– Этого мы теперь не узнаем, – вздохнула Снежана. – Но думаю, что у них было не так много времени, чтобы обстоятельно поговорить. Скорее всего, Клеменс Фальк изготовил записку заранее, чтобы тайна фарфоровой статуэтки была не насовсем утрачена в случае его смерти или другого несчастья. И когда Надя прибежала сообщить о своей беременности и отъезде, на словах сказал основное, а записку просто отдал. Надежда уезжала в Ленинград надолго, а потому, не доверяя родителям, спрятала записку в место, показавшееся ей надежным, – в статуэтку танцовщицы в голубом платье, а дырку в основании залепила, смешав зубной порошок со столярным клеем. Однако в Ленинграде ее заставили отказаться от новорожденной дочери, которую родственники Строгалевых отдали на удочерение. Вернувшись в Вологду, Надежда решила, что доставать сокровище нет смысла. Клеменс оставил ей изумруды для ребенка, но дочки у нее не было. Снежана показала своим гостям балерину в пене голубых кружев, а потом вытащила хранящуюся в ней записку, которую пустили по кругу. Посмотреть. Все брали ее, затаив дыхание, бережно передавая дальше хрупкий клочок пожелтевшей бумаги. Вздохнув, Снежана продолжила свой рассказ. Много лет несчастная женщина хранила свою тайну, решившись открыть ее перед смертью своему воспитаннику, фактически приемному сыну, Саше Баранову. Однако находившийся в рейсе молодой человек приехал в тот день, когда Надежда Андреевна умерла, и ее последние слова, к сожалению, оказались мало информативны для сидящих перед ее постелью любимых учеников. Трех С. Долгие двадцать пять лет тайна изумрудной пуговицы пребывала в забвении. Сын Клеменса Фалька Вернер не собирался ворошить прошлое, поскольку его отец давно смирился с потерей пуговицы. Для него предательство Надежды и известие, что она отдала их дочь чужим людям, оказалось гораздо большим ударом. Найдя свою возлюбленную и написав ей первое письмо, он получил ответ, в котором Надежда признавалась в своем проступке, и прислал вторую весточку, оказавшуюся последней. – Ирма Константиновна, вы принесли эти письма? – спросила Снежана. Племянница Лидии Андреевны кивнула и достала два конверта, которые хранились в ящике стола в комнате Надежды Строгалевой. – Я сфотографировала эти письма, когда была в квартире, – призналась Снежана. – А Лилина свекровь их перевела. Первое письмо Клеменса полно нежности, а второе очень жесткое и злое. В нем Клеменс Фальк упрекает бывшую возлюбленную, что она отказалась от дочери, хотя он оставил ей средства на ее воспитание. Лидия Андреевна говорила мне, что, прочитав эти письма уже после смерти сестры, никак не могла взять в толк, что именно он имел в виду. Она никогда не слышала ни про какие деньги, потому что ей Надежда про свою тайну не рассказывала. От огорчения Надежда Андреевна совсем расхотела жить и вскоре умерла от тяжелой болезни. – Как грустно. – Галина Михайловна вытерла глаза платочком. – Такая любовь была, такая любовь. Ведь всю жизнь они друг друга помнили, а закончилось все так печально. Снежана была с ней согласна, и Саша с Александром, судя по их лицам, тоже. Дальше она рассказывала про то, как Клеменс Фальк нашел свою дочь Анну, познакомил ее с сыном Вернером и они начали общаться. Несмотря на то что женщина была шокирована историей своего происхождения, отца и брата она полюбила, а вот свою биологическую мать, вслед за Клеменсом, так и не простила. По крайней мере, в Вологду не поехала и искать родственников не стала. Историю про пуговицу она, разумеется, знала, но, будучи человеком бескорыстным, искать клад тоже не собиралась. Первым человеком, который решил проследить судьбу пуговицы, стал правнук Марка Шварцмана Пауль Майер. Зная семейную историю, он разыскал в Лейпциге Вернера Фалька, от которого узнал, что запрятанная в статуэтку изумрудная вещица была вывезена в старинный русский город Вологду. Узнал и предпринял усилия, чтобы приехать сюда. – Я не собирался ничего искать или забирать, – вступил в разговор Пауль. – Мой прадед подарил эту вещицу господину Фальку, и она по праву принадлежит его семье. Мне просто было любопытно проследить ее путь. Чистый интерес исследователя, если можно так сказать. Я устроился на работу в фирму, работающую с Россией, приехал в ваш город и потратил какое-то время на то, чтобы найти в архивах информацию о лагерях военнопленных и о том, какие именно дома они строили. Ну и кроме того, я познакомился с Марией. – Он бросил косой взгляд на Зимина, тот усмехнулся. – Как-то меня представили господину Белокопытову, это было просто шапочное знакомство, но один раз мы с Марией были в гостях у господина Белокопытова и его жены. Я рассказал историю пуговицы, но в общих чертах, а потом Мария переехала ко мне, и мы поженились. – Как показал на допросе Белокопытов, в тот раз он не прислушался к тому, что сообщил ему Пауль, – сказал Зимин. – Как человек, лишенный малейших проявлений эмпатии, он совершенно не помнил о словах, которые бормотала его учительница перед смертью. О том, что в ее предсмертном бреде был смысл, он подумал только после того, как приехавшая перед Новым годом в Вологду Александра рассказала ему о своем знакомстве с Анной Шуваловой. Именно вы, Саша, натолкнули вашего бывшего мужа на мысль, что где-то в квартире Строгалевых может находиться клад. И вот тут-то он и вспомнил рассказ Пауля, который это подтверждал. Вспомнил и поделился о своей женой Ириной. – Именно Ирина разработала план, как добраться до пуговицы, – печально продолжила Снежана. – Она специально познакомилась и подружилась с Мариной, которая была вхожа в квартиру Лидии Андреевны на правах родственницы. В одной из бесед Ирина сказала, что ее муж Александр в юности был представлен Лидии Андреевне, и на этом основании Белокопытовы были приглашены к старушке в гости. Она жила одиноко и была рада гостям. В первый же визит она рассказала про шиповник, который всегда заваривала на ночь, и показала волшебную банку. В следующий визит, который Ирина с мужем нанесли старушке, они подсыпали веронал и еще сделали слепок с ключей, которые всегда лежали в прихожей на столике. Теперь оставалось пробраться в квартиру ночью, пока Лидия Андреевна спит глубоким сном, найти клад в стене и достать спрятанную там статуэтку. – Однако веронал оказывал на Лидию Кудрявцеву немного другой действие. Она не засыпала, а скорее погружалась в некоторое наркотическое состояние, в котором осознавала, что в ее квартире кто-то есть, но встать с кровати при этом не могла. Как женщина неглупая, за три ночи она догадалась, что дело, скорее всего, в отраве, которая подсыпана в ее драгоценный шиповник, и обратилась к единственному человеку в своем окружении, имеющему связи в полицейских кругах, – Снежане, – вздохнул Зимин. – Моя жена попробовала попросить меня сдать шиповник на анализ, но, к сожалению, я не воспринял информацию всерьез. – Немудрено, любому здравомыслящему человеку история о том, что кто-то намеренно усыпляет пожилую женщину, чтобы ночью простучать стены ее квартиры, показалась бы бредом. Я тоже в первый момент так решила. – Снежана ласково погладила мужа по руке. – Однако на следующий день после нашей встречи Лидия Андреевна умерла. Обстоятельства ее смерти показались мне подозрительными. Во-первых, она не могла упасть с высокой стремянки, потому что уже много лет на нее не поднималась. Во-вторых, она никогда не ходила по дому в халате. А в-главных, из ее квартиры пропали как банка из-под шиповника, так и две кружевные танцовщицы, остававшиеся на пианино после того, как третью старушка подарила мне. – Удивительно, что Белокопытов не избавился от банки, которую забрал после того, как убил Кудрявцеву. В эту ночь Лидия Андреевна не стала принимать отвар, а потому, проснувшись от подозрительных звуков, накинула халат и появилась в библиотеке. Разумеется, она сразу узнала неожиданного визитера, а он, растерявшись, что она поднимет шум, убил ее и имитировал несчастный случай. Про то, что старушка не пользуется стремянкой и не ходит в халате, он не знал, да и ни одно следствие не обратило бы на эти мелочи никакого внимания. Смерть Кудрявцевой выглядела естественной и для врачей «Скорой помощи», и для участкового. – Зимин снова вздохнул, видимо сожалея о несовершенстве системы правосудия. – Совершив убийство, он сбежал, прихватив с собой банку с остатками веронала, однако почему-то сохранил ее, поставив дома в кухонный шкаф, где ее и увидела Александра Дмитриевна. – А статуэтки? – это спросила Ирма. Сидящий напротив нее Александр Баранов сильно покраснел. – Мой грех, – сказал он. – Это я их стащил, фактически повторив поступок Клеменса Фалька. На тот момент я ничего не знал про историю с кладом, мне Саша позже уже обо всем рассказала. Просто, приехав на похороны матери, я пришел к Лидии Андреевне в гости. Я не сразу смог это сделать. Мне было стыдно, что я тридцать лет не давал о себе знать. Так уж вышло, что я был последним человеком, с которым Лидия Андреевна общалась перед смертью. Я провел у нее вечер, она поила меня чаем в гостиной, и я смотрел и смотрел на все вокруг, на ту обстановку, в которой прожил больше трех лет. Статуэтки, музыкальная шкатулка, поднос, на котором хозяйка принесла угощение, фарфоровый сервиз – все это так остро напомнило мне о моем детстве, обо всем том, что я не вспоминал много лет, что в меня вселился какой-то дьявол. Я мог ее попросить, но почему-то, когда Лидия Андреевна убирала посуду, просто взял эти статуэтки и засунул в карманы куртки. Я помнил, что их было три, но решил, что третья разбилась. Назавтра я опомнился и поехал обратно, чтобы их вернуть, но застал момент, когда Лидию Андреевну выносили из квартиры на носилках. Я понял, что она умерла, и решил, что ей стало плохо, когда она обнаружила пропажу балерин и поняла, кто именно их украл. – Саше было так стыдно, что он приезжал к дому снова и снова, – продолжила за его Александра и улыбнулась своему другу нежно-нежно. – И мы с ним встретились именно в тот момент, когда я, ничего не зная о смерти старушки, шла к Лидии Андреевне, полная решимости все-таки рассказать ей о существовании племянницы, а он стоял и смотрел на дом. Мы уехали оттуда вместе, и я рассказала ему историю Клеменса Фалька и Надежды, а также про пуговицу. А он не смог признаться мне в том, что стащил статуэтки, и поэтому не сказал, что Лидия Андреевна умерла. – Для четы Белокопытовых посыпавшиеся сюрпризы не были приятными. Во-первых, теперь про наличие ценной пуговицы знал еще и Александр Петрович, которого Белокопытов считал конкурентом в полном смысле этого слова. Во-вторых, снова объявился Пауль Майер, успевший повидаться с Лидией Андреевной. Правда, Пауль представился иностранным журналистом, и Кудрявцева отказалась с ним разговаривать, но опасения, что старушка все узнает, все-таки были. В-третьих, некая женщина, представляющаяся Снежаной Зиминой и оказавшаяся соседкой Строгалевых, начала задавать вопросы, свидетельствующие о том, что она в курсе случившегося и ведет непонятное расследование, – добавил Зимин. – Ирина работает в восьмой школе, – объяснила собравшимся Снежана. – Она сидела в учительской, когда я разговаривала с одной из педагогов, которая помнила Надежду Андреевну, потому что у нее училась. От неожиданности она даже тетради рассыпала, но я не обратила на это внимания, и когда потом встретила Ирину на лестнице вместе с Мариной, подумала, что ее лицо мне знакомо, но, разумеется, не вспомнила. – Белокопытов нервничал, потому что все его попытки найти нишу в стене, где спрятана статуэтка, оборачивались провалом. В одну из ночей Снежана услышала, как он орудует в квартире, не побоялась спуститься вниз и получила от него по голове. В какой-то момент преступник решил, что Клеменс Фальк перепутал и спрятал балерину не в квартире Строгалевых, а на первом этаже, в магазине, на месте которого сейчас располагается ателье. Вытащив у Снежаны ключи, он проверил и эту версию, однако статуэтки все равно не нашел. – Кстати, а где же она? – спросил Пауль Майер. Зимин пожал плечами. – Понятия не имею. Наши специалисты с разрешения Ирмы Константиновны проверили все стены в квартире Строгалевых. Там нет никаких потайных ниш. Ни в библиотеке, ни в какой-то другой комнате. Скорее всего, судьба изумрудной пуговицы навсегда останется тайной. – Да и наплевать, – энергично сказала Александра. – Ее настоящие владельцы, Вернер Фальк и Анна Шувалова, и не собирались искать свое сокровище. Саша, которому Надежда Андреевна явно пыталась его оставить, тоже ни на что не претендует, кроме статуэток на память, любопытство господина Майера явно удовлетворено, а жадность моего бывшего мужа будет наказана. Так что эта история заканчивается к полному удовлетворению всех ее участников. Думаю, что Надежда Андреевна и ее сестра были бы тоже вполне довольны. – Погодите! – воскликнула вдруг Снежана и потерла лоб, за которым изнутри билась, кололась и чесалась какая-то важная мысль. – Погодите, погодите! – Что? – спросил Зимин, хорошо знающий свою жену. – Что ты опять придумала, Снежинка? – Я ничего не придумала, – сердито отмахнулась она. – Я вспомнила одну важную деталь, про которую мне сказала Лидия Андреевна, а я совершенно упустила ее из виду. Понимаете, когда Клеменс стащил балерину из старой квартиры Строгалевых, он спрятал ее в единственном месте, к которому у него был доступ в тот момент и куда он мог пробраться в будущем. Он или Надежда. Он замуровал фигурку в той квартире, которую должны были дать семье Андрея Строгалева. Понимаете? – И что? – спросила Лилия. – Мы и так это знаем. Только в этой квартире фигурки нет. – Да в том-то и дело, что квартира, в которой жила сначала Надежда, а потом Лидия, – не та самая, – провозгласила Снежана торжествующе. – Строгалевым должны были дать квартиру на третьем этаже, но с ними жила старенькая бабушка, которой было трудно подниматься по лестнице, и в самый последний момент Андрей Строгалев договорился, и семье выдали ордер на квартиру, расположенную на втором. На первом располагался магазин, поэтому ниже второго жилья просто не было. Но Клеменс этого предположить не мог. Поэтому он сделал нишу в стене квартиры не на втором этаже, а на третьем. В стене нашей квартиры! Все гости оторопело смотрели на нее. – Что вы сидите? – воскликнула Снежана нетерпеливо и вскочила со стула. – Если я права, то балерина в розовой кружевной пачке находится справа от входа в мою мастерскую. И мы прямо сейчас можем это проверить. Мишка, ты умеешь простукивать стены? Вся работа, необходимая для извлечения завернутой в старую портянку фигурки из потайной ниши в стене, была провернута Михаилом Зиминым, Александром Барановым и Паулем Майером минут за двадцать. Для того чтобы расковырять ножом потрескавшийся медицинский гипс, ушло еще пятнадцать, после чего Зимин тряхнул фигурку, и на его ладонь выпала старинная пуговица. Четырнадцать изумрудов: один на четыре карата, шесть по три карата, шесть по два и один на один карат обрамляли продолговатую вставку неправильной формы, выполненную из перламутра. Серебряное основание даже не потемнело от времени, поскольку хранилось при постоянной температуре и без доступа воздуха. Прозрачные изумруды переливались под светом люстры, рассыпая зеленые брызги на ошеломленные лица гостей. Маленькая балерина в пене кружев, выйдя из семидесятипятилетнего заточения, улыбалась, натягивая розовые пуанты перед так давно ожидаемым танцем. * * * notes Сноски 1 Читайте об этом в романе Людмилы Мартовой «Кружевное убийство». 2 Из песни «Ты узнаешь ее» (муз. И. Матвиенко, сл. П. Жугуна), альбом «На века» (2003 г.) группы «Корни». 3 Читайте об этом в романе Людмилы Мартовой «Смерть на языке цветов». 4 Читайте об этом в романе Людмилы Мартовой «Мадам будет в красном». 5 Из песни «Остров невезения» (сл. Л. Дербенева) из фильма Л. Гайдая «Бриллиантовая рука» (1968 г.).