Пока мы вместе, мы стоим друг за друга, и так было всегда. Эта странная мысль посещает меня все чаще, с каждой минутой я словно оживаю. Не могу унять волнение, нарастающее все быстрее по мере того, как мы углубляемся в пустоши. Когда я была маленькой, отец брал меня с собой несколько раз, чтобы показать мне драконов. Я влюблена в хищную мощь этих зверей, в их внутреннее пламя, которое даже в спокойном состоянии бурлит так, что передается тебе. — Думаешь о драконах? — Сарр улыбается. Он сидит напротив меня, и в глазах его мерцают веселые искорки. — Да. Хочу снова их увидеть. Справа и слева раскинулись пустоши, испещренные наростами скал. В этих краях высоких гор нет, но даже тех, что есть — достаточно. Они узорами подрезают небо, и несмотря на то, что пока лишь скрежещут колеса и хрустит пыль под когтями виаров, я знаю, что это спокойствие обманчиво. В любую минуту свет от двух лун закроет огромная тень, а над землей прокатится рычание. Звериная суть незамедлительно рванется на этот зов, зов дракона, благодаря которым и появились первые иртханы. Я никогда не видела отца обернувшимся, зато видела Горрхата — в день, когда он совершил оборот, чтобы подтвердить право на власть. Это была огромная черная тварь (никогда раньше ни об одном драконе я не думала так), золотое пламя которой бушевало с такой силой, что воздух раскалился в считанные секунды. Интересно, каков Даармарсхкий? Сейчас он восседает на иссиня-черном дрангхатри. Выносливый зверь под ним идет ровно: два метра в холке, покрытый шерстью, напрочь лишенный чешуи, с крохотными зачатками крыльев, которые начинают трепетать, когда дрангхатри раздражен или в ярости. Выживают они исключительно за счет силы ног, острых когтей и умения цепляться даже за отвесные скалы. Их родина — высокогорье, где они обитают в незанятых драконами пещерах. Этого зверя, в отличие от виара, невозможно приручить. Попытки были, но все они заканчивались неудачей. Даже потомство удерживаемых в неволе пар отказывалось становиться домашним. Это единственные существа в мире (не считая подводных северных драконов), которых невозможно удержать приказом. Только их желанием. Если дрангхатри вышел к иртхану по своей воле, значит, к своим он уже не вернется, на всю жизнь останется с ним. Поймала себя на мысли, что невольно любуюсь этим хищным зверем с сильными длинными лапами, вытянутой мордой и удивительно умными глазами, прикрытыми тонкими заслонками прозрачных век. Это еще одно их отличие от остальных и преимущество во время драки: у дрангхатри неуязвимы глаза, даже во сне они кажутся открытыми именно из-за этой невероятной особенности. Глаза невероятного бирюзового цвета. — Красивый, — кивнул Сарр. Красивый, это правда. Но подходить к нему может только владелец, поэтому за своим дрангхатри иртханы ухаживают сами, ни прислугу, ни даже хаальварна он не примет. — Очень, — подтвердила я. Почувствовала пристальный взгляд Даармархского и спокойно встретила его. — Ближайшее ущелье через четыре часа пути, — произнес он. — Там мы остановимся на день. Значит, уже после восхода. На юге светает рано, но солнце еще не успеет раскалить землю. В тот момент, когда я об этом подумала, по скале скользнула тень. Одна, другая, третья. Оглушительные раскаты рычания прокатились по земле, драконы взмыли ввысь, чтобы развернуться, а потом устремились к нам. Дири рванулся и оглушительно заверещал, от прокатившейся над землей мощи перехватило дыхание. Виары забили крыльями, порываясь взлететь, но приказы хаальварнов тут же их успокоили. Повозки остановились, Даармархский спешился едва уловимым глазу движением и быстро направился навстречу пикирующим драконам. Дрангхатри остался на месте, только шерсть на холке встала дыбом. И я его понимала: мне многое доводилось видеть в своей жизни (однажды отец даже общался с драконом при мне), но никогда раньше я не чувствовала такой силы, собранной в одном месте. Одуряющей, властной, вызывающей желание рвануться навстречу. Слиться, стать ее частью, единым целым. Зов зверя. Вокруг Даармархского раскалялся воздух, хаальварны стеной выстроились за ним. Я видела, как вспыхивает огонь в их глазах, Сарр вцепился в бортик повозки, напряженно вглядываясь в происходящее. Я с трудом удерживала Дири, но все-таки не могла отвести глаз от зрелища, раскинувшегося перед нами. Под лапами драконов задрожала земля, раскаляясь, пошла трещинами. Клубы пыли взметнулись ввысь, на мгновение отрезая от нас Даармархского. Рычание — возбужденное, яростное, прокатилось над пустошью, огненно-красный дракон (тот, за которым шли остальные) выдохнул струю пламени. Этот вихрь разорвал ночь, окрасив ее всеми цветами огня, ударил в землю у ног иртхана, выжигая ее до угольной черноты. Тонкие струйки дымились, ввысь взлетали горящие язычки, но Даармархский шагнул вперед, и огонь расступился, уступая движению его рук. Мгновение — и ночь снова стала ночью, только осыпающиеся во тьме искры напоминали о том, что случилось. Дракон пригнулся к земле, раздраженно взбивая хвостом пыль. Треск крошащейся земли и камня, скрежет когтей. Двое других, готовые напасть в любую минуту, понемногу расходились в стороны. Хаальварны стояли неподвижно, словно в землю вросли, Даармархский же замер напротив дракона. — Назад, — произнес он. Приказ, лишенный всяких эмоций, но полный силы: силы ментальной, данной нам от рождения, прокатился над пустошью эхом. Мощь его голоса отозвалась во мне, я не отпрянула лишь потому, что сама замерла. Сознание на миг отключилось, становясь спокойным, свободным и готовым слиться с его волей. На моих глазах дракон послушно шагнул назад, подчиняясь приказу. — Ты свободен. Яростно сверкнули оранжевые светила глаз, тем не менее дракон остался на месте. Только кончик хвоста неуловимо подергивался. — Мы не причиним вам вреда. Мы просто хотим пройти. Даармархский протянул руку, и зверь, по-прежнему раздувая ноздри, осторожно наклонил голову. Прекрасный в своей мощи: огромный, с шипастым гребнем и сверкающей сталью пластин чешуей. Не восхищаться им было невозможно, но даже он сейчас признавал власть стоявшего перед ним. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, после чего дракон оттолкнулся от земли, рычанием поднимая за собой остальных. Хлопанье крыльев слилось с оглушительным, гортанным зовов, бьющимся о скалы и рвущимся в небо. Я смотрела на уходящих за скалы зверей, не в силах сдержать дрожь во всем теле. Первобытную, отзывающуюся на каждый огненный вздох. Хаальварны рассредоточились, расступаясь и пропуская Даармархского. Дири уже не бился в моих руках, только моргал и вирчал. Даже лизнул мне руку, когда я попыталась его погладить, оставив от горяченного шершавого языка красный след на запястье. — Ты видела? — возбужденно прошептал Сарр, глядя вслед уходящим драконам. — Видела?! Глаза брата сверкали, казалось, он уже забыл о том, что с нами случилось. Разумеется, я видела. Слышала. Чувствовала. Оно до сих пор билось во мне звериным зовом и силой иртхана. Чужой силой, силой мужчины, которого я ненавидела и на которую откликалась так яростно, как никогда и ни на кого. Осознание этого отозвалось в сжатых до боли пальцах, огненно-остро, пламенной волной прокатилось по телу. Даармархский скользнул по мне пристальным взглядом, быстро взлетел в седло, и дрангхатри устремился вперед. Мы двигались между вырастающих в пустошах наростов скал и соединенных между собой зубцов гор, напоминающих обкромсанные городские башни. Я чувствовала присутствие драконов, больше чувствовала, чем замечала — то и дело по пустоши прокатывались волны огня. За нами следили, но больше не приближались. Не пытались напасть. Виары волновались, отмечая близость сильных и опасных сородичей фырканьем и хлопаньем крыльев. Дири не спал, постоянно озирался по сторонам и пытался вылезти из повозки. Только дрангхатри оставался невозмутим: так же, как и его владелец. До ущелья мы добрались ко времени, когда обе луны уже откатились нам за спину, а солнце только-только начало окрашивать небо в нежные краски рассвета. Сарр все-таки задремал, на пару с виаренком, а вот я не спала, не получалось. Зато получилось насладиться открывшейся мне красотой природы: нетронутыми огнем деревьями, жмущимися к защитницам-скалам, крошкой выбеленного, а не выжженного камня и свежестью, от которой кружилась голова. — Саолондарское ущелье, — сказал Даармархский. — Чуть дальше расширяется и переходит в долину. Увидишь одну из полноводных рек Огненных земель, Царру. В долине мне бывать еще не доводилось, что же касается рек, с ними в Огненных землях все сложно. Непересыхающие можно перечесть по пальцам руки, и одна из них как раз течет в Ильерре. Но с Царрой, величавой рекой, о которой слагают легенды, нашей Ранхее не сравниться. Восхищение, всколыхнувшееся было при мысли о том, что мне предстоит увидеть, перекрыл огненный взгляд иртхана. Огненный, вплавляющийся в меня, заставляющий все внутри откликаться на его пламя. Я обхватила себя руками и отвернулась. — Тебе придется разговаривать со мной, девочка, — произнес Даармархский в ответ на мое молчание. — О своеволии, которое я тебе позволяю здесь, в Даармарх-Аринте придется забыть. Иртхан направил дрангхатри вперед: пройти сквозь узенькую ленту ущелья рядом с повозкой не представлялось возможным. Я же положила руки на бортик и устроилась на них поудобнее, глядя на уходящий ввысь камень, не пускающий сюда солнце. И драконов, благодаря чему в ущелье росли деревья, раскрашивая серость скал в зеленый. Зеленый — цвет жизни. Чуть дальше каменные стены расходились вширь, там и решено было разбить шатры для отдыха. Проснувшийся от голосов Сарр растерянно заозирался, а потом ткнул меня локтем в бок: — Эй! Ты чего меня не разбудила? — Ты так сладко спал, что просто рука не поднялась. Брат нахмурился: терпеть не может, когда я его дразню. — А еще на тебе спит Дири. — Что?! Сарр покосился на свою руку, которую виаренок использовал в качестве подушки, и бесцеремонно выдернул ее из-под головы звереныша. Тот обиженно взвиркнул и перевернулся кверху пузом, предлагая его почесать. Как раз в эту минуту к нам приблизился один из хаальварнов: тот самый, что разговаривал со мной в лагере и сопровождал к Даармархскому. При свете дня было видно, что он очень молод: возможно, из-за непривычного для Огненных земель светлого цвета волос и льдисто-голубых глаз. Такая внешность свойственная северянам, а они у нас появляются крайне редко. Хотя бы потому, что для этого нужно пересечь океан. Океан, полный водных драконов. — Пока ставятся шатры, можете привести себя в порядок. Если пройти чуть дальше, — мужчина указал в сторону продолжавшего расширяться ущелья, — есть река и немного деревьев. Если пожелаете, могу вас сопровождать. — Нет, спасибо. Привести себя в порядок я смогу и без сопровождения, а сама постановка вопроса — пока ставятся шатры — почему-то меня несказанно разозлила. То ли дело было в бессонной ночи, то ли в обращении Даармархского (словно ничего и не случилось), но мне захотелось швырнуть в иртхана чем-нибудь тяжелым. Например, походным котелком, который уже устанавливали на распорки под костер. Желательно, со всем содержимым. — Кто первый? — спросила у Сарра, который возился с Дири и зевал. — Давай ты, — он всегда мне уступал. — Я быстро, — подхватила мешок, который лежал рядом, и выпрыгнула из повозки. Хаальварн уже распрягал виаров, топающих и поводящих носами на запахи еды, я же быстро зашагала в указанном направлении. Для себя я уже решила, что отдыхать буду в повозке, и что ноги моей не будет в шатре Даармархского. До его дворца, располагающегося в Аринте, столице Даармарха, еще добираться и добираться. А значит, буду использовать любую возможность побыть от него подальше. Конечно, когда мы остановимся в пустошах, в шатре будет прохладнее, чем под тентом в повозке, ну да ничего. Переживу как-нибудь. Оставив за спиной лагерь, я направилась дальше. Чем ближе к деревьям, собравшимся небольшой рощицей, тем свежее становился воздух. Услышав шум реки, невольно ускорила шаг: окунуться в воду хотелось неимоверно. Смыть с себя пыль, усталость, а заодно и случившееся ночью. Как бы я ни старалась убедить себя в том, что ничего не могла поделать, таэрран Сарра жгла меня раскаленным клеймом. Конечно, могла. Могла не пытаться сбежать. Могла принять волю сильнейшего и покориться сразу. Любая на моем месте поступила бы так. Любая была бы счастлива, но… у отца не было наложниц. У деда тоже, и у прадеда. Они были счастливы с женами, они не приглашали в постель других женщин, потому что любили тех, кого выбрали пламенем, однажды и навсегда. Отец всегда говорил, что я тоже смогу выбирать сама — того, с кем захочу связать свою жизнь. Но мне не пришлось. Шагнула в тень деревьев, на ходу распуская волосы. Если сейчас не вымыть из них всю пыль, потом будет просто невозможно расчесать. Реку уже было видно: прозрачная, она поблескивала прохладой воды, еще не прогретой солнцем. Невольно ускорила шаг, выбежала на берег (низкий, пологий) и остановилась, как вкопанная. Чуть поодаль, по пояс в воде, стоял Даармархский. К счастью, спиной ко мне. Капельки стекали по смуглой коже, под которой перекатывались литые пластины мышц. Широкие плечи и сильные руки, тяжелые от воды волосы, ставшие еще темнее. Искры солнца в них казались предвестниками пламени, запертого в его в теле. Пламени, истинную мощь которого я чувствовала сегодня ночью. Да что там, Даармархский сам был пламенем: мощным, неукротимым и яростным, способным спалить дотла в считанные секунды. В каждом его движении клубилась сила, даже когда он стоял обманчиво-спокойный, расслабленный… нет, назвать расслабленным его было нельзя. Звериная суть сейчас ощущалась в нем особенно остро, именно она влекла мою сделать шаг. Ближе. Еще и еще, чтобы коснуться кончиками пальцев контура мышц, стирая капельки и чувствуя горячую кожу. Прижаться всем телом, вдохнуть его запах…