вложить ему это в голову. Ее стащили со стула и повели к двери, когда та сама вдруг неожиданно распахнулась. – Рома, какого ху… хм, здрасте… – ворвался в кабинет полноватый лысеющий мужичок. – Мне почему из управы звонят? Вы тут охренели, что ли?!