— Пойдем? — согласилась девушка. Играть в волейбол ей тоже расхотелось. — Ань, ты с нами? — обернулась она к двоюродной сестре. — Не-а бы идите, а я посижу еще чего-нибудь посмотрю у тебя в ноутбуке. — Ну, ладно. Анька осталась сидеть на лавочке, а Леша и Злата отправились прогуляться по деревне. Даже сейчас, перед Пасхой здесь царили привычная тишина и покои. Никакого движения, никаких внешних звуков только неумолкающий гомон птиц. Они неторопливо шли мимо вековых верб у дороги и хат, смотревших на них пустыми глазницами окон. День клони лея к вечеру, а в воздухе разливался неповторимый аромат молодой зелени, первых цветов и земли, прогретой весенним солнышком. Совершенно позабыв о недавнем происшествии, Злата неторопливо шла, держа в своей ладони Лешину руку, и чувствовала себя такой умиротворенной, такой счастливой. Ее мечта сбылась — она в Горновке, и уезжать отсюда больше не нужно. Они шли молча. Ни о чем не хотелось говорить, да и не нужны были сейчас слова. Бывают такие моменты, когда просто хорошо молчать. Девушка шла, упоенная очарованием окружающего мира, а Леша Блотский был очарован ею. Он едва ли замечал прелесть природы вокруг: дорогу, вербы и дома. Для него существовала одна только Злата, он то и дело посматривал на ее красивое безмятежное лицо, чувствовал тепло и нежность ее пальцев, и ему казалось: ничего больше и не нужно ему на свете, только вот так идти с ней… Они вышли за деревню и, миновав развалины бывшего торфяного завода, отправились дальше. Деревня осталась позади, а передними простирались бескрайние просторы полей и лугов, и леса, окружающие деревню. — Леш, это самое лучшее место на земле! — не в состоянии больше сдерживать эмоции, восторженно воскликнула девушка, оборачиваясь к Блотскому. Парень лишь кивнул в ответ. — Я бы, кажется, вот так шла бы и шла… — Да, но мы уже отошли довольно далеко. Давай возвращаться, зайдем к бабушке, попьем чая с куличами! Как думаешь, сегодня их можно есть? — Ты проголодался? — засмеялась девушка. Лешка рассмеялся и кивнул. — Конечно, можно. Ну, вернее, может быть, по правилам их завтра нужно есть, но мы всегда начинали заранее. Лешечка, а ты останешься с нами на шашлыки? — Ты приглашаешь? Девушка энергично закивала головой, они снова засмеялись и повернули обратно. Когда они снова вошли в деревню, первое, что бросилось девушке в глаза, та самая машина, темно-синяя «ГАЗель», под которую Злата чуть не угодила сегодня. Она стояла на обочине дороги у маленького домика, к калитке которого вели три ступени. Кто здесь жил, Полянская не знала. Она вообще, несмотря на то, что деревня в общей сложности насчитывала лишь тридцать дворов, никого не знала в этом конце. — А чей это дом, ты знаешь, Леша? — обернулась она к парню, и брови ее сошлись на переносице. — Вроде дачник здесь живет. — Но кто он такой? — не отставала девушка, пытаясь с дороги заглянуть через высокий забор. Во дворе громко звучала музыка, а в небо поднимался дым от барбекю. — Не знаю. Девушка обернулась и взглянула на Блотского. Улыбка и прежнее безмятежное настроение исчезли с его лица. Теперь оно было серьезным и озадаченным. Губы сурово сжаты, лоб прорезала морщинка. — Леш? — окликнула его Злата, подозрительно заглядывая в глаза. — Пойдем, Злат. Вон, видишь, Тимофеевна моя на улице стоит, наверное, нас дожидается! Полянская глянула вперед и действительно увидела Лешину бабушку у калитки. Они прошли домик дачника, но Злата, не удержавшись, все же обернулась. И снова увидела того мужчину, который был за рулем «ГАЗели», того, который чуть не сбил ее, а потом так внимательно разглядывал. Сейчас он стоял у калитки и смотрел ей вслед. Наверное, он и был тем самым дачником, о котором не желал говорить Леша. Злата поспешно отвернулась и взяла Блотского за руку. «Интересно, почему он так смотрел на меня? И что бы это значило? И почему Леша так упорно хранит молчание? Ведь он определенно что-то о нем знает! Может быть, боится? Да нет Глупость какая! Лешке-то с чего кого-то бояться, если он вообще здесь никого не знает? Неужто этот дачник здесь вроде местного мафиози? Нет, ну надо же, какие глупости в голову лезут! Если б это было так, она точно об этом услышала бы от мамы! А вдруг…» От неожиданной мысли, пришедшей в голову, сердце дрогнуло в груди, и девушка даже сбилась с шагу. Нет, нет и нет! Это невозможно! Он не может быть тем таинственным незнакомцем! Во всяком случае, ей совершенно не хотелось, чтобы он им был. — Здравствуйте! — прогнав прочь тревожные мысли, девушка улыбнулась Тимофеевне, когда они поравнялись с их домом. — Здравствуй, Златушка! — улыбнулась в ответ пожилая женщина и взглянула на внука. — Ну, што? Вы пагулялi? Давайця праходця у дом, булкi я ужо папекла i рулет з чарнаслiвам гатовы, хадземця, я вас пакармлю! Лёшка, гэта што, дачнiк прыехау? Здаецца мне, гэта яго машына ездiць па дзярэунi! I музыка грамыхае… — Приехал! — Ой-яй-ой! — покачала головой Тимофеевна. — Гэта ж ужо будуць ноч гуляць! Нада будзе Дзямiауне пазванiць сказаць! Гэта ужо збяруцца там Маськi, Сашка Максiмауны, Юрка Галаваты, Серак и Гуз. Нап'юцца и будуць па дзярэунi шатацца ноч. А Сашка потым сваю дзеуку стане васпiтываць, а там дзiця. Потым Максiмауна па дзярэунi пабяжыць шукаць каго-небудзь, штоб унука угаманiць! Ён жа калi нап'ецца, зусiм дурны становiцца! I бабу можа пабiць, а пра дзеуку тую i казаць няма чаго! Во раней хацеу у сажалцы яе утапiць, ужо хацелi мiлiцыю вызываць! Ён жа як паедзе у Маскву на зарабаткi, так Максiмауна крэсцiцца! Раней матка яго кроу Максiмауне пiла, пака не памерла, цяпер во сын яе… А яна сама ужо чуць ходзiщь! — А с чего бы этому вашему дачнику собирать у себя весь сброд? — живо спросила Злата, которую весьма заинтересовал этот разговор. — Так яны ж у яго там толькi што не жывуць! I на агародзе працуюць, i па хазяйству, i прамышляюць разам — i усё за самагонку! — И лес воруют? — вырвалось у Полянской. Тимофеевна лишь рукой махнула. — Усяго хватае! — только и сказала Лешина бабушка. Полянская прикусила нижнюю губу. Она не очень хорошо знала Гуза и Серака, а тем более Сашку или Юрку, но в такой маленькой деревне, как Горновка, они все же сталкивались. А той ночью, она, конечно, не смогла кого-то рассмотреть или узнать, но вряд ли Серак или Гуз могли быть замечены в столь рискованном деле. Да хотя бы потому, что ни у кого в Горновке не было трактора. И если б они и отправились воровать лес, запрягли бы лошадку Максимовны. Нет, девушка все больше пыталась уверить себя в том, что люди, промышляющие той ночью, были чужаками. Может быть, они были из соседней деревни или вообще из районного центра. Мало ли, проезжали мимо, присмотрели бревна и решили своровать. Вот только одно не укладывалось у Златы в голове: случившееся той ночью в доме бабы Мулихи. Ее могли убить, пригрозить, заставив замолчать… Вместо этого… Было темно, и он не мог ее разглядеть, а меж тем вел себя так, как будто, наконец, дав волю желанию, овладел именно ею. А значит, он знал ее, видел… Но кто же он? От всех этих мыслей у Златы разболелась голова, и она постаралась ни о чем не думать, чтобы не портить себе настроение. Глава 4 Они пробыли у Тимофеевны недолго. Попробовали мясной рулет с черносливом, выпили чая с булками и отправились к Полянским. На землю медленно опустились мягкие весенние сумерки. Остро пахло сырой землей и едва уловимо дымом от костра. В зарослях акации подал голос соловей, а лягушки в копанке за огородами устроили концерт хорового исполнения. В доме во всех окнах горел свет, в саду вился в небо дымок, а родственники дружно заканчивали последние приготовления к Всенощной. — Златка, ну куда вы с Лешкой подевались? Как пошли, так и пропали! — обернулась к ним Анька, когда они вошли в дом. — Папани уже костер разожгли, а мы здесь на стол накрываем! Злат, я ноутбук поставила на зарядку. — Что, смотрела, пока не разрядился? — Ну, а что мне оставалось делать, у тебя там много всего интересного! А к телику ведь не пробиться, да и что там показывают вообще? Ой, Златка, не знаю, как ты здесь без кабельного телевидения будешь жить! Полянская покосилась на Лешу и решила промолчать. За все прошедшие дни она устала что-то доказывать и объяснять родственнице. Мама и тетя Люда скоро вынесли на стол под виноградником все приготовленное и позвали детей. Мужчинам и себе припасли бутылку водки, а девчонкам и Блотскому купили белого вина. Быстро выгорел костер, и на импровизированном мангале, сложенном из кирпичей, стали жарить шашлыки. Водка быстро закончилась, и из своих запасов мужчины достали бутылку дешевого вина (не иначе как сегодня в автолавке закупили) и, опорожнив ее, первыми отправились спать. Женщины еще немного посидели и ближе к полуночи тоже ушли. Анька, таинственно подмигнув Злате и Лешке, сбегала в дом и вскоре вернулась с еще одной бутылкой вина. Оказалось, она его из города привезла, так, на всякий случай, зная, что здесь не купишь такого. И вот этот случай представился. Они подбросили в костер еще дров, чтобы не замерзнуть, так как ночи в это время года все же еще были холодными, и, неторопливо потягивая белое вино, продолжили сидеть, болтать и смеяться. Скоро и Аньку стало клонить в сон. Когда она ушла, Леша и Злата еще посидели немного, ожидая, когда костер догорит, потом залили его водой и решили расходиться. Злата пошла проводить Блотского. Простившись и договорившись встретиться завтра, они расстались у калитки. Вот уже ночь поглотила молодого человека, но девушка не торопилась уходить. Все стихло давно, оттого, наверное, звуки музыки и пьяные крики слышались слишком отчетливо. Тимофеевна не ошиблась: у дачника вовсю отмечали Всенощную, устроив настоящий дебош. Девушка постояла немного у калитки, терзаемая противоречивыми чувствами, и все же не вернулась в дом. Наверное если бы она не выпила сегодня столько вина, то прислушалась бы к голосу разума и мысль пройтись в другой конец деревни не ударила бы в голову. Алкоголь притупил чувство опасности. Она чувствовала себя смелой и решительной, потому и пошла потихоньку по деревне. Леша давно скрылся за калиткой. Проходя мимо его дома она видела, как в одном из окон загорелся свет. Девушка прошмыгнула мимо дома Блотских и почти на цыпочках подобралась к маленькому дому дачника. Впрочем, все ее предостережения были совершенно излишни. Даже если бы она цокала каблуками по асфальту и барабанила в калитку кулаками, ее вряд ли бы услышали. Музыка оглушала. Их гулянка, казалось, достигла апогея. Здесь ей опасаться было совершенно нечего, правда, и увидеть что-либо через забор не представлялось возможным, как бы Полянская ни старалась. Девушка прошла немного вперед, прикидывая, как бы ей подобраться к ним со стороны огорода, но музыка внезапно смолкла. Злата испуганно застыла на месте и оглянулась. — Так. все, ребята! Гулянка закончилась, давайте по домам! — раздался в тишине громкий мужской голос. — Дорош, ну ты че?… — послышалось в ответ пьяное бормотание. — Так Толик, правда давай уже домой! — взвизгнул женским голос, принадлежавший, несомненно, Алке Масько. Злате хватило секунды, чтобы выйти из ступора и сориентироваться. Она бросилась к обочине и прижалась спиной к забору как раз напротив домика дачника. Кажется, его назвали Дорошем. — Алка, а ты мне тут не командуй! Дорош, завтра ж такой праздник! Дай с собой! — Завтра дам, а то я ведь вас знаю, вылакаете все и завтра все равно придете похмеляться! «А он ведь не пьян! — мелькнуло в голове Златы. — Он говорит вполне внятно. Но как же так?! Зачем тогда ему поить этих алкашей? Что за интерес сидеть с пьяными отморозками, отщепенцами и бомжами и наблюдать, как они медленно, но верно напиваются? Зачем он их поит, да еще у себя в доме? Какая ему от этого польза?» Калитка распахнулась, и притаившаяся в темноте Злата смогла лицезреть, как в неяркой полоске света, падающего со двора, появляется Масько со своей Алкой, за ними Сашка, шатающийся из стороны в сторону, а замыкает процессию Юрка Головатый, прозванный так из-за большой головы. Впрочем, большой она была зазря — все равно там было пусто. Дорош не вышел их проводить, просто закрыл за ними калитку и погасил во дворе свет. И почти сразу началось то, чего больше всего боялись и Тимофеевна, и баба Нина, и баба Маня, и Максимовна, и еще та немногочисленная горстка приличных людей, которые жили здесь в дачный период. То, чему они не раз становились свидетелями и от чего в своем преклонном возрасте старались держаться подальше. То, с чем 3лата в силу своего юного возраста никогда не сталкивалась ранее. Начались пьяные разборки собутыльников.