– Да, у меня была тренировка перед сегодняшним соревнованием, – закивал Василевский. – Как здорово, что ты его нашла! Ему столько лет… Там вся моя музыка, вся жизнь. Я продолжала улыбаться, мысленно благодаря за плеер Никиту. Теперь бы выполнить его просьбу и отмазать от лагеря. В который мы, между прочим, отправимся вместе с Марком. Боже, какое счастье! После репетиции Марк снова оказался возле меня. Я видела, что он собирается начать новый разговор. Наверняка хочет первым пригласить меня на свидание. Я подалась вперед, навстречу Марку, но тут возле нас сразу же возникла Соболь. – Азарова, это твой рюкзак в рекреации валяется? – Что? Соболь впилась в меня немигающим пронзительным взглядом. Когда я отвернулась, чтобы отыскать глазами рюкзак, Оксана уже вышла из актового зала. Моего рюкзака действительно не было. Что за ерунда? Я совершенно точно помнила, что, придя на репетицию, бросила его на одно из кресел последнего ряда. – Случилось что-то? – спросил Марк с беспокойством. Потому что мой вид в тот момент был совсем растерянным. – Рюкзак пропал, – сказала я. – Наверное, Ирка вернулась и решила меня развести. Пойду поищу. Василевского в тот момент тоже окликнул кто-то из одноклассников. Многие еще не разошлись, толпились у сцены, выясняя оставшиеся организационные вопросы. Обломалось мое свидание. Ведь он бы пригласил! Обязательно пригласил бы. Будь неладна эта Соболь. Я вышла в пустую рекреацию и тут же увидела свой рюкзак, сиротливо валяющийся на полу у ножки одной из деревянных лавок. Тут же подбежала к нему и осмотрела. Кто-то явно подопнул его – на переднем черном кармане красовался пыльный след от обуви. Ну и кому взбрело в голову так шутить? Не иначе Соболь, увидев, как мило мы беседуем с Марком, утащила мой рюкзак, а потом вернулась с новостью о том, что его украли. И не могло же все ограничиться одним пинком… Наверняка эта стерва подбросила мне что-нибудь противное или, наоборот, вытащила и испортила какую-нибудь вещь. Как косметичку Сухопаровой. Я тут же проверила лямки и замки. Нет, на первый взгляд рюкзак в норме. Тогда в чем подвох? Я расстегнула молнию. На глаза тут же попался свернутый лист бумаги. Предчувствуя катастрофу, руки слегка задрожали. Я – не конфликтный человек, но если Оксана задумала какую-то гадость… Ей несдобровать. На листе было напечатано большими буквами: «Отлично, список утвержден. Дотянешь до лагеря?» Какие гадкие шутки у этой дуры. Я заволновалась. Пока Соболь только угрожает, а если перейдет к активным действиям? Мало ли чего от этой чокнутой можно ожидать. В задумчивости я так и продолжила сидеть на полу посреди просторной рекреации. Вскоре раздались голоса ребят, вышедших из актового зала. Внезапно кто-то положил руку на мое плечо. Я подняла голову и увидела перед собой девчонку из параллельного класса, Люсю Антоненко. – Вер, все в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась она. Присела рядом со мной на корточки. – Ты какая-то бледная. – Да-да, все отлично! – быстро проговорила я, сворачивая обратно лист. Люся уже с любопытством уставилась на послание. – Может, тебе водички принести? – спросила Антоненко. – Нет, все нормально! – сказала я, первой поднимаясь на ноги. – Просто кое-что в рюкзаке искала. Было странно искать что-то в рюкзаке, сидя на полу перед лавкой. – Ну ладно, – растерянно отозвалась Люся, вставая следом за мной. – Это хорошо, если у тебя все нормально. Я только кивнула в ответ. Да уж, лучше не придумаешь. Люся ушла вслед за своими одноклассниками, а я сунула послание обратно в рюкзак. И тут же увидела, что компания девчонок под предводительством Соболь стоит в конце коридора. Они что-то бурно обсуждали и звонко смеялись. Оксана смотрела в мою сторону, не переставая натянуто улыбаться. Мне тут же захотелось с визгом побежать по длинному коридору и вцепиться в ее красивые рыжие волосы. В уме я представляла, как оттащу ее за космы, повалю на пол, да еще и по брендовой сумке потопчусь. Но я лишь проигнорировала неискреннюю улыбку Соболь и направилась к лестнице. Что ж, предупрежден, значит, вооружен. * * * Дома меня ждал еще один сюрприз. Дверь была закрыта только на нижний замок, а это означало, что папа дома. Днем. Может, заболел? Как только я открыла дверь, до меня донесся сухой кашель. – Я дома! – выкрикнула я. – И ты, судя по всему, тоже! Отец не ответил. Лишь снова зашелся в тяжелом кашле. Я разулась, бросила многострадальный рюкзак на пол и прошла в папину комнату. Отец лежал под одеялом перед плазмой и смотрел документальный фильм по каналу «Discovery». – Заболел? – Ушел из офиса пораньше, – жалобно проговорил папа. – Вер, а где у нас градусник? Я, тяжело вздохнув, направилась на кухню, где в одном из шкафчиков хранилась аптечка. Разумеется, папа этого не знал. Раньше за медикаменты в нашем доме отвечала мама, теперь Софья Николаевна. Я схватила аптечку и пошла обратно в комнату. – Мне нужно вылечиться до командировки в Италию, – сказал папа, глядя, как я резко стряхиваю градусник. – Вылечим, – пообещала я. – Врача только надо вызвать. – Ох, – обессиленно выдохнул папа, закрывая глаза. – Где ты так умудрился простыть? На улице духота. – Вот именно что духота, – не открывая глаз, слабым голосом проворчал папа. – Сижу целый день в офисе под кондиционером. Когда папа болел, он становился просто невозможным. Я уселась рядом с ним на край кровати. – Как дела в школе? – спросил отец лишь для того, чтобы что-то спросить. – Отлично! – тут же отозвалась я. Послание с угрозой все еще было в рюкзаке, но вряд ли папа заинтересуется моей душещипательной историей о том, как две девчонки не поделили золотого мальчика Марка Василевского. – Вер, мне на больничный нельзя, – сказал папа голосом умирающего лебедя. – У меня важная поездка на носу. – Угу. – Вер, а есть такая таблетка, чтобы выпил, и сразу ничего не болит? И чтобы ка… кашель, – папа закашлялся, – сразу прошел. Я, не ответив, потянулась за градусником. – Тридцать семь и девять. – И что делать? – Ложись и помирай. – Ну Вера! – закапризничал папа. – Это такие шутки у тебя? Я ведь серьезно спрашиваю. – Тогда уколы ставить, – припугнула я. – Я не хочу уколы! – Ты, папа, как маленький, – покачала я головой. – Ладно, погоди, тете Соне позвоню, спрошу, как лучше поступить. Отец слабо закивал и снова прикрыл глаза. Его черные ресницы оттеняли бледные щеки. Софья Николаевна долго охала и ахала, а затем принялась читать мне нотацию: – Квартиру чаще проветривай. И обязательно обильное питье! Ты морс варить умеешь? – Морс? – переспросила я. – Из ягод? – Ну да. – Из замороженных? – Ох, – снова запричитала Софья Николаевна. – Ну как вы без меня? Я внуков на дачу увезла, что детям торчать в такую погоду в квартире? Была бы в городе, сразу б к вам приехала! Завтра с утра на первую электричку сядем. Ой, Вер! Жаропонижающего нет, купить бы надо. Если температура повысится, беги в аптеку! Слышишь меня, Вер? – Справимся, – сказала я. – Не волнуйтесь, Софья Николаевна! Поговорив с тетей Соней, дала папе необходимые лекарства, пообедала и уселась за уроки. Потом снова зашла к отцу. На улице уже смеркалось. Я выключила свет и задернула шторы. – Поспишь? – спросила я. – Посиди со мной, – попросил папа. Тогда я снова села рядом. Вдвоем мы некоторое время смотрели старый выпуск «Камеди Клаба». Отец искренне смеялся в перерывах между приступами кашля. Я вышла на кухню, заварила чай, а вернувшись, окончательно потеряла нить повествования в этих бесконечных миниатюрах. Шутки мне казались до безобразия плоскими и несмешными. – Как ты можешь это смотреть? – не выдержала я. – Подростки очень категоричны, – ответил папа, снова закашлявшись. – Ага, – отозвалась я, оглядывая комнату. Брюки брошены на стуле, книги на столе, разобранный старый ноутбук рядом и пустая бутылка из-под колы на полу. Порой у меня складывалось впечатление, что я живу не с отцом, а с парнем-соседом, который время от времени дает мне деньги на карманные расходы. – Вам сложно было сделать выбор? – спросила я. – Какой выбор? – удивился папа. – Оставить меня. Маме ведь было всего семнадцать, как мне сейчас. – Тебе уже семнадцать? – притворно воскликнул отец.