Он поворачивается, чтобы уйти, когда Райф твердо отвечает: — Позволь мне доказать, что ты ей нужен, тогда я прочту эту чертову штуку. Все мое тело напрягается. Очевидно, у Адама тоже, потому что его шаги останавливаются. Райф раздраженно вздыхает и добавляет: — Сверху вниз, вдоль и поперёк, три раза подряд, как угодно. Хочешь верь, хочешь нет, но я не прочту ни слова без этой сделки. Адам ничего не говорит, хотя и оборачивается. Он засовывает руки в карманы и, прищурившись, смотрит на Райфа, прежде чем перевести взгляд на меня. — Она не была мокрой для меня, — продолжает Райф, как будто я не стою прямо здесь, полуголая, склонившись над его столом. Я сглатываю, когда слова эхом отдаются в моей голове. Я действительно думала, что мне удалось его одурачить. — Но она практически истекает всякий раз, когда ты открываешь свой прелестный ротик. Он хихикает у меня за спиной, и я понимаю, что он не расстроен. В типичной для Райфа манере его тон мрачно-насмешливый, даже коварный. Вспышка мелькает в глазах Адама так быстро, что я бы пропустила это, если бы он не поглощал каждую частичку моего внимания. — Неужели это так. Это звучит как утверждение, его взгляд прожигает дыру прямо в моей коже. Наконец, он поворачивается обратно к Райфу, и из моих легких вырывается вздох. — Похоже, это твоя проблема. Не моя. — Проблема? — Райф заливается смехом. Его хватка на моих запястьях ослабевает, когда он убирает одну руку, чтобы взглянуть на часы. — Я хочу увидеть, насколько я прав насчет этого. Его кончики пальцев впиваются в мою кожу, и он сильно прижимает меня к столу, пока моя щека не оказывается на гладком дереве. Грудь сдавливает, когда я понимаю, о чем он просит, и мое дыхание становится прерывистым. — Если ты сможешь заставить ее кончить в течение следующих пяти минут, прежде чем мой клиент подъедет ко входу, я прочитаю каждую страницу твоего чертового плана. Я даже обсужу это с Феликсом, когда вернусь. Но если ты не сможешь… Его голос затихает, и свободной рукой он пододвигает бумаги к мусорному ведру. Мои глаза закрываются. Я не могу позволить Адаму Мэтьюззу довести меня до края. Не перед Райфом, не тогда, когда Райфа мне нужно как-то убедить, что я хочу большего, чем другие. Я не могу. Когда я наконец открываю глаза, начищенные черные туфли Адама придвигаются ближе. Каждая частичка моего тела оживает при мысли о его теплых, сильных руках на мне, и я знаю, что мне крышка, если он согласится на эту сделку. Моя единственная надежда — что он откажется и уйдет. Он делает еще шаг, потом еще, и рой бабочек перепрыгивает с моего живота в горло. — Пять минут, — бормочет он. Кипящий жар пульсирует между ног от хриплого тона, которым теперь пронизан его низкий голос. Взгляд следует за его руками, когда он вытаскивает их из карманов, расстегивает манжеты и закатывает рукав. — Договорились. — Мне нужен кто-то, кто видит огонь в моих глазах и хочет поиграть с этим. — Неизвестно Моя щека прижата к холодной поверхности стола, но внутри у меня все горит. Не знаю, как я собираюсь это провернуть, просто я должна. Я не могу рисковать, что Райф прогонит меня до того, как я получу ответы, и у меня нет причин полагать, что он оставит меня рядом, если не купится на мое желание к нему. Глубоко вдохнув, я извиваюсь в объятиях Райфа, пытаясь встать, но он удерживает меня на месте. — Ты ошибаешься, — наконец говорю я, избегая взгляда Адама. — Я хочу не его. Это ты. — О, любовь моя, — говорит Райф с хриплым смехом. Он отпускает меня и отступает назад, затем улыбается и складывает руки вместе, как взволнованный подросток. — Думаю, мы скоро узнаем, не так ли? Мои руки падают вперед, и я хватаюсь за край стола, но не выпрямляюсь. Боже, я не доверяю своему телу, которое предает меня, пока Адам находится слева, достаточно близко, чтобы чувствовать исходящий от него жар. Видеть, как рубашка натягивается на широких плечах, когда он поднимает руку и расстегивает верхние пуговицы, открывая вид на скульптурную грудь. Проглатывать его чистый, мужской аромат каждый раз, когда я вдыхаю. Я облажалась. — Встань и посмотри на меня, — голос Адама тихий, но повелительный. Такой тон, которому хочешь подчиняться. Я тяжело сглатываю, затем отталкиваюсь от стола и встаю. Мой взгляд надолго опускается в пол, стук сердца отдается в ушах, прежде чем я поднимаю подбородок и смотрю прямо на Адама. Его голубые радужки темнее, чем обычно, пепельно-черные. Они такие темные, что, если я пригляжусь достаточно близко, то увижу в них отражение своей души — скрытной. Безнравственной. Греховной. Я делаю глубокий вдох, обхватываю себя руками за талию и поворачиваю голову. Райф встречает мой пристальный взгляд, лукавый изгиб его губ, и мой пульс немного замедляется. Я не знаю, почему мне намного легче смотреть на него. Теплые пальцы касаются изгиба моей челюсти, и моя голова поворачивается назад к мужчине передо мной. Мужчина, который держит на ладони каждый учащенный удар моего сердца, каждое неровное дыхание. Я снова пытаюсь повернуть голову, но хватка Адама на моей челюсти опускается к шее, и я останавливаюсь. — Я хочу Рай… — Так ты и сказала, — его глаза вспыхивают, но тон остается спокойным. Одна большая рука обвивается вокруг моей шеи, перекрывая шарф. Его прикосновение обжигает горло, несмотря на то, что он нежно держит меня. Он наклоняется, и щетина на его подбородке скользит по моей щеке. — Но я должен выполнить сделку, — он приближается ко мне; я отступаю, — и часы тикают. Еще шаг ко мне, еще шаг назад. — Ты проиграешь, — выдыхаю я, как раз перед тем, как мои плечи ударяются о холодную, твердую стену. Он поднимает левую руку и прижимает ладонь к стене, одновременно заключая меня в клетку и загораживая Райфа от моего взгляда. Затем он наклоняет голову ровно настолько, чтобы посмотреть на меня полностью. Что-то мелькает в его глазах, когда он обводит взглядом каждый сантиметр моего лица, и я не могу сказать, хочет он трахнуть меня или причинить боль. Медленная дрожь пробегает по мне. Господи, это не должно меня заводить. — Я должен сказать тебе, мышонок, — бормочет он. Рука на шее исчезает прежде, чем он убирает волосы с моего лица, и мускул на его челюсти напрягается. — Я никогда не проигрываю. Дерьмо. Я сжимаю колени, но его твердое, теплое бедро вклинивается между моих ног, и трется о стринги. Искра проносится прямо к сердцу от восхитительного трения. Я сильно прикусываю нижнюю губу, едва сдерживая стон, вырывающийся из горла. Смешок Райфа доносится до моих ушей, и я слышу скрип стула, когда он садится. Не задумываясь, я сгибаю руки в локтях и упираюсь ладонями в грудь Адама, пытаясь вырваться, прежде чем он разоблачит меня. Но мои руки опускаются, когда он движется вперед и сокращает небольшой промежуток между нами. Я задыхаюсь, когда мои ноги отрываются от пола, и единственное, что удерживает меня, — это сильное бедро Адама, на которое я давлю всем своим весом. Я извиваюсь, но это только заставляет меня стонать, когда его тепло вибрирует на моем клиторе. Когда мои бедра прижимаются к его, каждая мышца его живота напрягается под моими ладонями. У меня перехватывает дыхание от неожиданной реакции. Я замираю, дыхание становится тяжелым, и я ощущаю дрожь, которая пробегает по нему, когда мне удается медленно скользнуть руками вверх между нашими раздавленными телами, пока мои пальцы не обвиваются вокруг его шеи. Затем я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть прямо на Адама. Тяжелый взгляд устремлен на меня, веки опущены. Его челюсть сжата, грудь поднимается и опускается. Он не двигается, когда я поднимаю пальцы выше и провожу ими по густым прядям его волос, спутывая их в процессе. Напряжение душит, и моя грудь ноет с каждым быстрым ударом сердца. Я провожу ногтями вниз, вдоль задней части его шеи. Он вдыхает, и с моих губ срывается порыв воздуха. Его взгляд скользит вниз, отслеживая движение. Его рот так близко. Кожа такая теплая. Я даже не осознаю, что наклоняюсь к его губам, пока крепкая хватка не оказывается на моей челюсти, моя шея запрокидывается назад, останавливая меня от приближения. Пульс учащается. Теперь, когда мои глаза устремлены к потолку, я едва могу опустить взгляд достаточно, чтобы увидеть его. Он отталкивает меня на сантиметр назад, пока голова не касается стены, затем опускает ладонь мне на горло, мимо шарфа, его глаза следят за каждым движением. Когда его рука опускается ниже, едва касаясь изгиба моей груди и задерживаясь чуть ниже пупка, мурашки пробегают от низа моего живота к сердцевине.