Она приняла ответ. — Раз так, расскажи про себя. Он покачал головой. — Это слишком личный вопрос. — Можешь наврать. Если хочешь. Он прислушался к себе. По жестким правилам его работы, он должен был сохранять полную анонимность. В Полку, уходя на задание, они обыскивали друг друга, чтобы не оставалось ничего, по чему можно было бы установить личность. Задания в Полку были опасными, и после них оставалось много обиженных и желающих поквитаться. Последнее его задание было в Сирии — они работали по программе ликвидации, пытались убрать подданных Ее Величества до того, как они вернутся к себе на родину, готовые на всё. Как-то он видел одного типа в Ракке… приказа на него не было. А через три года он увидел его в Лондоне в толпе на станции метро… Почему-то врать не хотелось, и он рассказал ей часть правды. Обычная британская семья. Отец работал на автомобильном заводе «Ровер» до того, как он накрылся — но там был сильный профсоюз и денег хватало на Испанию или Грецию каждое лето. После того, как все накрылось, отец работы так и не нашел, стал пить. Он ушел из семьи в армию, чтобы не видеть финал этой истории. — А твой отец? — О, он ничем не лучше твоего. — Думаю, денег у него все же побольше. И наткнулся на презрительный взгляд. — Думаешь, в деньгах счастье? Он вспомнил тот дикий загул, когда он первый раз вернулся из Афганистана и ему выплатили все положенное. Да, вряд ли… — Вряд ли… По крайней мере он заботится о тебе, раз отправил учиться. — Да, меня и брата он отправил учиться за границу, чтобы мы не мешали его счастью в новой семье. — А твоя мать? — Она тоже устраивала личную жизнь. И для нее мы были обузой. Она прямо посмотрела на него. — Вы вербуете моего отца? Он пожал плечами. — Может быть. Это не мое дело. Я — исполнитель, не более. — Не делайте этого. Пожалеете. — Почему? — заинтересовался он. — Он вас обманет. Использует. Он покачал головой. — В британской разведке работают мастера своего дела. Их нелегко обмануть. Но ее взгляд оставался предельно серьезным. — Не нам. Не русским. … — Знаешь, мама и папа не любили друг друга. Я была умной девочкой и рано это поняла. Но они каждый день встречались утром в столовой и целовали друг друга, как будто… и так изо дня в день. Они приглашали гостей на вечер и при них были любящей парой. Они лгали двадцать четыре часа в сутки, всю жизнь. Ты бы это видел… — Возможно, они не хотели причинять боли вам, — осторожно предположил он, — не хотели ссориться при вас. — Нет, нет. Нет… знаешь, я правнучка одного известного большевика. Он отличался ненавистью к Богу, писал стихи про это, руководил разрушением церквей. А мой дедушка был специалистом по научному атеизму, то есть неверию в Бога. Но когда Советского союза не стало — он крестился… и папа тоже. Тебе не понять того что я говорю. Вы здесь живете совсем не так. Но поверь — мой отец найдет способ обмануть вас… Картахена — Медельин, Колумбия. 03 августа 2019 года. По крайней мере, Колумбия стала уже моей страной, и я знал, что делать, как раздобыть денег, как перемещаться по ней, и всё такое. Здесь во многих местах принято платить наличными и это хорошо. Наличные не отследить. Заплатив, пересидев, — я с двумя пересадками добрался до Медельина, где оставил Слона. Подходя к дому, я на всякий случай прикрепил на пояс кобуру с пистолетом и ослабил фиксирующий винт. Но по виду все было нормально, я даже услышал с улицы голос Слона. — Гуляете… — обличительным тоном заявил я, входя в дом. Как оказалось, Слон хоть и был ранен, но к моему возврату уже, по крайней мере, вставал с постели. Значит, доктор Бонилья знал свое дело. Хотя Медельин есть Медельин, тут врачи умеют лечить огнестрельные ранения. — О. Какие люди. А у нас тут рыба как раз поспела Рыба называлась «севиче», это местный вариант селедки в уксусной заливке. Сырая рыба, которой тут полно — маринуется в соке лайма, который тут заменяет лимон. Потом к нему подают нарезанный кольцами местный красный лук и иногда — местный перец. Блюдо получается острое, потому к нему обычно подают гарниром что-то типа каши или кукурузу. Блюдо это рыбацкое, так обычно готовили всякую мелкую рыбу, которую не взяли торговцы, и которая не ушла на рынке. Действительно вкусно. — Я смотрю, — сказал я, — доктор ошибся с диагнозом. Слон усмехнулся. — «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла»… Оно верно. — Чужих не было? — Не, тут тихо. Я доел рыбу. — Пошли, поговорим. … — Бабки разблокировали. Слон удивился. — Так быстро? Ничего себе у тебя тут позиции… Здесь я проверял Слона — в теме ли он. Я все-таки не первый день замужем, и могу считывать реакции. Судя по реакциям Слона, — хотя и он не первый день замужем, — он понятия не имеет, что на самом деле происходит. И это плохо. — Только вот какая хня происходит, — сказал я, — сначала попытались завалить тебя. Причем, у них чуть не получилось. Я взялся за твои дела, — и в Панаме убили важного человека. Которого я попросил разобраться. А это тебе не меняла с улицы, за него спросят. И наконец, пытались убить меня. — Тебя? — Меня. — Расскажи. Я коротко и без подробностей рассказал о погоне. — То есть, они тебя убить хотели? — Не знаю. Может принять. Увидели, что я ухожу и стрелять начали Не знаешь, кто это мог быть? — ЦРУ, — уверенно заявил Слон. — Это с чего? — А ты сам не видишь? Венесуэла — их первая по значимости тема. Нас прессуют по всем фронтам, как и их. Они в бешенстве, что нам удалось провернуть операцию «преемник». Ну, да. Удалось. Поставили президентом водителя автобуса. Чавес — он все-таки был оригинальным политиком и голова у него была не для того чтобы в нее есть. А этот… — ЦРУ так не работает.