Часть 18 из 49 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не смущайте парня. – Руслан почувствовал, что Сидорский сейчас отмочит что-нибудь нахальное или заумное, здесь, как на танке, надо вовремя врубить тормоза. – Нечего пялиться.
– Деревянко, – позвал Иван. – Пора, давай на борт!
Катя вдруг отважилась и неловко поцеловала Саню в губы. Он ответил на ее недолгий поцелуй и смущенно отвел глаза.
В этот момент из избы вышла Татьяна Матвеевна, видно, собралась с силами, чтобы попрощаться с танкистами. Она сразу поняла этот трогательный и печальный момент расставания внучки с мальчишкой-танкистом и по-женски пожалела ее, по себе зная, что за горечью расставаний очень часто не бывает встреч.
Саня опустил руку, которой обнимал Катюшу, второй так и держал гармонь.
– Спасибо, Татьяна Матвеевна, за подарок, – растроганно сказал он, не зная, какие еще слова говорить при этом. Ему никогда не дарили таких царских подарков. – Просто неожиданно, такая гармонь, просто замечательная…
Татьяна Матвеевна строго и наставительно произнесла:
– Я дарю ее тебе с одним условием.
– Каким? – подобрался Саня.
– Ты должен сыграть на ней «Турецкий марш» в день победы на развалинах Берлина!
У Сани отлегло от сердца, не хотелось лишаться подарка, ведь загадочная душа бабули благородных кровей могла придумать такое испытание, какое и Ивану-царевичу не снилось. Мировая бабка оказалась!
– Обещаю! Как прикатим в Берлин, так сначала «Похоронный марш», а потом и «Турецкий» сыграю!
– А ливенка будет тебе оберегом! – серьезно добавила хозяйка. – Моего мужа сберегла в ту войну на фронте и тебя сбережет… Но и ты береги ее как зеницу ока! Что еще тебе сказать…
– Есть беречь как зеницу ока! – весело ответил Саня.
Сидорский не удержался (ну просто без стопоров мужик):
– Как зенитчик окна…
Саня взмахнул на прощание рукой, проворно нырнул в люк, уселся в штатное кресло, аккуратно, как нового члена экипажа, положил рядом с собой гармонь.
– Ну, что там командиры, – подал голос Деревянко, – не смеют, что ли, драть мундиры фашистского стрелка…
И тут Иван, прижав наушники, получил общую команду от командира роты «вперед», ему лично быть замыкающим в колонне.
Родин подождал, пока танки, ворочая тяжелыми задами, выстроятся в колонну, и только после этого дал команду Саньку:
– Едем замыкающими, держи дистанцию, не отставай!
– Понял, командир!
Он точно так же вырулил к дороге и поддал газу.
Позади остались хата, Матвеевна, перекрестившая гвардейский экипаж, Катюха, стянувшая платок с головы и от какой-то обиды прикусившая мизинец, тусклый огонек огарка свечи в окошке…
Но этой трогательной картины уже никто не видел. На танке, по понятным причинам, не было зеркал заднего вида. Только вперед и без оглядки! У каждого из танкистов осталось свое легкое ощущение мгновений мирной жизни, сравнимое с прозрачным голубым платком, который по воле ветра вырвался из девичьих рук, поднялся ввысь и потом, покружив над рекой, плавно опустился в ее воды.
– Едем только с габаритными огнями! – напомнил Родин.
– Понял, командир!
А у Сани Деревянко еще бушевала в душе стихия деревенского маэстро. Он и сам не ожидал от себя такой прыти: наш пострел везде поспел! Но для любого исполнителя главное – аудитория. Еще будут для него аплодисменты в окопах! И этот чудесный сон: милая девчонка Катюха, графиня Татьяна Матвеевна и гармонь-фронтовичка! Санька, протри глаза, она – твоя, просто чудо! Будет шквал и буря рукоплесканий. А потом его талант увидит целый генерал и заберет в ансамбль песни и пляски армии или даже фронта…
Тут Санька понял, что мысли его потекли совсем не в том направлении, потому что о самом ансамбле, как о чем-то мифическом, он слышал четвертинкой уха, ну, а главное, они еще не добили тяжелые танки 505-го батальона, или все равно какого. Вместо того лейтенанта с собачьей фамилией он, Санька Деревянко, должен раздавить не меньше сотни фашистских гадов с собачьими, свинячьими и козлячьими фамилиями.
Санька так раздухарился в мыслях о будущих победах, что не сразу осознал, что впереди темь непроглядная, ни задних габаритных огней впереди идущей машины, ни даже жучков-светлячков.
Тут и командир понял свою оплошность:
– Ты чего там мух ловишь? Гони, композитор!
Саня и даванул от души, которая уже в пятки ушла. Скверная догадка пришла ему в голову: а туда ли они едут?
Чем больше они наверстывали при гробовом молчании экипажа, тем становилось яснее, что дела их хреновые. В искушенном командирской практикой мозгу Родина печатная машинка особого отдела строчила такой текст: «Грубо нарушив дисциплину марша, командир взвода лейтенант Родин И. Ю. допустил отставание и отрыв от подразделения…» А что далее напечатает жуткая, страшнее, чем железный скрежет траков, машинка особого отдела, думать не хотелось. Эх, куда-нибудь да выедем…
– Командир, можно фары включить, быстрей доедем? – щенячьим голосом спросил Санька.
– Распотрошил бы тебя в семечки, как подсолнух у дороги… Включай, киномеханик! Добавил свету – добавил газу!
Добавилось и на расчетную единицу времени количество ухабов, ям, промоин, а их «луч света в темном царстве» вряд ли бы навлек ударные силы «люфтваффе».
Родин со злобой и тоской от такого переплета думал: по какой, черт возьми, они едут дороге: рокадной или фронтовой? Ежели рокадной, то она рано или поздно выведет к своим. А если по фронтовой?
И тут, на счастье (Санька еще раз поблагодарил всех бабушкиных, царство ей небесное, святых), увидели они впереди габаритные огни танка.
– Гаси фары, чучело! Доехали, пристраивайся, – заорал Иван. – И не дай бог, опять отстанешь…
Саньке стало так же хорошо на душе, как тогда, когда он на сеновале читал стихи любимого романса. И он представил себя на сцене театра освобожденного города, где после обязательных частушек про Гитлера неожиданно прозвучит этот романс. И все зрители – жители города и ребята-однополчане – будут аплодировать, а женщины плакать.
Но это было лишь мгновение. Санька держал дистанцию буквально пять метров, ближе было некуда. К счастью, ехали так недолго. И когда впереди показалась чернеющая стена леса, а огоньки машин, гася скорость, одна за другой исчезали, как за кулисами, Родин по опыту понял, что сейчас должна быть, по крайней мере, временная остановка. Лес – лучшее место для привала и маскировки: ближайшие кусты и хилые срубленные деревья укроют броню от вражеского глаза.
– Держи дистанцию, – приказал Родин, потому что Саня почти на пятки наступал впереди идущей машине.
Механик что-то проворчал, но приотстал, слава богу, сзади никто не подпирал, и этот случайный, спонтанный отрыв от колонны спустя время оценили как счастливое и спасительное событие.
– Елки-палки! – выдохнул потрясенно Иван, потому что на поляне своими угловатыми формами развернулся к ним бортом, вне всякого сомнения, немецкий танк. – Стой!
Саня резко затормозил, он уже и сам понял, что влипли… Члены экипажа качнулись, как китайские болванчики, пока не понимая, что происходит.
– Давай назад! – не зная, что делать дальше, скомандовал Родин.
– Куда назад?
– В кусты, жопой вперед! И по-тихому, – удрученно произнес Иван.
Деревянко включил задний ход и напропалую пошел подальше от поляны, которую облюбовала немецкая танковая группа.
– Стой! Глуши! – Очередная команда для Деревянко была как приговор военного трибунала. К исключительной мере.
– Приехали, – понял ситуацию Руслик.
– Присоседились к фрицам, – добавил Сидорский.
Саня с убитым выражением лица, которого, к счастью, никто не видел, думал, почему он в этой короткой жизни такой конченый неудачник. Но потерянное время, ту дорогу и ту злосчастную развилку уже не вернуть, не отмотать назад.
– У нас два варианта, – сказал притихшему экипажу Родин. – Или драпать напропалую, пока гансы нас не опознали, и это, по-любому, трибунал, или, что может смягчить нашу участь, угнать у немцев танк.
– Здорово, – после паузы оценил Сидорский. – Так кто ж его нам отдаст?
– А мы попросим, – хмыкнул Руслик. – Главное, вежливо и без шума. Немцы – нация цивилизованная, постучим по башне, если закрыто будет. Ну, а там уже поработать придется…
– В общем, слушай сюда. – Командир уже знал и видел перед глазами из люка фашистского танка дорогу к своим, и в этом танке за механика сидел он сам. – Баграев, пойдешь со мной. Кира, дай ему свой нож… И не криви свое изображение. Может, еще пострелять придется по догоняющему нас противнику.
– Понял, даю напрокат, – улыбнулся Сидорский и, вытащив из-за голенища красавец-нож, протянул его Руслану.
– Ваша задача: как только мы захватим немчурский танк, быстрым бегом следом за нами. С включенными фарами едем пару километров, потом вырубаем, дальше – по ситуации… Деревянко, если ты, сукин кот, будешь отставать, я тебя из немецкого пулемета в решето превращу.
– Не надо нам таких метаморфоз, – заметил Руслан.
– Кончай базар! – Иван почувствовал легкую дрожь не только рук, но и всего тела, он уже предвкушал запах чужого танка и чужой грязи на рычагах.
Другого пути не было.
Их «тридцатьчетверка» слилась с густым кустарником. Но здесь запросто мог появиться какой-нибудь Фридрих или Клаус, которому приспичило культурно опорожниться подальше от коллектива.
Перебежками Иван и Руслан подобрались к тому самому танку, который впотьмах приняли за свой. Тихо залегли, Родин дал знак: подождем.
И хорошо, что не поторопились. Из люка вылез танкист с термосом и, что-то сказав остальным, пошел на кухню.
Иван показал большой палец, мол, все в масть, дал знак подождать еще. Тут из танка вылез другой танкист, отошел на несколько метров, стал отливать. Иван махнул рукой – пора.
Стремительно рванув, они оказались на броне. Родин склонился в люк, спросил, нет ли у вас, комрады, спичек или зажигалки. Не дожидаясь ответа, прыгнул вниз, а Руслан влез в люк механика и тут же взял немца на нож. Тот и пикнуть не успел. Оба люка тут же закрыли. Лейтенанту Родин сунул пистолет под горло, сразу вытащил его оружие из кармана куртки, знаком показал Руслану, чтобы принял офицера под охрану, а сам быстро занял место механика-водителя.
Машину эту он знал, движок еще не остыл. Задача была одна – рвать когти. Так Иван и сделал. Он не видел изумленного лица танкиста, у которого уже иссякала струя; остальные же, расположившиеся на бивуаке, так и не поняли, с чего бы это их танк решил укатить в дебри. По селу проехаться – это понятно, а кусты давить?…
А Иван все набирал обороты. Он открыл люк, чтобы был лучше обзор, увидел, что Саня рванул вслед за ним, ну, а теперь не подведи, немецкая машина, гони во весь опор из своего стада.