– Ага. Никто не может зайти в свои аккаунты. Короче, фигня какая-то происходит. – Не выражайся, – инстинктивно одернул я подростка. – Не было никаких админов. Все намного проще. Тот, кто играл «жабой», просто некоторое время назад получил доступ к аккаунту игрока с расширенными полномочиями со стороны «западников», вот и все. А сделал он это уже в игре, воспользовавшись чужим «браслетом». – А разве так можно? – Можно, у «западников» несколько другие возможности в Игре, все-таки «Империю» создали в Германии. В игре есть несколько закрытых секторов, где играли «свои». Такое во многих играх возможно, но здесь было несколько другое. К примеру, они периодически устраивали «сафари» сборными командами. Вот в одну такую команду наш герой и попал, а дальше дело техники и парочки примочек, которые немного «лагали» игру. – Подождите, а вы откуда все это знаете?! – ошарашенно произнес Славик. – Откуда?! – От верблюда! – Да ладно! Это были вы, что ли, в том «барабанщике»? – Угу, – хмыкнул я. – Дернул меня черт повестись на уговоры товарища по клану, теперь платформу надо ремонтировать. – Почему? – спросил Витя. – По кочану, – огрызнулся я. – Как только выпал из игры, оказалось, что комп и платформа мертвы. Чёрт его знает, что произошло, может, скачок напряжения, а может, и вирусятню подхватил. В общем, теперь я долго не вернусь в Игру. – Фигово! – сочувственно произнес Славик. – Сказал же, не выражайся! – А чё я такого сказал? – удивленно пожал плечами подросток. – Фиг – это не мат. – Ладно, забей. Покатили домой, – махнул я рукой. – А дайте мне номер своего телефона, а отцу расскажу про вас. Может, он чем-нибудь поможет, – неожиданно предложил Витек, – он у меня айтишник и подрабатывает настройками компов и перепрошивками платформ. – Пиши, – я продиктовал номер своего телефона и медленно покатил в направлении дома. Подростки шли следом, неся пакеты с едой. По дороге пацаны расспрашивали о подробностях вчерашнего боя, я им все в подробностях рассказал, когда речь зашла о стычке с эсэсовцем, подростки удивленно зацокали, оказалось, что в ролике, выложенном в «шлютубе», этого момента не было. Просмотрел «стрим» целиком, действительно, ролик обрывался на том моменте, когда в «жабу» попала вражеская ракета и «лягушатник» развалился на части. В принципе, Ряба сделал правильно, что оборвал ролик на этом месте, герои должны умирать красиво и пафосно, в облаке дыма и огня, а не так, как я, с перехваченной горлянкой, стоя на коленях в луже собственной крови. Пацаны помогли дотащить пакеты до самого подъезда, я закатился в лифт, подростки поставили пакеты внутрь, махнул им рукой на прощание и поехал на свой этаж. Дверцы лифта распахнулись на площадке моего шестого этажа, но выкатываться наружу я не стал, этажом выше раздавались громкие выкрики и ругань. Соседка, что ли, опять кого-то полоскает? Подождите, с кем она еще может ругаться, если не со мной? Немного обидно, я прям начал ревновать. Нажал на кнопку седьмого этажа. Дверь была открыта, соседка – молодая симпатичная девушка, с растрепанной прической, в распахнутом халате, прикрывала открытый дверной проем своей спиной, в глубине квартиры плакал ребенок. На площадке стоял тщедушный паренек с длинными бабскими волосами и визгливым голосом кричал на мою соседку, та кричала в ответ, но глаза у неё были на мокром месте. Они так увлеклись своими разборками, что даже не заметили моего появления на лестничной площадке. Выкатился из лифта, вытащил оба пакета. – А ну, заткнулись оба! – громко крикнул я. – Чего?! – раненым носорогом взревел тщедушный дрыщ и повернулся ко мне. – Ты кто такой? – Варежку захлопни! – строго сказал я. – Еще раз вякнешь, дам в морду! – пригрозил я, вплотную подкатываясь к спорящей парочке. – Да я… Бумс! Короткий прямой удар в печень, и дрыщ, харкая горлом, стек по стенке. – Что вы себе позволяете? – гневно выкрикнула соседка и бросилась утешать дрыща. – Валечка, Валюша, тебе больно?! – Последний раз повторяю: оба заткнулись! – погрозив кулаком, повторил я. – А теперь рассказали, из-за чего вся ругань? – Не ваше дело! – гонористо выкрикнула девушка. – Валите к себе домой и продолжайте мешать жить остальным! – Заткнись! – одернул я соседку. – Ну а ты что скажешь, чего орешь здесь, как потерпевший? – обратился я к дрыщу. – Только давай без лирики, строго по делу! – Она! Она! – парня аж затрясло от ненависти. – Она приханырила золото моей матери и не хочет отдавать. Вот! – Что?! – теперь уже соседка ревела раненым бегемотом. – А ничего, что я эти сережки и кольцо еще месяц назад сдала в ломбард? Чем мне ребенка кормить? Твоего, между прочим, ребенка! Нам есть нечего, Сашеньке лекарства нужны, а ты деньги не приносишь. – Принесу, все принесу, верни мне золотишко, и я все принесу, – дрыща трясло как в припадке, у него на губах выступила пена. – Отдай мне золото моей матери! – неожиданно выкрикнул парень. Бумс! Еще один короткий удар, и дрыщ вновь сполз по стенке. – Да что вы делаете? Перестаньте его бить, я сейчас полицию вызову! – соседка принялась вновь на меня кричать. Ох, и заводная она девчонка, полы халата распахнулись, явив свету и моему жадному взору вид красивой женской груди, замечательной формы и внушительного размера. – Вызывай! – громко крикнул я ей в ответ. – Давай вызывай полицию. Они как раз твоего Валюшу заберут в участок, а у него ломка начинается. Он ведь наркома, верно? – Нет! – крикнула соседка, потом у неё, видать, нервы совсем сдали, и она, захлебываясь слезами, сползла на пол и принялась реветь, как белуга. – Не-е-ет! Достал из внутреннего кармана бумажник, вытащил голубую двухтысячную купюру и протянул её дрыщу: – А теперь свалил отсюда, и чтобы я тебя никогда не видел возле этой квартиры! – медленно, практически по слогам произнес я, смотря на худосочного наркомана таким взглядом, от которого обычно маленькие дети какали под себя. – Еще раз увижу, кишки на кулак намотаю! Понял?! – Понял, понял, – трясущимися руками паренек схватил банкноту и припустил вниз по лестнице. То, что я сделал дальше, потом никак не мог себе объяснить. Всякие душевные порывы и прочие сопли как-то мне не свойственны. Я подхватил девушку с пола, она оказалась неожиданно легкой, как пушинка, и усадил к себе на колени. Потом принялся гладить по голове, шепча слова утешения. Поначалу соседка вяло сопротивлялась, но потом затихла и лишь тихонько всхлипывала. Через минуту на лестничную площадку вышел сын соседки, двухлетний розовощекий крепыш, он подошел к маме и, размазывая слезы и сопли по лицу, крепко-крепко схватил её за подол халата. – Сынок, сыночек, – соседка подхватила сына на руки, но с моих колен не слезла. Нет, я, конечно, не против, пусть сидят, но можно было и свалить, что-то тяжеловато. Видимо, она и сама поняла, что хватит рассиживаться на моих культяпках, и слезла. – Зря вы ему деньги дали, он теперь к вам будет ходить, – тихо прошептала девушка. – Ничего страшного, как-нибудь разберусь. У тебя что, и правда нечем ребенка кормить, раз приходится золото в ломбард носить? – Да, – тихо ответила соседка. – Ясно. Забирай эти пакеты себе, там еда, – я показал на два больших пакета, которые мне помогли притащить из магазина подростки. – И вот еще, тоже возьми. Отдавать не надо, – я открыл бумажник и вытащил всю наличность, что там была. Деньги положил сверху на пакеты. – Если нужна будет помощь, можешь смело обращаться. Музыку больше громко включать не буду. Обещаю! – сказал я на прощание и закатился в лифт. Перед тем как двери лифта сомкнулись, наши взгляды с соседкой встретились, в них был испуг… и одновременно благодарность! Когда закатился домой, то первым делом проверил, что у меня осталось из купленного в магазине. Третий, самый маленький пакет. Еще в магазине я положил его в нижнюю сумку коляски. Две бутылки водки, обе палки колбасы, маленький кирпичик бородинского хлеба и лимон. Отлично, большего и не надо! Сдернул с водки крышку, налил полный стакан и тут же жахнул его залпом, а потом вгрызся в сочный бок лимона, как в обычное яблоко. От лимонной кислоты скулы свело болью, но я продолжал жрать лимон. Хотелось заглушить накатывающие приступы ненависти и жалости к себе. Бля! У кого-то есть красавица жена, ребенок, обе ноги и здоровье, но он, сука такая, гробит свою жизнь наркотиками. А здесь ни ног, ни здоровья, ни семьи… Игровая платформа, единственная радость в жизни, и та сдохла!!! Выбросил в урну огрызок лимона и влил в себя остатки водки. Откусил кусок колбасы, прожевал его, потом пьяно икнул, сполз с инвалидного кресла и улегся спать прямо на полу, не снимая одежды и обуви… какой нах обуви?! У меня же ног нет!!! * * * Спал долго – проснулся только в середине следующего дня, считай больше суток продрых. Удивительно, но выспался аки младенец, как говорится, спал без задних ног – без сновидений, без кошмаров, спокойно и умиротворенно. Ха-ха! Сука, смешно! Безногий спал без задних ног! Ржал минуть пять, в какой-то момент даже поймал себя на мысли, а не схожу ли я с ума? Залез на коляску и скатался в ванную и санузел. Помылся, побрился. На кухне убрал целую бутылку водки на самый верх холодильника, потом вскипятил чайник и запарил себе большую кружку чая, нашел в шкафу пару чайных пакетиков. Накромсал колбасу и хлеб, соорудил десяток бутербродов, которые тут же и схомячил под горячий чаек. Оглядел свою засранную берлогу и понял, что пора бы замутить ПХД. Тем более что я собирался пригласить в гости повелительницу херов – Людку. Убирался до вечера, вроде и однушка в тридцать шесть квадратов, не считая балкона, а набралось с десяток пакетов мусора, пустых бутылок и всякого хлама. Еще час выносил мусор, для этого приходилось спускаться на лифте, катиться до ближайшей площадки с контейнерами для ТБО и потом возвращаться домой. Когда после последней ходки прикатил к дверям своей квартиры, то столкнулся нос к носу с соседкой с верхнего этажа. Она держала в руках большую эмалированную миску. – Здравствуйте, а я вас все никак поймать не могу, – неожиданно ласково и даже как-то льстиво произнесла она. – Хотела вас угостить домашненьким. Это борщ. – Спасибо. Давай, я дверь открою, а ты на кухне на столе поставь. – Хорошо. А вы чего туда-сюда ездите? – Генеральную уборку затеял, вот мусор выносил. – А зачем на улицу? У нас же мусоропровод есть, – удивилась девушка. Я выразительно посмотрел на неё, потом на свои ноги, вернее на культяпки до колен: