– О том, что происходит там, за чужими окнами. – Ах да! Он все время хотел мне что-то рассказать. Вот там живет женщина, к которой приходит любовник. А там – старик, который совращает свою собственную внучку. Но, знаете, мне все это было совершенно не интересно. – Синьора, извините, а ваш муж только наблюдал? Эрнестина как будто не поняла вопроса: – А что еще он мог делать? – В таких случаях слишком велико искушение вмешаться в чужую жизнь. Наконец до нее дошло. – Вы думаете, он их шантажировал? – В том числе. Возможно, ему доставляла удовольствие власть над людьми. – Как это? – Думаю, та женщина не хотела, чтобы муж узнал о ее шалостях. Послать мужу анонимное письмо и наслаждаться тем, что произойдет дальше. Забавы ради. – Вы называете это забавой? – Я – нет, синьора, но есть люди, которые так считают. Эрнестина ненадолго задумалась: – Нет, вряд ли Филиппо на такое способен. Для забавы, как вы говорите… Он развратник, да. Но коварства я в нем не замечала. Не думайте, что он плохой человек. Вы его не знаете, он… – Не знаю, и как раз потому задаю вам вопросы. Вы говорили, что он… – Иногда был совершенно непредсказуем, вот что я хотела сказать. Они вернулись в гостиную. – Простите, что спрашиваю, бывший муж вас содержит? – Я работаю продавщицей в магазине одежды. К тому же сейчас у меня другой мужчина. Мы поженимся, как только я получу развод. Она ответила очень спокойно, и Монтальбано оценил ее искренность. – Спасибо. Не буду вам надоедать. Если вдруг ваш бывший муж объявится, позвоните мне в комиссариат. Вы мне очень помогли. – Я провожу вас. Уже в дверях Монтальбано вдруг что-то вспомнил и обернулся: – Простите, вы сказали, у вашего мужа было две страсти. Телескоп. А вторая? – Его ноги. Он постоянно за ними ухаживал. Молния сверкнула в коридоре. Комиссар замер, нога повисла в воздухе, не смея опуститься на ступеньку лестницы, а рука судорожно искала перила. Дыхание перехватило, он застыл на месте. – Комиссар, с вами все в порядке? – Эрнестина обеспокоенно выглянула на лестничную площадку. – По… почему ваш муж перестал танцевать? – спросил он, немного придя в себя. – Травма. Он порвал связки. Монтальбано едва не свалился с лестницы. – Если труп Манзеллы пролежал в колодце пять дней, выходит, звонок Фацио был ловушкой. – Черт возьми, Мими, какой ты умный! – Фацио не верил Манзелле, а все оказалось правдой. – Оригинальный вывод, Мими. – Хорошо, Сальво, я молчу. Ты меня достал. – Кстати, как ты думаешь, почему преступники прострелили Манзелле ногу? – Манзелле? – Да. Я не говорил тебе? Нет? Сначала они прострелили ему ногу, потом мучили несколько часов, прежде чем убить. Вопрос: зачем? – Чтобы развязать язык. – Нет, Мими. Ответ неточный. Почему именно ногу? Чтобы человек заговорил, ты гасишь об него сигареты или стреляешь в колено… – Может, попали случайно. – Холодно. – Потому, что он любил свои ноги, заботился о них… – Теплее, Мими. – Потому, что он был танцором! – Молодец, Мими! Можешь, если напряжешь извилины! Они знали его слабое место. Чтобы унизить его, отнять самое дорогое. 12 Мими задумался. – Ты чего? – Так, вспомнил один старый фильм. Вестерн. Там герою стреляли по ногам… Бандиты так развлекались. Похоже, Сальво, эти тоже так развлекались. Манзелла, раненый, прыгал на одной ноге, а те стреляли, целясь в здоровую ногу, заставляя его танцевать. А он прыгал, и кружился, и прыгал… Он замолчал. – Сальво, что с тобой? Монтальбано побледнел. Перед глазами у него возник предсмертный танец чайки. – Ничего, все нормально. Просто голова закружилась. – Ты давление меряешь? – Мими, мы не об этом. Продолжай. – Манзеллу заставили заговорить, может, пообещали, что оставят в живых. Он клюнул на их удочку, рассказал про Фацио, а потом его убили. – Допустим. Потом решили прикончить и Фацио. – Что будем делать? – спросил Ауджелло. – Первое: нужно перевести Фацио в безопасное место. Чтобы никто не знал, где он. – А куда, как думаешь? – Вот что. Поезжай к шефу, немедленно, и расскажи про Манзеллу. Скажи, что бандиты искали Фацио в больнице. – Попросить шефа дать охрану? – Нет. Пусть Фацио переведут в нашу больницу.