— Нет! Считай меня суеверной, но пока я не допишу роман, его не увидит ни один человек! — Даже мне не покажешь? Девушка покачала головой. — Только ты не обижайся, ладно?! Ну, просто я еще и стесняюсь! — Ну, а как люди его увидят, если ты стесняешься? — Так то ж будут чужие люди! Они пусть читают, а перед близкими мне как-то неудобно. Ты ж знаешь, не все из того, что я пишу, выдумка. В большей степени история Горновки основана на реальных фактах, описанных мною. И я, наверное, ужасно боюсь критики. Ну, вдруг скажут, что я неправильно пишу и не так понимаю некоторые вещи. — Я не буду тебя критиковать. К тому же ты не можешь и не должна понимать все так. как все. Ты писательница, и это естественно, что ты видишь все по-другому! — весьма серьезно заявил парень. — Ах, Лешечка — вздохнула девушка, взяв парня под руку. — Как хорошо что ты есть! Просто не представляю, что бы я без тебя делала! — Ох, что б ты без меня делала! — подразнил ее Лешка. — Может, зайдем в магазин еще за шампанским? — Давай! — легко согласилась Злата. Глава 17 Они купили шампанского и двориками дошли, наконец, до Лешкиного дома. Потихоньку переговариваясь и смеясь, они не замечали ничего вокруг. На лавочке у Лешкиного подъезда, съежившись, сидела одинокая фигурка, но они прошли мимо, даже не взглянув в ее сторону. Оказавшись в квартире, Лешка, сбросив с себя пиджак и стянув галстук, отправился на кухню открывать шампанское, а Злата, усевшись на пуфик в прихожей, вытянула ноги и заявила Лешке, что сама ни за что не сможет снять свои модные атласные сапожки. Парень оставил шампанское и вернулся обратно. Присев на корточки, он осторожно приподнял ее ногу и, положив к себе на колено, стал тянуть. — Ой, Лешка, чувствую, придется мне в них спать! — сквозь смех причитала Полянская. Ноги отекли, да еще вспотели, и атлас никак не желал сползать. — Может, мыло принести? — веселился вместе с ней парень. — Ага! Может, лучше шампунь? Зальем туда, и все дела… — хохотала она. — Так, Злата, не смейся. Перестань. Расслабься и не дыши, — командовал Лешка. Девушка, глядя прямо в его глаза, сделала серьезное лицо и затаила дыхание. Блотский опустил взгляд, не в состоянии смотреть в эти огромные глаза, брызжущие смехом. Покрепче шатавшись за задник сапога, парень потянул на себя. Издав сдавленный смешок, Злата ухватилась обеими руками за края пуфика, чтобы не свалиться на пол. Лешка потянул сильнее. Атласный сапожок соскользнул с ноги девушки, а Лешка, потеряв равновесие, завалился назад. Они засмеялись, глядя друг на друга, и в этот самый момент в дверь позвонили. — Ой, Лешка, это, наверное, твои соседи! — испуганно прошептала Злата, прижав пальцы к губам. — Весь дом спит, а мы тут… — Да вряд ли! Соседи у меня мировые и никогда не ходят с разборками. Может, случилось что-нибудь! Здесь же в основном одни пенсионеры живут! Парень поднялся и, не выпуская из рук Златин сапог, стал открывать дверь. Распахнув ее, он замер в дверном проеме, не двигаясь и ничего не говоря. — Привет! — услышала Злата женский голос и, вытянув шею, попыталась рассмотреть за спиной парня его обладательницу. — Привет, — наконец, сказал Лешка и чуть отступил в сторону. — Проходи. В комнату вошла девушка. Невысокого роста, с темными вьющимися волосами, собранными в конский хвост. Ее точеная фигурка была просто идеальна. Карие большие глаза обрамляли длинные пушистые ресницы. Она была красива, причем красива по-особенному. Неброской, какой-то благородной красотой. Как русские красавицы-аристократки на акварельных портретах Брюллова. Злата в первое мгновение решила почему-то, что передней та самая Лешкина соседка, которая вчера на лавочке под окном выясняла отношения с кавалером. А что? Она показалась очень красивой. Поэтому за ней парни толпой и бегали. Но это пришло на ум лишь в первое мгновение. Полянская перевела взгляд на Блотского и сразу поняла, кто перед ней. Маша, ну, конечно же, Маша! Та самая Маша, Лешкина девушка, о которой Злата Полянская почему-то забыла. На Лешкином лице от былого беспечного веселья не осталось и следа. Губы были плотно сжаты. Голубые глаза смотрели прямо и напряженно, между бровей залегла складка. — Я не помешала? — спросила она, переводя взгляд с белого атласного сапога, который Лешка продолжал держать в руках, на лицо Златы, наверняка виноватое и растерянное. — Маш, ты не помешала. Но уже очень поздно, давай я позвоню тебе завтра, и мы поговорим! А сейчас я вызову тебе такси, — совершенно спокойно сказал парень и поставил на пол сапожок. — Леш, у вас ведь сегодня вечеринка была? — спросила Маша, игнорируя его слова. Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. — Я думала, ты пригласишь меня! А ты не пригласил… Я думала, ты и сам не пойдешь, и приехала сюда, к тебе, но тебя не оказалось дома! Я долго сидела на лавочке, ожидая тебя, а ты прошел мимо и даже не заметил меня! Ты был так увлечен своей новой подружкой! И давно ты с ней? — Маша, послушайте… — сочла нужным вмешаться Злата. Это было каким-то недоразумением, которое просто необходимо немедленно прояснить. Полянская вовсе не хотела, чтобы из-за нее Лешка поссорился со своей девушкой. — Злата, не надо! — перебил ее парень — Маша, я не позволю тебе устраивать здесь сцену! Тебе лучше уйти. — Навсегда, Лешка? — спросила она, и голос ее дрогнул. Стало совершенно понятно, держится она из последних сил. Злата почувствовала, как у нее самой от жалости к этой девушке на глаза наворачиваются слезы. Лешкино молчание было красноречивее любых слов. — Понятно! — резко отвернувшись, девушка распахнула дверь и выбежала из квартиры. Блотский осторожно закрыл ее за ней и медленно обернулся. Злата смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых было и непонимание, и разочарование, и немой вопрос. У нее просто в голове не укладывалось, как Лешка может так просто отпустить эту девушку. Почему? Она ведь любит его! Зачем он разбивает ей сердце? Нет! Нет! Нет! Бред какой-то! Лешка ведь не какой-нибудь там подлец! Лешка не способен разбить сердце! Он же самый лучший, самый добрый, самый благородный! — Я сволочь, правда, Злата? — горько усмехнувшись, сказал парень и опустился на корточки под дверью. — Нет! — девушка мотнула головой. — Вы, наверное, поссорились, да? Она тебя приревновала и все такое… Такое бывает у влюбленных! Не может же быть все всегда ровно и гладко. Но вы помиритесь! Зря ты не дал мне поговорить с Машей… Злата на удивление легко сняла второй сапог и уселась на пол, рядом с парнем. Леша улыбнулся. — Она бы тебе не поверила. — Ну, я умею быть убедительной! Лешка засмеялся. — Как с тем парнем, ну, помнишь, тогда, весной? Которому ты в глаз заехала? — Нуда! — девушка тоже улыбнулась. — Может, шампанское принести? — спросила она, видя, что Лешка повеселел. — Что, прямо сюда? — А что? Мы неплохо сидим! — Ну, неси! Злата легко вскочила на ноги и побежала на кухню, а через секунду вернулась с шампанским и двумя фужерами. Она протянула парню бутылку, а сама уселась на колени и подставила фужеры. Блотский наполнил бокалы и протянул один Полянской. — Ну, за что мы выпьем, моя золотая подружка? — с улыбкой спросил Блотский, заглядывая в ее голубые глаза. — Ну, давай за то, чтобы вы с Машей помирились и никогда больше не ссорились! — предложила Злата. — Нет! Давай выпьем за нас! — За нас? — девушка, чуть склонив голову, заглянула Лешке в лицо. — Ну да! Давай выпьем за нашу дружбу, взаимопонимание, — парень отвел глаза, понимая: сейчас самый подходящий момент сказать Злате все. Ее близкое присутствие и без шампанского кружило ему голову, едва уловимый аромат духов лишал его самообладания. И все же что-то удерживало его… Злата. Он сходил с ума от любви к ней, а она… Ни разу за все время их знакомства она ни словом, ни делом не дала понять, что испытывает к нему что-то большее, чем просто дружеские чувства. Ни разу взгляд ее чистых ясных глаз, обращенных к нему, не затуманился страстью, нежностью или любовью. Никогда в ее прикосновениях не было скрытого намека. В словах не звучал неприкрытый флирт или кокетство И улыбалась она всегда по-доброму, искренне и открыто. Блотский мечтал о ней, дышал ею, жил для нее, но так боялся разрушить то, что было у них сейчас. Он почему-то очень сомневался, что, услышав от него признания в любви, Злата тут же раскроет ему свои объятия. Все могло быть с точностью до наоборот. Их дружбе мог прийти конец. — Давай! — согласилась девушка. Они чокнулись и отхлебнули искрящегося вина. — Леш, — осторожно начала Злата, всматриваясь в его четкий профиль. Парень устало повернул голову и встретился с ней взглядом, зная наперед, о чем Полянская будет говорить. — Злат, Маша хорошая девушка. Красивая и умная, но я не люблю ее больше. Знаю, ты сейчас скажешь, она меня любит и я причинил ей боль. Я с тобой соглашусь. Но уж лучше мы расстанемся сейчас, сохранив в памяти лучшее, что было между нами, чем будем мучиться рядом друг с другом и портить себе жизнь вот такими вот омерзительными сценами и, в конце концов, возненавидим друг друга. — И что же? От твоей любви вообще ничего не осталось? — спросила девушка, которая в свои двадцать три года еще не могла поверить в подобное. Как же это возможно, когда любишь по-настоящему? Она вспомнила Женьку и улыбнулась. Ей казалось, что она его любит, но его предательство лишь уязвило самолюбие да поколебало уверенность в себе. А потом она встретила Дороша… И оказалось, то, что она испытывала к Женьке, было чем угодно, но только не любовью. А то, что она чувствовала к Витале, было много больше, чем просто любовь… Безумная страсть и невыносимая нежность, дрожь в коленках и огонь в крови, головокружение и трепет в груди. Как может все это исчезнуть? Разве сможет она когда-нибудь это забыть? Она умрет без него… Она снова вспомнила его темные смеющиеся глаза, грубоватые ладони, смех, и ей очень захотелось его увидеть. Злата тяжело вздохнула.